Читать интересную книгу Современная проза Сингапура - Го Босен

Тихо поднялся по лестнице и негромко постучался в дверь к Люси. Он застыл в ожидании, не смея даже дышать. А если ее дома нет? А если она не одна? Даже мысль об этой возможности не коробила его больше. Самолюбие перестало терзать его. Он все продумал.

Люси открыла дверь — заспанная, протирая глаза.

— Зачем ты пришел? — В ее голосе не было никакой злости. Не так, как в прошлый раз. — Очень поздно, Мэн.

Она разглядывала его, стоя в освещенном прямоугольнике дверного проема. Ее тень падала на Куан Мэна.

— Можно мне войти, Люси? Ну пожалуйста! Мне с тобой нужно поговорить, осторожно попросил он.

Их окружал неясный свет лестничной площадки. Мягкость поздней, темной ночи.

Люси чуть поколебалась, кивнула. Куан Мэн вошел в квартиру. Люси закрыла дверь и жестом пригласила его сесть в кресло. Куан Мэн сел. Всем своим существом впитывал он в себя уютную, обжитую привычность обстановки. Люси придвинула второе кресло и села напротив него. Куан Мэн впитывал в себя очертания ее тела, живого, беззащитного, теплого со сна, неплотно прикрытого легким халатиком. Впервые за этот долгий день ожили его чувства и вернулась способность к восприятию. Он больше не был плоским, жизнь наполнила его — и он все вбирал в себя Люси, ее комнату, ее вещи. Дневная омертвелость покидала его.

— Почему ты так поздно, Мэн?

— Извини, Люси. Наверное, это потому, что я потерял счет времени. Когда я решился к тебе поехать, я совершенно не представлял, который час.

— Ты все такой же чудной! — засмеялась Люси.

— Наверное, и правда чудной. Целый день слонялся как идиот. И целый вечер. И все это время, добавил он. — Я без тебя как потерянный, Люси. Ничего не хотелось. И тоска такая.

Люси шевельнулась в кресле — обрадованная и счастливая. И настороженная от этой радости и счастья.

— Ну а как ты проводишь время? Ходишь еще в «Райский бар»?

— Нет. Ни разу там не был с тех пор, как ты ушла. Без тебя там ничего хорошего нет, Люси. Я пришел тебе сказать… Давай будем опять встречаться. Тошно мне без тебя.

Люси поднялась с кресла. Подошла к столику, отыскала пачку сигарет, закурила, сильно затягиваясь, и стала у открытого окна, глядя в ночь.

Ее неподвижность и молчание беспокоили Куан Мэна — неужели ее рассердило что-то из сказанного им? Наконец Люси повернулась лицом к нему, сильно затянулась сигаретой и, задержав на миг дыхание, выдохнула. Дымное облако спрятало ее лицо, разошлось.

— Нет, Мэн, — ответила наконец Люси. — У нас больше не получится вместе.

— Ну почему, Люси? Люси, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты же помнишь, как было. А все это время — ужас как мне плохо было. Я так по тебе скучал. Как идиот был без тебя. Значит, ты очень нужна мне, Люси. А я разве тебе не нужен?

— Ничего теперь не выйдет. Я не спорю — нам с тобой было хорошо. Даже очень хорошо. Но после всех этих дел я долго думала — у меня столько времени было думать. Ничего не выйдет. Даже как я сейчас живу. Ты же все знаешь. Ну сам скажи, что у нас с тобой теперь может быть? Я же все равно как проститутка. Ты понимаешь, Мэн?

— Хватит! Мне все равно, что с тобой раньше было!

— Легко сказать. А я вас, мужчин, знаю. Никогда ты мне не забудешь мое прошлое. Ты только так говоришь, а сам не забудешь. Не сможешь. И будешь про себя корить меня.

— Смогу, Люси! Увидишь, смогу. Ни вспоминать, ни корить не буду. Я все продумал.

— Нет.

— Ладно. Тогда выходи за меня, Люси. Выходи за меня замуж. Я докажу, как я к тебе отношусь.

— Ты на мне женишься? — изумленно переспросила Люси.

— Да.

— Шутишь.

— Люси, Люси, — взмолился он, — да верь же ты мне! Я в жизни не был серьезней!

Люси помолчала. Потом сказала — почти нежно:

— Хорошо, Мэн. Верю. Я верю, что ты на самом деле хочешь на мне жениться. Мне так… Знаешь, я… Она не могла договорить, не могла слов найти. Куан Мэн подошел и взял ее за руку.

— Выйдешь за меня, Люси? Люси стиснула его пальцы.

— Нет. Невозможно. Прости меня, но ничего хорошего из этого не выйдет. Все это плохо кончится.

— Глупости!

— Не глупости, Мэн. Я женщина. Женщины чувствуют такие вещи. Плохо будет.

— Но почему? Почему? Потому что, ты думаешь, я буду все время помнить о твоем прошлом? Какая мне разница, что с тобой раньше было? Может, я и не забуду, но я могу сжиться с этой мыслью. Твое прошлое не будет нам мешать. Я об этом столько думал, что теперь я уверен. Я не ребенок, и я понимаю, что жизнь такая штука, которая может заставить человека идти на всякие вещи. Жизнь и есть жизнь. Я не из тех, которые осуждают других, что они не так живут. Жизнь — дело трудное. Живешь, как получается. Да к чертям все эти рассуждения и проповеди. Выходи за меня.

— Нет.

— Неужели я тебе совсем безразличен, Люси? Или тебе неохота связываться с клерком, у которого нет будущего? — решил пошутить Куан Мэн.

— Может, и это тоже. Я не хочу всю жизнь биться. Я не хочу всю жизнь думать, как зарабатывать на хлеб. Я и так много лет на это потратила. Не думаю, чтоб меня прельстило такое будущее. Даже с тобой, Мэн.

Куан Мэн вздохнул. Никогда ничего не получится. Даже здесь.

— Извини, что я не миллионер.

— Ты не расстраивайся, Мэн. Это все к лучшему. Поверь мне. Тебе так будет лучше. Сам когда-нибудь поймешь.

— Не пойму.

— Придет время, и ты поймешь. Ну какая тебе радость на мне жениться? А что ты сделаешь, если тебе возьмут и скажут — а ваша жена была проститутка?

— Не знаю. Пусть говорят. Мне наплевать.

— Нет, не наплевать. Я знаю.

— Все знаешь?

Люси невесело посмеялась.

— Все знаю. Ты забыл — у меня знаешь какой опыт!

Куан Мэн кивнул.

— Когда-нибудь ты еще мне скажешь спасибо, Мэн. Скажешь спасибо, что не вышла за тебя.

— Никогда.

— Вот увидишь.

— Может быть, ты все-таки подумаешь, Люси?

— Нет. Уже подумала.

— Тогда мне лучше уйти.

— Не уходи. Сегодня не уходи! Я сегодня решила всю свою жизнь. Давай побудем вместе, последний раз побудем вместе!

Люси потянула его к постели.

И в первый раз Куан Мэн провел с Люси всю ночь.

Глава 14

А через несколько дней Куан Мэну позвонил Хок Лай и сказал: как давно они не виделись и он надеется, что Куан Мэн не стал совсем уж бирюком. Надо общаться, жить-то с людьми, и пора Куан Мэну понять это — лучше будет. Хок Лай рассказал, что Порция скоро уезжает насовсем. Сейчас он собирается в дорогу, теплые вещи запасает — там же бывает холодно.

Сначала Куан Мэн хотел попросить, чтоб они от него отвязались. Ему хотелось одного — чтоб оставили его в покое. Но Хок Лай стал уговаривать съездить в Седили и приставал как с ножом к горлу. Лучше будет. Надо общаться. Сам Хок Лай недавно стал членом молодежной торговой палаты Сингапура. Еще он рассказал, что у него все очень серьезно с Сесилией Онг, и намекнул, что дело движется к свадьбе. Куан Мэну пришлось сказать, что раз так, то он поедет с ними в Седили, а Хок Лай пообещал все организовать.

В воскресенье они с утра выехали к Перешейку. Хок Лай заехал за Куан Мэном на черном «моррисе». Сесилия сидела на переднем сиденье рядом с ним, а Куан Мэн сел назад, к Анне.

— Как жизнь? — спросила Анна своим низким голосом.

— Не общается! — тут же встрял Хок Лай. — Совсем бирюком стал. Это очень плохо. Ты должна его вытащить на люди, Анна.

— Ты всегда отвечаешь за других? — строго спросила Анна.

Хок Лай засмеялся.

Сесилия хихикнула.

Проехали мимо бегов. Места недавнего триумфа. Машина плавно шла по городским улицам, а Куан Мэн смотрел на пешеходов, на людей, набившихся в автобусы, на все то человечество, которое не обладало машинами. Он явно оказался выше социальным рангом, чем они, будто и на него лег отблеск благосостояния владельца «морриса», будто он уже был приобщен к тайнам того мира, где люди ездят на машинах. Куан Мэн даже вроде жалел тех, у кого не было машин, жалел «других». Жалости хватило на поездку — как только он вышел из машины, он тут же превратился сам в одного из «других».

Миновали каменоломню, заброшенные, зарастающие каучуковые плантации, фабрики, английскую военно-морскую базу в Вудландсе. Машина круто свернула к Перешейку — узкой пуповине, соединившей Сингапур с Малаккским полуостровом.

Завершив пограничные формальности, Хок Лай не спеша повел машину из Джохора на Мерсинг. Тихую, пустоватую проселочную дорогу с двух сторон сдавили каучуковые плантации, простиравшиеся на целые мили. Мелькали бесконечные ровные ряды гевей, прямые тусклые стволы, высоко поднявшие густые кроны. На коре видны были скошенные рубцы — разрезы, сочащиеся белым латексом, собирающимся в толстые фаянсовые чашки, подвязанные проволокой к стволам. День и ночь стекала в них густая жидкость — кровь малайской экономики.