И еще приехала родня из Смоланда. Старик Арв Грип из рода Людей Льда и его жена Сири. Детей страшно забавляли эти имена. Сири — а мать Анны-Марии — Сара. Сири — Сара. Арв привез с собой дочку, Гуниллу, и она преподнесла Анне-Марии особенно хороший подарок, поскольку девочку назвали ее настоящим именем. Муж Гуниллы, Эрланд из Баки, стал важной персоной, но, пожалуй, этот дородный крикун чересчур часто хвастался. Правда, хвастунишки часто бывают довольно симпатичными, если только они достаточно наивны. А Эрланд был именно таким.
У них была дочь, Тула, на много лет моложе Анны-Марии. Пухленькая добродушная девчушка с совершенно неотразимым веселым смехом.
И еще прибыли трое из Норвегии. Добраться до Швеции им было не так-то просто, в норвежском государстве было неспокойно. На дворе был 1810 год, патриотические чувства достигли невиданного накала, норвежцы намеревались разорвать союз с Данией, так что датчане были настороже и зорко стерегли свои границы.
Тем не менее Хейке и Винге и этому плутишке Эскилю, их сыну, хоть и с некоторыми трудностями, но удалось добраться до Шенэса. Эскиль был на год младше Анны-Марии. Но это был настоящий чертенок, у которого в крови было слишком много бесенят от Винги и слишком мало от рассудительности Хейке.
А когда конфирмация была уже позади, у троих детей и еще кое у кого из родственников с материнской стороны началось настоящее веселье. Эскиль изобретал такие проделки, что девочки только рты раскрывали, и тихая Анна-Мария сияла.
Это были великолепные дни, взрослые могли поговорить друг с другом. Все чувствовали себя превосходно.
На встрече родственники обсудили вот какой вопрос: у двух шведских ветвей рода, Ингелы и Арва, появились проблемы с именем «Люди Льда». В стране, где было так много дворян, многих раздражало, что они добавляли к своей фамилии еще и какое-то «из». И шведы из рода Людей Льда решили, что, начиная с младшего поколения, Анны-Марии и Тулы, добавления «из рода Людей Льда» больше не будет.
Хейке и Винга сожалели об этом, ведь у них в Норвегии никаких сложностей не возникало, и они не собирались отказываться от этого имени.
Ингела сказала:
— Но вы же понимаете, что несмотря на это, мы не теряем нашу связь с вами! Внутри каждой семьи имя Люди Льда сохранится, и я прошу вас троих, дети, Эскиль, Анна-Мария и Тула, никогда не забывайте, что вы этого рода! И если вам будет трудно, ищите помощи у родных! Никогда не теряйте связи с ними!
Дети торжественно кивнули. Они были уже достаточно большими, чтобы знать историю Людей Льда и гордиться своей принадлежностью к этому роду.
Потом гости разъехались, и для Анны-Марии вновь началась будничная жизнь.
Она получила хорошее образование, которое только может получить девушка. Обычная школа, разумеется, и кроме того — частные уроки, которые ей устроил Аксель Фредрик Оксенштерн. Ведь семья Ингелы по-прежнему была очень тесно связана с родом Оксенштерна, так повелось еще со времен Марки Кристины.
Поскольку Анне-Марии учение давалось легко, родители ужасно гордились ею, и казалось, впереди ее ждет блестящее будущее. А уж когда придет время, они, конечно же, найдут ей подходящего человека. Девушку, казалось, ожидало только счастье.
Но внезапно все изменилось.
В семье издавна существовала традиция: представители рода Людей Льда во время войн сопровождали в походе Оксенштернов. Ула Уловссон не стал исключением. Он сопровождал сына Акселя Фредрика — Эрика Оксенштерна, одного из высших офицеров в роду. В 1813 и 1814 году Эрик был штабным адъютантом у великого Сандельса во время кампаний в Германии, Брабанте и Норвегии. Его имя стало широко известным после того, как он принял участие в битвах с армиями Наполеона при Гросберене, Данневитце, Рослау и Лейпциге. Он участвовал также в блокаде Маастрихта и битве при Иссебру.
Но Ула Уловссон не смог сопровождать его повсюду: сын Людей Льда пал в битве при Лейпциге поздней осенью 1813 года, и Сара внезапно овдовела, имея на руках 17-летнюю дочь.
Сара тяжело переживала это. Она все глубже и глубже погружалась в горькую депрессию. Семья Оксенштерн покинула тогда Шенэс, потому что Аксель Фредрик, отец Эрика, был членом Верховного Суда, и они перебрались поближе к столице. И Сара запретила своей дочери Анне-Марии когда-нибудь видеться с людьми из рода Оксенштерн. Она считала, что в том, что она потеряла мужа, была их вина. Ненависть ее к ним был огромна. «Теперь, наконец, никаких контактов Людей Люда с этим родом», — говорила она.
Но Ингела уехала вместе с Акселем Фредриком Оксенштерн и его женой. И Анна-Мария осталась в Шенэсе вместе со своей матерью, рассудок которой становился все слабее, и не могла сделать ничего, чтобы хоть как-то подбодрить ее.
И однажды — это было в 1815 году — Анна-Мария нашла свою мать мертвой. Сара не выдержала тоски и лишила себя жизни.
Когда девушка стояла у могилы матери и слушала священника, говорившего слова прощания, она чувствовала, что внутри нее воцаряется смерть. Все прекрасное осталось в прошлом. В прошлом и любовь матери и отца к ней. А сами они лежали теперь в холодной земле. Они ушли. Ушли навсегда.
Глубоко под землю.
Анна-Мария следовала просьбе своей матери о том, чтобы никогда больше не видеть людей из рода Оксенштерн. Кроме того, ее бабка Ингела жила в такой крохотной квартире, что для девушки там просто не было места, хотя Ингела очень хотела, чтобы внучка жила у нее.
Из Смоланда и Гростенсхольма пришли примерно одинаковые письма со словами: «Приезжай и живи у нас, здесь достаточно места!».
Но Анна-Мария села и написала всем в ответ следующее:
«Огромное спасибо, мои дорогие, за вашу исключительную доброту.
Но я хорошенько подумала о том, как мне жить дальше, и решила вот что: мне дали такое хорошее воспитание и образование, что, мне кажется, я должна как-то применить их, а не сидеть без дела и не жить за счет родственников. Кузина моей дорогой матери, Биргитта, сделала мне предложение, которое представляется мне весьма заманчивым.
У нее есть подруга, Керстин Брандт. И у брата этой Керстин есть рудник где-то на побережье, у Ботнического залива, в местечке, которое называется Иттерхеден. Горный мастер с этого рудника просил его найти учителя для детей шахтеров, так как в волости такого учителя нет. Керстин рекомендовала своему брату меня, и место будет моим, если я захочу. Я решила принять это предложение.
Так что сейчас я оставляю дом в усадьбе Шенэс на управляющего, чтобы он мог приглядывать за ним, пока меня не будет. Как вы знаете, дом принадлежит моей бабушке, и она хотела бы, чтобы я когда-нибудь унаследовала его. Так что я не продаю его. Я хочу только сначала испытать свои силы, почувствовать, что делаю в этой жизни что-то полезное. Надеюсь, что вы все меня поймете».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});