Я снова взглянул на нашу сверкающую спираль и ощутил такую тоску по дому, какой не чувствовал лет с шести.
Чибис льнула к Мамми, ища утешения. Та вытянулась и обняла ее.
«Ну, ну, милая! То же было и со мной, когда я, совсем маленькая, увидела это впервые».
— Мамми? — жалостливо сказала Чибис. — Где наш дом?
«Видишь вон там, справа, где исчезает внешняя ветвь? Мы прилетели из района, отстоящего от центра на две трети».
— Нет, нет! Не Вега. Я хочу узнать, где Солнце!
«А, ваша звезда… Милая, на таком расстоянии это все равно».
Мы узнали, сколько от Солнца до планеты Ланадор — 167 000 световых лет. Мамми не смогла сказать сразу, потому что не знала, какой период времени мы называем годом — временем обращения Земли вокруг Солнца (это число ей понадобилось лишь однажды, и запоминать его имело смысл не больший, чем цену на арахис в Перте). Однако она знала расстояние от Веги до Земли и могла сказать, во сколько раз дальше от Ланадора до Веги — в шесть тысяч сто девяносто раз. 6190 умножить на 27 световых лет — получаем 167 000 световых лет. Она любезно перевела все числа в десятичную систему, не используя «пять факториал» (когда 1 × 2 × 3 × 4 × 5 равняется 120), как делают веганцы. 167 000 световых лет — это 9,82 × 1017 миль. Округлим 9,82 до десяти. Получаем 1018 миль — расстояние от Веги до Ланадора (или от Солнца до Ланадора; Солнце и Вега в таком масштабе кажутся ближайшими соседями).
Тысяча миллионов миллиардов миль.
Я отказываюсь иметь что-либо общее с этим грандиозным числом. Может быть, это и «немного» по меркам космоса, но, в конце концов, в мозгу могут и пробки перегореть.
Платформа, на которой мы стояли, оказалась крышей огромного треугольного здания, со сторонами в несколько миль. Изображения этого треугольника с удвоенной спиралью в каждом из углов нам попадались постоянно. Такой же знак как украшение носила Мамми.
Этот символ означал: «Три Галактики, один закон».
Изложу все, что узнал, вкратце: Три Галактики — объединение, похожее на нашу Организацию Объединенных Наций, или Лигу Наций. На Ланадоре находятся офисы, архивы и суды этой организации — это столица Лиги, как Нью-Йорк или когда-то Швейцария. Так сложилось исторически; народ Ланадора — это Древняя Раса; здесь начиналась цивилизация.
Три Галактики — группа островов, как Гавайи, соседей поблизости у них нет. Цивилизация распространилась по всему Малому Облаку, потом по всему Большому, а теперь постепенно проникает в нашу Галактику, правда медленнее. В нашей Галактике в 15–20 раз больше звезд, чем в двух первых.
Когда я все это осознал, мне стало совсем худо. Мамми была очень важной персоной у себя дома, но здесь она всего лишь мелкая сошка. Все, что она могла сделать — привезти нас. И все же некоторое время я сохранял холодную вежливость — могла бы притвориться, что смотрит в другую сторону, а мы бы смылись домой.
Нас поместили в ту часть огромного здания, которую можно назвать «отелем для транзитных пассажиров», хотя «пересыльная тюрьма» или «барак» было бы точнее. Не могу пожаловаться на условия содержания, но порядком надоело, что каждый раз, прибыв на новое место, я оказываюсь в заточении. Встретил нас робот и проводил далеко вниз — на Ланадоре роботы на каждом шагу. Они не похожи на Железного Дровосека; это устройства, заменяющие людей, как тот, что довел нас до наших комнат, и болтался потом поблизости, как коридорный в ожидании чаевых. Он являл собой трехколесную тележку с большой корзиной наверху, на случай, если бы у нас был багаж. Он встретил нас, просвистел что-то Мамми по-вегански и повел. Мы спустились на лифте и прошли по широкому и бесконечно длинному коридору.
Я снова оказался в «моей» комнате — копия с копии, сохранившая все прошлые огрехи с прибавкой новых. Вид ее не внушал оптимизма; она будто кричала, что они собираются держать нас здесь до… — ну, сколько им заблагорассудится.
Однако в комнате было все необходимое, вплоть до вешалки Оскара и ванной. Рядом с «моей» комнатой располагалась другая подделка — копия того ужаса из «Тысячи и одной ночи», в котором Чибис жила на Веге Пять. Чибис, казалось, была довольна, и я обошелся без комментариев.
Пока мы вылезали из скафандров, Мамми околачивалась вокруг.
«Вам здесь будет удобно?»
— Да, конечно, — отозвался я без энтузиазма.
«Если нужна будет еда или что-то еще, просто скажите. Все появится».
— Вот как? Здесь есть телефон?
«Просто скажите о своих желаниях. Вас услышат».
В этом я не сомневался — но устал и от комнат, напичканных жучками, и от пребывания взаперти; человек имеет право на частную жизнь.
— Я хочу есть, — сказала Чибис. — Завтрак был уже давно.
Мы сидели у нее в комнате. Отодвинулся пурпурный занавес, стена замерцала. Примерно через две минуты часть стены исчезла; на высоте столика высунулась, как язык, подставка. На ней стояли тарелки, приборы, холодные закуски, фрукты, хлеб, масло и кружка дымящегося какао. Чибис захлопала в ладоши и завизжала. Я скептически посмотрел на все это.
«Видите? — продолжала Мамми с улыбкой в голосе. — Просите все, что пожелаете. Если я вам понадоблюсь, я приду. А сейчас мне нужно идти».
— Мамми, не уходи, пожалуйста.
«Я должна, милая Чибис. Но скоро мы увидимся. Кстати, здесь еще двое ваших соплеменников».
— Что? — встрял я. — Кто? Где?
«По соседству».
Она скользнула прочь; робот кинулся, стараясь оставаться впереди нее.
Я обернулся.
— Ты слышала?
— Конечно!
— Ты ешь, ешь, если тебе хочется. А мне хочется посмотреть на этих землян.
— Эй! Подожди меня!
— Ты, кажется, есть хотела.
— Ну… — Чибис посмотрела на еду. — Одну секунду, — она торопливо намазала маслом два кусочка хлеба, протянула один мне. Я не особенно торопился, так что съел его. Чибис прожевала свой кусок, сделала глоток из кружки и предложила мне. — Хочешь хлебнуть?
Это было не совсем какао, так как отдавало мясом. Но было вкусно. Я отдал ей кружку, и она прикончила остальное.
— Теперь я готова драться с пантерами. Пошли, Кип.
«По соседству» означало через прихожую нашего трехкомнатного обиталища и пятнадцать ярдов по коридору, за дверной аркой. Я оттеснил Чибис за спину и осторожно заглянул.
Там была диорама, искусственный пейзаж.
Сделано было лучше, чем в музеях. Я смотрел из кустов на небольшую полянку в дикой глухомани. С другой стороны возвышалась известняковая стена. Виднелось обложенное небо и пещера в скалах. Почва казалась сырой, как после дождя.
У пещеры на корточках сидел пещерный человек. Он обгладывал кости какого-то мелкого зверька, возможно, белки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});