- Я благодарю Асакура-сама за его доброту и предупредительность, - слегка поклонился господин Ёшиаки, - но, к несчастью, я слишком спешу. Дело моё неотложное. Ванну и ужин придётся отложить. Передайте Асакура-сама, что я извиняюсь за возможные неудобства, однако мне хотелось бы переговорить с ним прямо сейчас.
Распорядитель с поклоном скрылся за створкой-сёдзи, а господин Ёшиаки печально вздохнул: дело было не в спешке, и понежиться в тёплой воде он был совсем не против, не говоря уж об ужине, но увы, ничего из этого не могло иметь место до встречи с господином Асакура. Всё объяснялось очень просто: у даймё Асаи не было второго парадного кимоно. Оставив одно в купальне, на приём к властителю Мино ему пришлось бы идти нагишом, а это окончательно подкосило бы его и без того призрачное звание даймё.
Самурай-распорядитель отсутствовал всего несколько мгновений.
- Асакура-сама ожидает Вас, следуйте за мной, я вас провожу.
Еле передвигая ноги в волочащихся по полу церемониальных хакама, даймё Асаи проследовал за проводником. Они прошли сквозь несколько помещений, столь же изысканных и красивых, но абсолютно пустых, и вошли в полутёмную залу с низким потолком без окон, куда свет проникал через отверстия в крыше. Господин Ёшиаки разглядел прикрытый новыми циновками бамбуковый пол, фигуры сидящих вдоль стен самураев-охранителей, а в противоположном конце зала фигуру самого Райдона, такого же неподвижного и гордого, как его приближённые. Ничем не выдавая своего смущения, господин Ёшиаки приблизился к хозяину замка на дозволенное расстояние, встал на колени и коснулся лбом пола.
- Да будут боги милостивы к вам, Асакура-сама. Благодарю, что изволили принять меня.
- Я рад приветствовать вас, дорогой друг. – Ответил Асакура низким приятным голосом. – Ведь вы позволите называть вас другом?
От неожиданности господин Ёшиаки распрямился быстрее, чем положено.
- Конечно…
- Как поживают ваши прекрасные сыновья, Асаи-сама? – Спросил даймё Асакура.
- Благодарю вас. А как ваш… - тут Ёшиаки прикусил язык, - ваше здоровье?
- Благодарю вас, - спокойно ответил хозяин.
Последовали ещё несколько ничего не значащих фраз о ранней осени, новостях из Киото и здоровье императора. Затем господин Асакура прервал светскую беседу:
- Асаи-сама, мне доложили, что у вас важное и срочное дело. Я не хочу вас задерживать и зря тратить ваше время. Кроме того, я, как вы можете видеть, стар и болен, все эти формальности мне уже невмоготу. Говорите, что у вас.
Ёшиаки запнулся, покоробленный не столько непочтительным тоном, сколько снизошедшим на него откровением: Меч, Способный Разрубить Луну, и впрямь уже стар. Конечно, ему ведь за шестьдесят, здоровье подорвано бесконечными сражениями, да и жизнь его сильно не баловала. Он сидел в своём огромном замке, богатый, одинокий старик, и почти не показывался на людях, чтобы никто не мог видеть, во что превратила его старость. В воображении врагов он был всё тем же Райдоном, великим воином, сильнейшим мечником Японии, лучшим из лучших. Увы, но всё это в прошлом…
Но в чёрных блестящих глазах Асакура не было и намёка на сожаление. Он действительно слишком отвык от внешнего мира, чтобы обращать внимания на тонкости этикета.
- Хорошо, Асакура-сама. Тогда не буду ходить вокруг да около, мне требуется военная поддержка. Мои владения ничто по сравнению с вашими, войска у меня практически нет, я не могу защитить свою семью. Мой Рю – великолепный воин, но он всего один. Мои противники мелки, слабы, глупы, но их много, слишком много. Нидзёмару с трёх сторон граничит с восемнадцатью мелкими княжествами, и они не дают нам никакого покоя. Я прошу вас выделить часть вашего огромного войска на постоянную охрану границ моих земель.
Даймё Асакура молчал. Опасаясь взглянуть на его лицо, господин Ёшиаки сказал самое главное:
- Только… мне нечего предложить вам взамен. У меня ничего нет. Не знаю. Просите, чего хотите. Жизнь свою я охотно бы отдал, если она вам нужна.
