ПЕТЕРБУРГ
Тебе я посвящаю этот стих,Который похвалить ты не обязан.Тебе, прекрасному, как тот жених,Что не любил еще ни разу.
А все ведут века невест:Свободу, бурю радостей лукавых,Тебя не выкурил из трубки ГеркулесЗатяжкой крепкой пороха и славы.
Тебя не выдавил его ботфортИз чрева гнило-синего болотца,Куда заброшен старенький топор,Каким он ставил первые воротца.
Где кости моряка, который ротЗабыл закрыть при громовом ударе,Когда его услышал галиотСалютный бас из пасти Хирвисари?
Ты сотворен тяжелою рукой,И мыслью ты мозолистой украшен,Вот почему ты величав и страшен,И я люблю, что ты такой.
О, усмехнись же и ответь мне: нет!Я знаю, сероглазый демон,Пускай не каждый житель твой поэт,Но каждый камень твой поэма!
«Приплыл ли в челне я дырявом…»
Приплыл ли в челне я дырявом,Сошел ли с небес по сосне,Пришел ли я с поля, где травыСочатся весенней отравой,—Мое утвержденье — во мне.
Как облако облака шире,Как море моря синей,Плывут в расцветающем миреВоскрылия песни моей!
«Заката тлеющим пожаром…»
Заката тлеющим пожаромГорит кораблик вырезной,А я разбившимся ИкаромПлыву, качаясь над волной.
Но лишь в приветливые гротыМеня, печалясь, вносит вал,С одной мечтой, с одной заботойВстает в душе моей Дедал.
И вновь он мечет страшный жребий,И вновь велит идти рискнуть,Прорезать путь в глубоком небе,В грудь солнца — радостную грудь.
Я пью тот зов, манящий вышним,Я алчу блещущих высот,Но незаметно и неслышноМой разум в бездну упадет —
И снова я перед пожаром,Перед закатной тишиной,И вновь разбившимся ИкаромПлыву, качаясь над волной.
И без мечты и без заботыЯ рву огней закатных вязь,И вновь сверкающие гротыМеня приветствуют, теснясь!
«Полюбить бы песенки простые…»
Полюбить бы песенки простые,Чистые, как воздух на заре,В них не нужно путать запятые,О словах справляться в словаре.
В них дыханье трав и перелесковТак же нежно, как лазурь,И в глаза не бьют прибоя блески,В уши — заклинанья бурь.
В их покое что-то есть о чуде,Все, что можно сердцем пожелать,В них не нужно размышлять, что будет,Ни о чем не нужно вспоминать…
НОЧНАЯ ГРОЗА НАД НЕВОЙ
Весь звездный блеск на небе выпитУстами жаждущей грозы,И слух испуганнее выпиСледит неведомого зык.
Зигзагный светоч ненарочен,Сжигая неба бархата,Он углубил глубины ночи,Неопалимые уста.
О, стой, застыв душой, беззвучен.Внимай соревнованью сил,Пусть мысль, как ласточка на круче,Трепещет радужностью крыл.
В разбитых тучах алебастры,Виденья ртутной синевы,И фосфорические астрыВскипают в пенностях Невы!
«Через покосы, прямо, без дороги…»
Через покосы, прямо, без дорогиТы шла, устав,Ты исколола праздничные ногиО срезы трав.
И было ль жаль тебя тогда — не помню,И падал ржавый дискВ леса за мглистую каменоломнюПод жабий визг.
Не помню я, прощался иль приветил,Была ты радость иль укор,Но слышал: визгу жабьему ответилВершинной арфой сосенный простор!
«Крутили мельниц диких жернова…»
Крутили мельниц диких жернова,Мостили гать, гоняли гурт овечий.Кусала ноги ржавая трава,Ломала вьюга мертвой хваткой плечи.
Мы кольца растеряли, не даря,И песни раскидали по безлюдью,Над молодостью — медная заря.Над старостью… — но старости не будет.
«Ах, в воздухе такая нега…»
Ах, в воздухе такая нега,Рябина щек красней,Белей белеющего снегаПопался заяц мне.
И муть медвежья междулесьяОпять зовет, кричит,И этим криком поднят весь яНа снеговой, широкий щит!
«Ты мне обещана, но кем — не знаю…»
Ты мне обещана, но кем — не знаю,Но кем-то добрым и большим,Когда я что-нибудь обещаю,Обещаю именем твоим.
О если б был я хранитель стада,Моряк, купец или земледел,Я б отдал все за трепет сада,Где теплый лист на тихой воде,
Где ты читаешь, поешь иль плачешь,О нет, не плачешь — то плачу я,Где все знакомо и все иначе,И даже слезы как блеск ручья.
Сейчас я скитающийся невольник,Я вижу вокруг лишь сады чужих,Но мне не завидно, мне не больно,Иду уверенно мимо них.
И я забываю свои скитанья,Чтоб память только тебе отдать,Я помню только: ты — обещанье,А тот, кто помнит, — умеет ждать!
ЭКСПРЕСС В БУДУЩЕЕ
В час, когда месяц повешенныйБледнее, чем в полдень свеча,Экспресс проносится бешеный,Громыхая, свистя, грохоча…
И когда над мостами в пролетыПроведет он живую черту,Прыгни сразу — и огненный кто-тоВдруг подхватит тебя на лету.
И никто на путях незаказанныхНе прервет его окриком: стой!Будет все тебе в мире рассказано,Если дух свой сольешь с быстротой.
Через степь неживую, колючуюПросвистит по ребру пирамид,Перережет всю Африку жгучую,В Гималаях змеей прозвенит.
Обжигая глазами сигнальными,Прижимая всю землю к груди.Он разбудит столицы печальные,Продышав им огни впереди.
И когда из-за сумрака мглистогоОчертанья стуманятся в ряд,Заревет он раскатно, неистово,Пролетев Вифлеем — Петроград.
Его след на полях черноземаИ в плантациях чая пролег,В лабиринтах Европы, как дома,На дорогах волшебный свисток.
Шоколадные люди Цейлона,Позабытый огнем эскимос…Провожают сверканье вагонов,Вихревые расплески колес.
Чудо рвется из глотки со свистом,Всем понятны сигналы его,И мудрее его машинистовНе найти на земле никого.
«Не было ни дней, ни вечеров…»
Не было ни дней, ни вечеровИ родней, и радостней, и чище,И вкуснее не вкушал я пищи,Веселей не слышал слов,Чем сейчас на летнем перепутье…
Вот, как я, такими ж, люди, будьте!
Отчего ж так ясно хорошо?Будто жизнь тяжелую, большую,Что как буря стлалася, бушуя,Прожил я и уложил в мешок.И легко на плечи ношу взбросил,И пошел — и вот к тебе приду,Кто же у возлюбленной не проситВстречи в комнате или в саду.
Но ты, и ты меня не встретишь,Вся в чужие перешла глаза,Даже и случайно не заметишь,Даже не оглянешься назад.
И теперь мне только небо снится,В голубой расту, расту пыли,Так легко колеблет крылья птица,Перед тем как улететь с земли.
«Мне было ничего не жалко…»
Мне было ничего не жалко,Я все узнал, через все прошел,Но в полночь дерзкая гадалкаМне карты бросила на стол.
Зеленый луч глаза мне залил,Я понял: это будет здесь —Упали карты и сказали:Дорога, женщина и песнь.
Я днями шел, а ночью сниласьСтрана, которой в жизни нет,Ты в ней моей дорогой билась,Как песнь, звучала мне во сне.
Не помню — на Неве, на Ниле,Молниеносностью огняДва долгих солнца ослепилиДорогу, песню и меня.
«Девятый вал угадывать нетрудно…»