Читать интересную книгу Откровение времени - Евгений Заровнятных

Проснулся он, когда ночь ещё не начала светлеть, было тихо и темно, в приоткрытую форточку влетал холодный ночной ветер. Подгоняемый в спину этим ветром, Эмиль вышел из комнаты, направился к входной двери, вышел на лестничную площадку и стал спускаться вниз, держась за перила, стараясь не оступиться в темноте. В следующий миг он уже шёл по безлюдной улице, мерцающей в зеленоватых лучах слабого лунного света. Только бездомная кошка, блеснув хищными глазами, прошмыгнула мимо и скрылась в ближайшей арке. Ветер всё дул ему в спину, словно подталкивая, направляя в определённую сторону. Эмиль очутился у входа в парк, ворота оказались открытыми, поблизости не было ни души. Он вошёл и зашагал по центральной аллее; статуи, расставленные на всем её протяжении, были похожи между собой, но различить их лица в этой мгле не удавалось. Затем он свернул на прилегающую дорожку, где ивы смыкались над головой, образуя своеобразный лиственный свод. Вдалеке блеснул огонёк – видимо, кто-то стоял с фонарём в руке; Эмиль быстрым шагом устремился по ивовой аллейке в ту сторону, где горел свет. Оказалось, что это вовсе не фонарь, а стоящее у мраморного постамента зеркало, в котором отражалась луна. На постаменте был выбит какой-то текст, полностью прочесть его не удавалось – куски мрамора местами были отколоты. Эмилю удалось разобрать лишь фрагмент надписи: «житие тихое и безмятежное, и к вечному Царствию шествие неуклонное». Осмотревшись вокруг, Эмиль двинулся дальше. Петляющая аллейка вывела его на лужайку, от которой лучами расходились несколько дорожек. Вдруг промелькнула чья-то фигура: то спереди, то сзади быстро пролетала она, приближаясь к Эмилю. Внезапно он почувствовал резкий хлопок по лицу, после которого последовал сильный удар в живот. Раздался чей-то смех. Эмиль обернулся: рядом стоял человек в чёрной маске и в чёрном обтягивающем костюме, только два красных глаза зловеще горели, повиснув во мгле. Ещё один удар последовал Эмилю прямо в лицо. Он хотел было оказать сопротивление, но руки его не слушались, будто некая сила преграждала путь, отталкивая кулак, как отталкивается один магнит от другого, если сблизить их одноимёнными полюсами. Как Эмиль ни старался, он не смог и прикоснуться к замаскированному незнакомцу. Вдруг ему натянули на глаза тёмную повязку, дотянуться и сорвать которую он не мог по той же причине. Земля под ногами начала ходить ходуном, как палуба корабля во время сильной качки. Эмиль попытался бежать, но сквозь повязку ничего видно не было; ударившись о стену, он упал, острые льдины вонзились в ладони. Встать сразу не удалось: земля была страшно скользкой и, как назло, ноги в чем-то запутались. Поднявшись, беспомощный Эмиль начал метаться из стороны в сторону, ударяясь о кирпичные стены; куда бы он ни бросился – неминуемо натыкался на незыблемую преграду. Неожиданно, налетев на одну из стен, он пробил её и провалился в бездонную пропасть; стараясь ухватиться хоть за сучок, безнадёжно падал он в страшную бездну. Несколькими мгновениями позже ему показалось, что теперь он летит не вниз, а вверх, сквозь повязку стал пробиваться слабый свет. В следующую секунду под ногами почувствовалась почва, повязку сорвало, и Эмиль увидел, что оказался на мосту, ведущем на бескрайний зелёный луг, залитый солнечным светом.

Внезапно голова закружилась. Эмиль закрыл глаза и прилёг, чтобы не упасть. А когда вновь раскрыл глаза, его взгляд встретил настенные часы с раскачивающимся маятником. Он обнаружил, что находится у себя в комнате на диване, сквозь лёгкий тюль на окнах в комнату вливается яркий утренний свет, в котором теряется тусклая настольная лампа. Вот стоит рояль, вот ноты Рамо, вот пиджак висит на стуле: «Ах, это был сон!» – подумал Эмиль.

Глава II

Дирекция

«Я, Бланжек Эмиль Эммануэль, выпускник Эйматштадтской государственной консерватории имени Иоганна Пахельбеля, прошедший практику в училище при консерватории, решением ректората и учёного совета прошу командировать меня для службы в музыкальном училище № 31 города Ирргартена в должности заместителя руководителя концертно-исполнительской практики».