- Нет, совершенно не нужна, - сказал Асакура и погрузился в молчание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ёшиаки терпеливо ждал. Воины-охранители ничем не выдавали своего присутствия, и напряжённый, взволнованный глава дома Асаи совершенно забыл о них. Тем сильнее было его удивление, когда следующей репликой даймё Асакура обратился ни к нему, а к ним:
- Выйдите все, оставьте меня один на один с господином Асаи!
Поклонившись, самураи удалились совершенно бесшумно. Комната сразу стала казаться слишком большой, и пустота обступила двух пожилых мужчин, скрадывая все интонации из их голосов.
- Вам, наверное, не раз говорили, что вы счастливый человек, Асаи-сама, - бесцветно сказал Асакура, - вам есть, кого любить и защищать.
Ёшиаки поклонился, насторожившись.
- Вы, конечно, слышали о моём сыне? – Продолжил Асакура. – Да слышали, как не слышать. Но, должно быть, вы знаете эту историю только из глупых сплетен. Позвольте, я расскажу вам, как всё было на самом деле.
Разговор принимал неприятный оборот, но поделать ничего было нельзя.
- У вас, кажется, была только одна жена, Асаи-сан?.. У меня были десятки жён и наложниц, и ни одна из них не смогла родить мне ребёнка. Мои доктора, трусливые свиньи, утверждали, что дело не во мне, а в них; что, мол, стоит только подождать или взять себе новую жену, как наследник родится. А я, как последний дурак, верил им.
Даймё Асаи слушал, боясь вздохнуть. Давно он не чувствовал себя в настолько неловком положении.
- В конце концов я, конечно, начал догадываться, в чём дело, и казнил докторов. Лучше б они с самого начала говорили мне правду, чем тешить меня ложными надеждами. И вот, когда я уже совершенно отчаялся и приготовился доживать свой век в одиночестве, мне сообщили, что моя самая юная жена Миё ждёт ребёнка. И родился мальчик, Асаи-сама. Умненький, здоровенький, смышлёный. Радость и гордость…
Голос правителя Мино становился всё тише и равнодушнее; Ёшиаки как можно ниже опустил голову, чтобы не видеть его лица. Ему было тревожно.
- Ни один отец так не любил своего сына, как я любил Торио. Всё было брошено к его ногам. Я осыпал его мать величайшими почестями, она ни в чём не знала отказа. К мальчику ходили заниматься лучшие в стране учителя, со временем он унаследовал бы богатство, которое не снилось и императору… но он не захотел ждать. Нетерпеливость – вот в чём был его главный порок.
- Асакура-сама, - пробормотал господин Ёшиаки, - не стоит мне всё это рассказывать. Это слишком тяжело для вас…
- С чего вы взяли, что мне тяжело? Прошло уже много лет. Восстание Торио провалилось, он изгнан, и я не знаю, жив ли он ещё. Мне следовало бы его убить собственноручно, да вот духу не хватило. Я уже не так силён, как прежде. И я один. Поэтому я и говорю, Асаи-сама, что вы счастливый человек.
Ёшиаки не нашёлся, что на это ответить. Асакура, кажется, полностью погрузился в горестные воспоминания и совсем забыл о его просьбе. Соваться с напоминаниями не позволял этикет, приходилось молча ждать.
Живя в одиночестве, Асакура-сама привык молчать подолгу. Ёшиаки чувствовал, что если прямо сейчас ему не позволят разогнуть поясницу, то завтра он не сможет сидя ехать в паланкине. Боль впилась в него стальными когтями, тишина становилась невыносимой, а Асакура всё молчал и молчал.
- Мне жаль, что я ничем не могу развеять вашу печаль, - отважился Ёшиаки.
Асакура кивнул.
- Благодарю вас. Вы просили меня о военной поддержке – я удовлетворю вашу просьбу. Вы получите любую помощь, какую захотите.
Ёшиаки вздрогнул от неожиданности:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Что?! О, я не знаю, как вас…
- При одном условии, - продолжил Райдон, - я попрошу кое-что взамен.
- Слушаю…
- Отдайте мне одного из ваших сыновей.
Ёшиаки моргнул.
- Что?.. То есть, как вы сказали?..
- Отдайте мне одного из ваших сыновей. – Чётко повторил господин Асакура. – Любого.
Ёшиаки сдвинул седые брови, пытаясь осмыслить сказанное.