Одно слово: знающая ведьма у деревни — к добру.
К полудню стало жарко. Тэя уже давно сняла безрукавку и засунула в котомку. Комарье тучей вилось над телегой, но не могло пробиться к вожделенной добыче сквозь защитное заклинание, наложенное молодой ведьмой.
— Остановите, пожалуйста, — попросила девушка разомлевшего на солнцепеке и что-то тихо мурлыкавшего себе под нос возницу.
— Дак до развилки-то к подворью еще ехать и ехать, — удивился старик. — Чего зазря ноги-то бить, коли со мной добраться можно?
— Ничего, — ответила ведунья, спрыгивая с телеги, — мы пешком пройдемся. Благодарствую. — Тэя отвесила селянину чинный поклон и, подхватив дорожную сумку, скрылась за густым ельником.
Кот, мелькнув на прощание огненным хвостом, тоже исчез кустами.
Старик только вздохнул: «Трудно придется тебе, девонька, ох, как нелегко. После прежней-то ведуньи тако хозяйство принимать — забота великая. К тому ж сама — молодая да красивая. Такую обидеть, что комара задавить. Мало ли какого лиходея в лесу встретить можно. А девка, несмотря что ведьма, все ж не всесильная. Не мужик-ведьмак, однако, и не боевой маг, поди …
Да и полюбить опять же может — тож человек. Это у деревенских — мама, папа уму-разуму научат, а она одна-одинешенька … в лесу-то. Кто подскажет, ежели что?
Оттого, видать, и не выходит из ведьмовской-то любви ничего путного, и большинство из них под конец навсегда остаются одинокими».
Скрип телеги затерялся среди деревьев. Тэя постояла еще с минуту и двинулась напрямки к своему новому дому. Ей не нужно было искать дороги: ее вело особое чутье.
Лето только вошло в силу. Лес полон жизни. Тэя, не напрягаясь, различала голоса его жителей. Вон белка шебуршит по коре острыми коготками. Сорвалась с верхней ветки кедра и опустилась на более толстую — нижнюю. Притихла. Дятел вновь оповестил округу дробной россыпью о своем присутствии. Вдали сквозь заросли орешника продирается кто-то большой и сильный. Наверное, олень или лось.
Тэя все дальше уходила от дороги, углубляясь в лесную чащу. Мягкий настил под ногами пружинил, скрадывая ее шаги. Руки бережно раздвигали ветви кустов и деревьев. Ноги сами выбирали местечко для следующего шага, чтобы, не дай боги, не наступить на росток или грибницу. Ведунья обходила натянутые кружева паутины или ловко пригибалась, дабы не нарушить работу пауков-ткачей.
Так она шла не меньше часа. Смешанный лес сменился сосновым бором-беломошником. Прозрачным и звонким, в котором пролетевшую птицу или скачущую по ветвям белку видно за сотню метров. Тэя знала: отсюда он тянется до самых гор, но она захватила лишь самый краешек и вскоре должна выйти к ельнику, а там и к дубраве.
Никто бы не мог сказать, что в лесу творится что-то неладное. Но ведунья чувствовала его сердцем, а оно подсказывало — лес грустил и чего-то ждал. Напряженно и взволнованно. Не ее ли?
— Ну и чего ты все хмуришься? — не выдержал Рыж. — Погляди на все это с другой стороны. Ковен недалеко. Да и рядом работают старые опытные ведьмы. Ежели что — есть к кому за помощью обратиться. Залеск рядышком. Опять же вотчина тебе досталась не из последних: Бьянна радивой хозяйкой была. Дело свое крепко знала.
— В том-то и дело, Рыж, — вздохнула Тэя, — здесь все ее помнят. И меня по ее делам судить будут. А я не она. Лучше бы мне по первому назначению в тот захудалый да самый дальний надел отправиться, чем после хорошей владелицы свои порядки устанавливать.
— Всем не угодишь. Значит, сразу по-своему все делать придется. Пусть видят — ты сильная и независимая. И правила прежней ведуньи тебе не указ. Тогда и относиться к тебе будут с уважением, и подладятся под твои требования быстро. Запомни: у местных нужда в тебе, а не у тебя в них.
— Это я понимаю …
— А раз понимаешь, то и нечего сопли размазывать. Ты что зря семь лет в Школе оттрубила? Хорошо же, что не к черту на рога занесло. Мы ж в самом центре цивилизации, так сказать, обосновались. Вот и радуйся …
— Я и радуюсь, — неуверенно проговорила Тэя.
