Читать интересную книгу "Реформация - Уильям Джеймс Дюрант"

Сомнения подпитывали и другие факторы. Служители, пришедшие на смену Фарелю и Кальвину, оказались некомпетентными как в проповеди, так и в дисциплине. Общество потеряло к ним уважение и вернулось к легкой морали времен Реформации. Процветали азартные игры, пьянство, уличные драки, прелюбодеяния; публично исполнялись развратные песни, люди голыми скакали по улицам.30 Из четырех синдиков, возглавивших движение за изгнание Фареля и Кальвина, один был приговорен к смерти за убийство, другой — за подлог, третий — за измену, а четвертый погиб при попытке избежать ареста. Бизнесмены, контролировавшие Совет, должно быть, не одобряли эти беспорядки, поскольку они мешали торговле. Да и сам Совет не горел желанием быть замененным и, возможно, отлученным от церкви восстановленным епископом. Постепенно большинство членов пришло к мысли отозвать Кальвина. 1 мая 1541 года Собор отменил приговор об изгнании и объявил Фареля и Кальвина достойными людьми. В Страсбург отправлялись депутация за депутациями, чтобы убедить Кальвина возобновить пасторство в Женеве. Фарель простил город за то, что тот не сделал ему подобного приглашения, и с благородным великодушием присоединился к депутациям, убеждая Кальвина вернуться. Но Кальвин обрел в Страсбурге много друзей, чувствовал себя там обязанным и не видел в Женеве ничего, кроме раздоров; «нет в мире места, которого я боялся бы больше». Он согласился лишь нанести визит в этот город. Когда он прибыл (13 сентября 1541 года), то получил столько почестей, столько извинений, столько обещаний сотрудничества в восстановлении порядка и Евангелия, что у него не хватило духу отказаться. 16 сентября он написал Фарелю: «Ваше желание исполнено. Меня здесь держат. Да благословит меня Господь». 31

IV. ГОРОД БОЖИЙ

В первые годы своего отзыва Кальвин вел себя сдержанно и скромно, благодаря чему его поддержали все, кроме небольшого меньшинства. Под его началом были назначены восемь помощников пастора для обслуживания церкви Святого Петра и других церквей города. Он трудился по двенадцать-восемнадцать часов в день, будучи проповедником, администратором, профессором теологии, управляющим церквей и школ, советником муниципальных советов, регулятором общественной морали и церковной литургии; тем временем он продолжал расширять «Институты», писал комментарии к Библии и вел переписку, уступающую по объему только переписке Эразма и превосходящую ее по влиянию. Он мало спал, мало ел, часто постился. Его преемник и биограф, Теодор де Без, удивлялся, что один маленький человек (unicus homunculus) мог нести столь тяжелую и разнообразную ношу.

Его первой задачей стала реорганизация Реформатской церкви. По его просьбе Малый собор вскоре после его возвращения назначил комиссию из пяти священнослужителей и шести советников во главе с Кальвином для разработки нового церковного кодекса. 2 января 1542 года Большой собор ратифицировал принятые в результате «Церковные постановления», основные положения которых до сих пор принимаются реформатскими и пресвитерианскими церквями Европы и Америки. Служение делилось на пасторов, учителей, пресвитеров и дьяконов. Женевские пасторы составляли «Почтенную компанию», которая управляла церковью и обучала кандидатов на служение. Отныне никто не мог проповедовать в Женеве без разрешения Компании; требовалось также согласие городского совета и общины, но епископские рукоположения и епископы были под запретом. Новое духовенство, никогда не претендовавшее на чудодейственную силу католических священников и не имевшее права занимать гражданские должности, стало при Кальвине более могущественным, чем любое священство со времен древнего Израиля. Настоящим законом христианского государства, говорил Кальвин, должна быть Библия; духовенство — правильные толкователи этого закона; гражданские правительства подчиняются этому закону и должны исполнять его в том виде, в каком он истолкован. Возможно, у практиков на соборах и были какие-то сомнения по этим пунктам, но, судя по всему, они считали, что социальный порядок настолько выгоден для экономики, что некоторые церковные предположения могут до поры до времени оставаться неоспоренными. На протяжении удивительной четверти века теократия священнослужителей, казалось, доминировала над олигархией купцов и деловых людей.

Власть духовенства над жизнью женевцев осуществлялась через консисторию или пресвитерию, состоявшую из пяти пасторов и двенадцати пресвитеров, избранных Советом. Поскольку пасторы занимали должность на протяжении всего своего служения, а пресвитеры — лишь на год, консистория в вопросах, не касающихся жизненно важных дел, управлялась своими церковными членами. Она имела право определять религиозный культ и нравственное поведение каждого жителя; ежегодно посылала священника и пресвитера посетить каждый дом и каждую семью; могла вызвать любого человека к себе для разбирательства; могла публично порицать или отлучать нарушителей, а также полагаться на Совет, чтобы изгнать из города тех, кого консистория запретила в Церкви. Кальвин обладал властью как глава консистории; с 1541 года до своей смерти в 1564 году его голос был самым влиятельным в Женеве. Его диктатура была диктатурой не закона или силы, а воли и характера. Интенсивность его веры в свою миссию и полнота преданности своим задачам придавали ему силу, которой никто не мог успешно противостоять. Возрожденный Гильдебранд мог бы радоваться этому очевидному триумфу Церкви над государством.

Получив такую власть, духовенство впервые регламентировало религиозные обряды. «Все домашние должны посещать проповеди в воскресенье, за исключением тех случаев, когда кто-то остается дома, чтобы ухаживать за детьми или скотом. Если проповедь читается в будние дни, все, кто может, должны приходить». (Кальвин проповедовал три-четыре раза в неделю). «Если кто-то придет после начала проповеди, пусть его предупредят. Если он не исправится, пусть заплатит штраф в три су».32 Никто не должен был быть отлучен от протестантских богослужений на основании того, что у него другое или частное религиозное вероучение; Кальвин, как и любой папа, отвергал индивидуализм веры; этот величайший законодатель протестантизма полностью отверг тот принцип частного суждения, с которого началась новая религия. Он видел, как Реформация распалась на сотню сект, и предвидел, что их станет еще больше; в Женеве он не потерпел бы ни одной из них. Там группа ученых-богословов сформулирует авторитетное вероучение; те женевцы, которые не смогут его принять, будут вынуждены искать другую среду обитания. Постоянное отсутствие на протестантских службах или отказ от Евхаристии были наказуемы. Ересь снова стала оскорблением Бога и изменой государству и должна была караться смертью. Католицизм, проповедовавший такой взгляд на ересь, в свою очередь стал ересью. С 1542 по 1564 год пятьдесят восемь человек были преданы смерти, а семьдесят шесть — изгнаны за нарушение нового кодекса. Здесь, как и везде, колдовство было смертным преступлением;