Читать интересную книгу Пелопоннесская война - Дональд Каган

Но самое значительное влияние в качестве аналитического подспорья пример Пелопоннесской войны оказывал, пожалуй, во второй половине ХХ в., в годы холодной войны, похожим образом расколовшей мир на два силовых блока, каждый из которых был ведом могущественной страной-лидером. Генералы, дипломаты, чиновники и исследователи совпадали в сравнении условий, приведших к войне в Греции, с враждой между НАТО и Организацией Варшавского договора.

Однако нелегко осмыслить подлинный ход и глубинное значение событий, имевших место два с половиной тысячелетия назад. Бесспорно, важнейший источник наших знаний здесь – история, написанная современником и участником войны Фукидидом. Его работой по праву восхищаются как шедевром историографии, ее приветствуют за содержащуюся в ней мудрость в отношении войны, межгосударственных отношений и психологии масс. Она также признается краеугольным камнем исторического метода и политической философии. Тем не менее этот труд не вполне удовлетворяет нас в качестве хроники военных действий и всего того, чему война может нас научить. Наиболее очевидный его недостаток – это незавершенность, ведь он обрывается на полуслове за семь лет до окончания войны. Говоря о заключительном этапе конфликта, мы вынуждены полагаться на авторов, обладавших гораздо меньшим талантом и скудными или косвенными знаниями о событиях. В конце концов необходим современный подход к доступному объему данных, чтобы разобраться в обстоятельствах завершения войны.

Но даже период, рассмотренный Фукидидом, нуждается в дополнительном освещении, если современный читатель хочет достичь наиболее полного понимания во всей его военной, политической и социальной многогранности. Работы других античных авторов и записи современников, найденные и изученные за последние два века, отчасти заполнили пробелы, а некоторые из них породили вопросы к той версии истории, что рассказана Фукидидом. Наконец, всякая надлежащим образом написанная история Пелопоннесской войны требует критического взгляда и на труд Фукидида. Он обладал незаурядным и оригинальным умом и, как никто другой из античных историков, высоко ценил точность и объективность. Однако мы не должны забывать, что он также был человеком со свойственными ему эмоциями и слабостями. В оригинале на греческом языке его стиль часто весьма труден для восприятия, что неизбежно превращает любой перевод в интерпретацию. К тому же сам факт того, что он был участником событий, влиял на его суждения, и каждое из таких влияний необходимо тщательно взвешивать. Простое же принятие на веру его взгляда ограничивало бы нас так же, как если бы мы без вопросов принимали рассказы Уинстона Черчилля и его видение двух мировых войн, в которых он играл столь значимую роль.

В этой книге я предпринимаю попытку написать новую историю Пелопоннесской войны, призванную ответить на нужды читателей XXI века. Она основана на моем исследовании, представленном в четырех книгах об этой войне, нацеленных в основном на академическую аудиторию{1}. Здесь же моя цель – доступный рассказ, вмещенный в рамки одной книги для массового читателя, который читал бы ее для собственного удовольствия и для того, чтобы набраться мудрости, которую столь многие искали, изучая эту войну. Я избегал сравнения событий Пелопоннесской войны с таковыми в более поздней истории, хотя немало параллелей приходит на ум, – и надеюсь, что повествование позволит читателям сделать их собственные выводы.

Я берусь за этот труд после стольких лет, поскольку как никогда уверен, что Пелопоннесская война – сильная история, которая может быть прочитана как необычайная человеческая трагедия, рассказывающая о взлете и падении великой империи, о столкновении двух различных обществ и образов жизни, о расчете и случае в делах людей, а также о роли, которую как блестяще одаренные люди, так и народные массы играют в определении хода событий, несмотря на свою зависимость от препятствий, которые ставят перед ними природа и судьба и которые они сами ставят друг перед другом. Кроме того, я надеюсь продемонстрировать, что изучение Пелопоннесской войны является источником глубокого знания о поведении людей под тяжким гнетом войны, чумы и междоусобиц, знания о возможностях власти и неизбежных границах, в которых она действует.

ЧАСТЬ I

НА ПУТИ К ВОЙНЕ

Великая Пелопоннесская война, развязанная, как тогда заявлялось, с целью принести грекам свободу, началась не с формального объявления войны и не с гордого и открытого вторжения на исконные земли державных Афин, а с тайного и вероломного набега мощного полиса на более скромного соседа в мирное время. То был не блистательный парад могущественного войска Пелопоннесского союза во главе с величественной фалангой спартанцев в сверкающих под аттическим солнцем ярко-красных плащах: несколько сотен фиванцев под покровом ночи внезапно напали на крохотный городок Платеи, проникнув внутрь с помощью предателей. Начало войны показало, какой она будет: совершенно непохожей на традиционное военное дело греков, основанное на действиях граждан-воинов, сражавшихся как гоплиты – тяжеловооруженные пехотинцы, образовывавшие тесные построения, именуемые фалангами, – в соответствии с устоявшимися и хорошо понятными правилами, по которым греки воевали на протяжении более чем двух с половиной столетий. Единственным честным видом сражения, как считалось тогда, была дневная битва на открытом пространстве – фаланга против фаланги. Более храброе и сильное войско естественным образом одерживало победу, устанавливало на ее месте трофей, завладевало спорной территорией, а затем, как и поверженный противник, отправлялось домой. Таким образом, исход войны, как правило, решался в одном сражении за один день.

События, приведшие к конфликту на этот раз, произошли в удаленных регионах, вдали от центров греческой цивилизации, и представляли собой, как могли бы сказать спартанцы или афиняне, «ссору в далекой стране между людьми, о которых мы ничего не знаем»{2}. Лишь немногие греки, читавшие Фукидида, имели представление о том, где вообще находился город, с которого начались неприятности, и кто там жил; никто не мог предвидеть, что локальная стычка в этой отдаленной области на задворках эллинского мира приведет к чудовищной и разрушительной Пелопоннесской войне{3}.

ГЛАВА 1

ВЕЛИКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

(479–439 ГГ. ДО Н.Э.)

Мир греков простирался от разрозненных городов на южном побережье Испании – самый запад Средиземноморья – до восточного побережья Черного моря на востоке. Плотная группа греческих городов господствовала на юге Апеннинского полуострова и в большей части прибрежных областей Сицилии, однако центром греческого мира было Эгейское море. Большинство греческих городов, включая наиболее значимые, располагались на юге Балкан, где теперь находится современная Греция, на восточном побережье Эгейского моря, в Анатолии (современная Турция), на островах Эгейского моря и на северных его берегах.

На момент начала войны некоторые города в этом регионе сохраняли нейтралитет, однако многие, в том числе наиболее важные из них, уже подчинились гегемонии либо Спарты, либо Афин – двух государств, имевших, пожалуй, не меньше различий, чем любая другая пара греческих полисов, и смотревших друг на друга с недоверием. Их противостояние определило устройство греческой системы международных отношений.

СПАРТА И ЕЕ СОЮЗНИКИ

Союз во главе со Спартой сформировался раньше, в VI в. до н. э. На своих землях в Лаконии спартанцы властвовали над подчиненными, которые были разделены на две категории. Илоты – нечто среднее между крепостными и рабами – возделывали землю и обеспечивали спартанцев пищей; периэки – лично свободные, но подчинявшиеся спартанской власти – занимались ремеслами и торговали, исходя из нужд спартанцев. Только спартанцы не испытывали необходимости добывать пропитание и потому целиком посвящали себя военному делу. Это позволило им создать лучшую армию во всем греческом мире – войско граждан-воинов, профессионально тренированное и обученное как ни одно другое.

Однако общественное устройство Спарты таило в себе потенциальную опасность. Илоты примерно в семь раз превосходили числом своих спартанских хозяев, и, как выразился один афинянин, хорошо знавший Спарту, «когда среди них заходит разговор о спартиатах, то никто не может скрыть, что он с удовольствием съел бы их живьем»[2] (Ксенофонт, Греческая история III.3.6). Для решения проблемы периодических восстаний илотов спартанцы создали уникальные для греческого мира свод законов и образ жизни, подчинявшие личность и семью нуждам государства. В живых оставляли лишь младенцев без каких-либо физических изъянов; в семилетнем возрасте мальчиков забирали из родительского дома, тренировали и закаляли в военном лагере, пока им не исполнялось двадцать лет. В возрасте от двадцати до тридцати лет они жили в казармах, и теперь уже наступал их черед