— Оно и видно …
Разговор не клеился, и дальше шли молча. Рыж, распушив хвост, важно вышагивал чуть впереди — вроде как почетный караул. На их пути то и дело встречались густые черничники и целые поля брусники.
«Урожай в этом году знатный будет, — по-хозяйски отметила про себя Тэя, — и шишек, и грибов, и ягод тьма уродилась».
Еще через час вошли в хмурый ельник, а перебравшись через широкий ручей, оказались в заповедной вековой дубраве. Вскоре и смешанный лес, приветливый и хлопотливый, встретил их шумным птичьим гомоном.
Вдруг Тэя резко подняла руку, останавливая кота. Небольшая полянка, на которую они только что вышли, обдала крепким земляничным духом, настоянным на полуденном зное. Налетевший ветерок заставил травы поклониться ведунье в пояс. Белые мотыльки, поднявшись было над зеленым ворсом травяного ковра, вновь опустились и первозданный покой воцарился над всей округой.
Но ведунья не шелохнулась, не сделала шага, только прищурив глаза, зорко оглядела поляну. Потом присела на корточки и внимательно вгляделась в траву под ногами. Залом обнаружился всего в паре пядей от ее ног. Несколько скрученных колосьев овсяника торчали вверх корнями, а верхушка прикопана.
— Вот и началось, — тихо прошептала ведьма.
Поднялась и уверенно прошептала несколько слов. Трава на поляне застыла, словно ее внезапно захватил в плен сильнейший мороз. Еще через миг белесая пелена поднялась от земли и в ней четко обозначились кривые стежки, по которым несколько часов назад бегал старый дедко лешак со своими внучатами, заговаривая и путая травы.
Тэя усмехнулась: хорош, силен здешний Леший. Такого в помощники — лад в лесу обеспечен.
Девушка достала из котомки угощенье: кусок сала да крутосваренное яйцо. Положила на широкий упругий лист лопуха и оставила на краю лесной опушки. Потом отвесила поклоны на все четыре стороны и легко сняла с поляны чужое заклятие. Повела над поляной рукой, и вновь послышалось пение птиц и стрекот цикад. Взлетели мотыльки, травы склонились в благодарном поклоне: не прояви ведьма милосердие — век на сей полянке ничего путного не выросло бы. Токмо репей да крапива со злым вейником.
За поляной начался настоящий бурелом. Поваленные и уже полусгнившие деревья заросли мхом, сосновый молодняк вперемежку с лиственницей и елью создавали непроходимый лабиринт. Папоротник распустил лапы — не обойдешь.
С громким хлопаньем на одну из ветвей ближайшего дерева уселся старый ворон. Черное оперение птицы отливало металлическим отливом, фиолетовым по спинке и зеленоватым по кончикам крыльев. Перьевая борода свешивалась на грудь.
Ворон слегка наклонил голову и внимательно посмотрел сначала на Тэю, потом на застывшего кота.
— А говорили: ворон улетел, — разочарованно проворчал Рыж.
— Говорили: мавки лесовика любили, — прокаркал ворон и вновь уставился на Тэю.
— Ты что ж, батюшка, грубишь-то? — заступилась за своего фамильяра ведьма. — Вот как у вас, оказывается, принято людей встречать-привечать. А мне сказывали: Бьянна ласкова да приветлива была. И ворона ее добрым словом поминали. Умен, баяли, да заботлив. Врали, поди. Разве рачительный хозяин станет, людей не узнавши, дерзить да лаяться?
Ворон переступил с лапы на лапу, раскрыл клюв, но тут же захлопнул и промолчал.
— Ты уж проведи нас, будь добр, до избы-то, — попросила Тэя. — Там и поговорим.
Ворон тяжело снялся с ветки. В буреломе тут же обозначилась неприметная с виду тропа. Завиляла меж выворотней, прячась за широкими папоротниками, заструилась змейкой меж раскидистых елочек.
Тэя, переглянувшись с Рыжем, поспешила за низколетящим вороном.
По заповедному лесу пришлось идти еще несколько верст. Величавые сосны и густой ельник вновь сменились дубравой, потом смешанным лесом из кленов, липы, орешника и диких яблонь с грушей вперемежку с хвойными деревьями.
Здесь лес стал более приветливым и светлым. Березка поздоровалась, взмахнув кудрявыми косами, ветла помахала вслед роскошными рукавами нарядного листвяного платья. Узкая стежка сменилась широкой тропинкой. А там впереди и забрезжил просвет большой поляны.