Аэлевит по-прежнему была в кольчуге, кожаных поножах и сером походном плаще. Впрочем, мне это не помешало подхватить ее на руки и поднять. Она рассмеялась, положив руки мне на плечи и откинув голову назад, и ее золотые волосы рассыпались по плечам..
-Мне осталось еще одно дело, - сказала Аэлевит. Улыбка исчезла с ее лица. - неприятное. Подожди меня здесь, я быстро.
Она пересекла площадь, остановившись посреди улицы, которая вела к северным воротам. Некоторое время ничего не происходило, потом я услышал быстрый стук копыт. Кто-то спешил.
Арден, соскочивший с вороного жеребца, был мне незнаком. Широкоплечий, с горделивой осанкой, он был довольно неброско одет даже для Старшего севера. Брони на нем не было, только меч за плечами. Увидев Аэлевит, остановил коня, спрыгнул на мостовую, подбежал к ней, схватил за плечи, встряхнул. Я чуть было не рванулся к ним, но что-то удержало меня, и я остался возле фонтана, ожидая, как будут развиваться события.
Я не расслышал, о чем они говорили. Большую часть времени говорила Аэлевит, ее собеседник стоял, словно статуя, и даже отсюда я мог видеть, как исказилось от горя его лицо. Наконец, слегка коснувшись рукой его плеча, она отступила назад, повернулась и пошла обратно. Арден же так и остался стоять недвижим.
-Что ты ему сказала? - спросил я.
-Сообщила о смерти его жены.
-Он не знал?
-Нет. Ехал за лекарствами или чем-то еще. Она осталась на востоке, в лагере герцога Илдинга.
Аэлевит старалась не смотреть мне в глаза, ей, похоже, было очень сильно не по себе.
-Что теперь с ним будет?
-Не знаю. Знает Галдор - прорицатель, который все это затеял. Мне он сообщил только то, что надо было сказать Эрику. Утром я нашла письмо от Галдора на столике. Не знаю, как оно туда попало...
Я обернулся. Арден, которого Аэлевит назвала Эриком, все так же стоял посреди улицы, словно окаменел.
-Не хотел бы я оказаться на его месте.
Аэлевит усмехнулась горькой усмешкой.
-То ли еще будет с ним, когда он узнает, что с его женой ничего не случилось.
-Ты обманула его?! - поразился я. - Зачем?
Аэлевит приблизилась ко мне, взяла за руку. Мы подошли к фонтану, сели на бортик. У наших ног плясали тени.
-Смотри, - ее рука показала на камни под нашими ногами, где вели свой хоровод тени статуй. Я пригляделся, сначала ничего не понимая.
А потом вдруг заметил, что одна из теней, чуть в стороне от прочих, остается неподвижной. И в том месте, где должна находиться фигура, что ее отбрасывает, нет ничего.
-Ее зовут Эрви, - с грустью сказала Аэлевит. - Она хорошая девочка, но у нее не хватит сил, чтобы удержать Эрика на его пути. Поэтому она будет следовать за ним незримо и неслышимо некоторое время. Им обоим еще придется как следует хлебнуть горя.
-Она невидима? Никогда ни о чем подобном не слышал.
-Магия, - ответила Аэлевит. - настоящая магия, не ярмарочные фокусы.
-Но зачем?
На этот раз Аэлевит молчала долго. Не то подбирала слова, не то искала ответ - не то с этим ответом пыталась смириться.
-Эрик - избранный Лайтой. Как и ты. Подобно твоему пути, путь Эрика не устлан цветами.
-Это же не повод подбрасывать туда колючек!
-Лучше знать, что происходит. Зная часть будущего, мы, прорицатели, можем заполнять недостающие пробелы по нашему выбору. Эрику суждено испытать отчаяние - так пусть же для этого Эрви не придется умереть по-настоящему!
Свет фонарей в городском парке слегка озарял дорожки, но деревья, кусты, заросли камыша - все это погрузилось в темноту. В просветах между деревьями мерцали звезды, изредка слышались соловьиные трели, да устроили настоящий концерт лягушки на берегу пруда.
-Днем тут очень красиво, - сказала Аэлевит.
-Тут и ночью красиво.
Мы прошли мимо пруда, поднялись по лесенке к небольшому водопаду, посмотрели, как бежит по камням вода, рассыпаясь брызгами и поднимаясь маленьким облаком водяной пыли снизу, от поросших мхом валунов.
На Аэлевит было простое платье с вышивкой по краю, с длинными рукавами, расширяющимися к запястьям, и узким узорчатым пояском на бедрах. В Стикре и Кайле дамы побогаче носили наряды схожего фасона, но пахи на рукавах были длиннее, чуть ли не до самой земли. Я тут же представил Аэлевит в платье из темно-вишневого бархата, бывшего в моде при дворе герцога Эретви. Она рассмеялась, когда я сказал ей об этом.
-В наши дни ардены не носят богатых нарядов, - объяснила она.
-Тебе и не надо. Настоящее золото не нуждается в украшениях.
-Ты мне льстишь.
-Я люблю тебя.
Она замерла, услышав эти слова. Я тоже остановился, еле удержавшись на ногах - когда понял, что сказал. А ведь и в самом деле люблю.
-А я любила тебя всю жизнь, - тихо ответила она. - с самого детства.
Вокруг нас возился, устраиваясь на ночлег, старый парк, а мы стояли, обнявшись, как воплощение самой вечности. В голове у меня теснились всякие глупости, просясь на уста и замирая, едва я пытался подобрать слова. Время то останавливалось, то обращалось вскачь, и я чувствовал себя так, словно перебрал стикрейского бренди и потерял всякое представление о происходящем вокруг. Мы то куда-то шли по освещенным редкими фонарями дорожкам, то сидели на скамейке, то целовались в ажурной деревянной беседке. Впоследствии я не смог бы восстановить наш путь, да это было и не нужно. В памяти остался румянец на ее щеках, который не могла спрятать и ночная темень, ее глаза, в которых отражались фонари, ее густые ресницы, едва различимый шрам на левой скуле, вьющиеся пряди волос, постоянно норовившие упасть на лицо.
Тень былого Мальтори взирала на меня из дальнего уголка моего сознания с ироничной усмешкой, но благоразумно помалкивала.
-Мне было лет десять, когда я впервые увидела во сне мальчика с каштановыми волосами, в тунике до колен и босыми ногами. Он жил в большом доме на берегу моря, с небольшой террасой, увитой виноградом, с которой хорошо видно море внизу.
Я вздрогнул. Ее слова о том, что она любила меня с детства, сначала показались мне метафорой. Я забыл, что Аэлевит открыто грядущее.
-Он снился мне раз в месяц, иногда чаще. Он взрослел, посещал гимнасий, дрался с соседскими мальчишками, часто бегал на агору, где проходили заседания городского суда, а иногда - к казармам, где тренировались на палестре наемники из городской стражи. Отец бранил его, когда заставал возле казарм, и мне было его жалко. А когда он с приятелями в первый раз пошел к гетерам, я потом плакала всю ночь.
Я не решался перебивать ее, но рассказ Аэлевит меня ужасал. Это было невероятно, это было невозможно для мировосприятия Младшего - и все же это была история моей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});