Шестнадцатого марта, спустя три дня с момента подписания вышеприведённого документа, Эмиль Бланжек прибыл в Ирргартен – столицу Буденштальской республики – на центральный городской вокзал. Сойдя с поезда, держа в руке небольшой чемоданчик, вмещавший всё необходимое молодому музыканту, он направился к выходу сквозь мрачную анфиладу, затуманенную табачным дымом так, что чёрный потолок с трудом можно было различить в сизых клубнях – казалось, будто стены уходят в пустую, бесконечную, туманную высь. Бланжек поспешил добраться до выхода; справа и слева у колонн сидели бездомные, кто-то спал, другие что-то шептали. С закрытыми глазами, сложив руки ладонями друг к другу, нищие покачивались из стороны в сторону. На молитву это похоже не было, скорее напоминало некий оккультный, заговорческий ритуал. Судя по огромному количеству котомок, тряпок и подстилок, некоторые из нищих жили здесь, на этом вокзале, уже давно. Бланжек выпорхнул в огромные входные врата и очутился наконец на свежем воздухе, на центральной ирргартенской площади.

Сырая зима уже уступила свои права тёплой весне, небо было затянуто белой пеленой облаков, через которую проникал ровный дневной свет, озаряющий площадь. Было довольно пустынно, лишь два джентльмена в чёрных пальто, опустив голову, прошли мимо быстрым шагом. Посередине площади располагался монумент из красного гранита, инкрустированного мрамором, в центре которого возвышалась фигура какого-то господина. Подойдя поближе, Эмиль несколько удивился внешности этого увековеченного в мраморе человека: злые поросячьи глазки выглядывали из впадин над заплывшими жиром щеками; ехидная желчная улыбка обнажала дёсны с определённым количеством отсутствующих зубов. Брюхо разрывало с трудом застёгнутую рубашку, пиджак мешковато свисал с узких округлых плеч. «До чего же отвратительный тип, кто же додумался поставить ему памятник?» – подумал Бланжек, разглядывая статую. На мемориальной доске была выгравирована надпись: «Досточтимый Прилиус Мориц Пауль, пятый губернатор Ирргартена, генерал-фельдмаршал».

Недолго постояв, Эмиль отправился дальше, лёгкой уверенной походкой пересёк площадь и, подходя к круглому зданию с небольшой башенкой, услышал звук домры, доносящийся с улицы, проходящей за зданием. Прислушавшись, он узнал колыбельную Брамса. Эмиль стал обходить строение вокруг. Люди сновали взад-вперед, одни врывались в это круглое здание, другие выбегали из него, какой-то молодой человек, споткнувшись о ступеньку, распластался на тротуаре, документы, которые он нёс, разлетелись, как осенние листья. Быстро вскочив, он стал собирать бумаги, пока равнодушная толпа не потоптала все листы. Определённо в этой сутолоке никто не замечал прекрасной музыки, которая так диссонировала с нервозной обстановкой.

Обойдя здание, Эмиль увидел старушонку лет восьмидесяти пяти, а то и девяноста, сидящую на деревянном ящике неподалёку от главного входа в круглое здание. Старушка самозабвенно играла на четырёхструнной старинной домре: как точно она держала темп, как тонко расставляла акценты, сопереживая каждой ноте, то с долей печали, то с долей радости в лице. Каждая музыкальная фраза, каждая музыкальная мысль были поняты и переданы ею, этой почтенной старушкой. Одухотворённые мудрые глаза, казалось, играли вместе с домрой, как бы вторили ей своим безмолвным голосом. Бланжек пошёл дальше, ему нужно было спешить, время явки в назначенное место незамедлительно приближалось. Пройдя два-три квартала, он всё прислушивался к оставшемуся далеко позади звуку домры, но расслышать что-либо уже не удавалось. Дойдя до ближайшего перекрёстка, Бланжек развернулся и быстрым шагом направился в обратном направлении. Вернувшись к круглому зданию, – старушка всё ещё играла, – Эмиль подошёл к музыкантше и бросил в лежавший у её ног кейс несколько монет. Почтенная дама вежливо поблагодарила его, не прекращая исполнения следующей пьесы. Недолго послушав невероятно трогательную, душевную игру старушки, сидящей на косом дощатом ящике, единственный слушатель, Эмиль, ушёл.

«Дирекция музыкального училища № 31: Буденшталия, Ирргартен, проспект Каминского, дом № 4», – гласила запись в блокноте Бланжека; по этому адресу он и отправился. Город изобиловал разнообразными переулками, проулками, тупиками и улицами причудливых форм. Как позже сообразил Эмиль, многие улицы, если смотреть сверху, имели форму фигуры, которую изобразил Казимир Малевич на своём полотне «Движение супрематического квадрата». На одной из таких улиц, именуемой проспектом Каминского, и располагалось здание дирекции, выполненное в стиле ранней эклектики. Здание насчитывало три этажа, но при этом было довольно высоким, огромные окна завершались полукругом, фасад был украшен пилястрами с роскошными капителями. Огромные деревянные резные двери оказались заперты. Бланжек позвонил. Полминуты спустя из-за закрытой двери донесся голос: