захватывали исключительно ради личного обогащения. А тот, кто по воле их узкого круга возносился на трон (император, а чаще императрица) в своём правлении учитывал именно их интересы.
…Ещё тело усопшего Петра не было погребено, а вельможи завели толк о том, кто будет над ними царствовать. Из всех потомков мужеска пола был жив только 9-летний Пётр, внук Петра I, сын казнённого царевича Алексея, но призыв его на трон означал бы возвращение из монастыря первой жены покойного Евдокии Лопухиной, а вслед за ней и всего былого боярства, с перспективой передела собственности. Многие сенаторы были за него, но, опираясь на то, что менее года назад по манифесту самого Петра его супруга Екатерина в знак особых её заслуг была коронована, как императрица, А. Д. Меншиков и некоторые другие указали на неё. Их мнение было подтверждено выводом на улицы войск, и сенаторы «единогласно выбрали» Екатерину.
И дальше делами заправлял Меншиков, а с ним те вельможи, которые старались ему угождать, — поэтому правление Екатерины I было только по имени её правлением. Однако нужно заметить, что Меншиков был всё-таки незаурядным политическим деятелем, сделавшим много полезного для страны, хоть и воровал безбожно.
В административном отношении это правительство ничего не сделало. В отличие от Петра, имевшего громадные планы, «новые/старые» властители планов не имели, сделанного Петром раньше не понимали. Рывок закончился; страна переходила в режим релаксации. Правительство Екатерины снизило размер подушного налога, отменило участие армии в его сборе, облегчило служебные обязанности дворянства и ослабило контроль за дворянами: смотры делались реже, угрозы «нетчикам» стихли. Дворянам разрешило торговать во всех городах и на пристанях наравне с купечеством.
Через два года Екатерина умерла, и власть получил-таки Пётр II, внук великого деда. Меншиков попал в опалу, страной фактически правил князь Д. М. Голицын. Военные и гражданские чины в армии и в канцеляриях продолжали работать как работали. Впрочем, молодой император тоже быстро умер (полагают, от оспы) в возрасте 15 лет. По его смерти Верховный тайный совет высшего дворянства, созданный ещё при Екатерине, отдал престол племяннице Петра I Анне Иоанновне (дочери царя Ивана V, брата и соправителя Петра I), поставив ей условием, что вся полнота власти останется в руках Совета. И она правила с 1730 по 1740 год.
Разумеется, и Анна, её любимец Э. И. Бирон и Совет принимали решения, полезные прежде всего им, а широкое дворянство на свою сторону привлекали популизмом, а именно всяческими послаблениями. Например, учредили кадетский корпус, дававший дворянину возможность стать офицером, минуя тяжёлую солдатскую службу (1731).
К счастью для страны, кабинет-министром при Анне стал «птенец гнезда Петрова» фельдмаршал Бурхард Миних. А он твёрдо помнил требование Петра, чтобы дворяне, производимые в офицеры, были бы обязательно образованными. В 1732 году он предписал явиться на смотр всем шляхетским и офицерским детям пятнадцати лет, а также отставным штаб-, обер— и унтер-офицерам. Ослушников, почти как при Петре, карали: было приказано отдавать половину имений «нетчиков» лицам, донёсшим на них. Вновь узаконили обязательное начальное обучение дворянских детей; тех из них, кто ничему не научался к своим шестнадцати годам, отдавали в матросы или отправляли в солдаты в Оренбург на поселение.
Пока Миних закручивал гайки, Анна Иоанновна облегчала дворянину исполнение служебной повинности: указом от 1736 года ограничила срок обязательной службы дворян двадцатью пятью годами и предоставила одному из шляхетских братьев право заменять личную службу поставкой рекрут из крепостных людей. Так было положено начало освобождению дворянства от лежавшей на нём в течение нескольких столетий обязанности государственной службы.
Мнений о десятилетнем царствовании Анны Иоанновны высказано немало, в основном все они негативные. В. О. Ключевский дал такое резюме:
«Она (императрица. — Авт.), имея уже 37 лет, привезла в Москву злой и малообразованный ум с ожесточённой жаждой запоздалых удовольствий и грубых развлечений… Не доверяя русским, Анна поставила на страже своей безопасности кучу иноземцев, навезённых из Митавы и из разных немецких углов. Немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались во все доходные места в управлении. …Вся эта стая кормилась досыта и веселилась до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа. Недаром двор при Анне обходился впятеро-вшестеро дороже, чем при Петре I, хотя государственные доходы не возрастали, а, скорее, убавлялись… Тайная розыскная канцелярия… работала без устали, доносами и пытками поддерживая должное уважение к предержащей власти и охраняя её безопасность; шпионство стало наиболее поощряемым государственным служением. Всё, казавшиеся опасными или неудобными, подвергались изъятию из общества… Источники казённого дохода были крайне истощены, платёжные силы народа изнемогли… Стон и вопль пошёл по стране…»[29].
Правильно, всё было так, но разве в другие царствования «бабьего века» дела вели иначе?.. Если отрешиться от внешних проявлений, и понять наше прошлое не как историю деяний, поступков и страданий отдельных лиц, а как эволюционный процесс развития сообществ и государств — то есть, если отжать слёзы, чтó получим в «сухом остатке»? Получим достаточно простую схему особенного пути России: оказавшись на обочине прогресса, отстав от всех соседей, она совершает могучий рывок, выходит на передовые позиции, а потом… потом начинает жить, как все, и даже продолжая развиваться на заделе, созданном рывком, снова отстаёт от соседей, пока, фактически развалившись, не совершает очередного рывка!
И весь период застоя руководящая «элита» всего лишь отбывает свой срок, используя власть в своих интересах.
О том, как жилось людям и служилось чиновникам при следующей власти, в правление Анны Леопольдовны, регентши при младенце-сыне Иване Антоновиче, можно только гадать. Внучка Ивана V от его другой дочери, Екатерины, она заняла трон в октябре 1740 года, но только и успела, что перетасовать министров и ввязаться в очередную войну со Швецией (та намеревалась вернуть завоёванную Петром часть Финляндии). В ноябре 1741 года Елизавета, дочь Петра I, её уже и свергла.
Приведшие Елизавету к власти дворяне ограничились ликвидацией господства немцев при дворе, в гвардии и в политике, да ещё подправили декорации: возвратили Сенату его первенствующее значение, восстановили петровский прокурорский надзор и созданную им организацию муниципального управления. Этими внешними переменами всё и ограничилось. Как меланхолично замечено в книге «Государи дома Романовых»: «в исправленные старые мехи не влили нового вина…»
А. С. Пушкин, кажется, обрисовал сразу всю эпоху «бабьего царства»:
«Ничтожные наследники северного исполина [Петра I], изумлённые блеском его величия, с суеверной точностию подражали ему во всём, что только не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия правительства были выше собственной его образованности, и добро производилось ненарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе»[30].
Затем Пушкин делает замечательную сноску: «Доказательства тому —