Это был самый страшный и самый грандиозный разгром в истории человечества».[914]
Современные данные показывают, что Гитлер в оценке советских потерь ошибался лишь в меньшую сторону: «когда Гитлер сообщил /…/, что русские потери в 10 раз больше немецких, он, к сожалению, не ошибся. К концу года общие немецкие потери на Востоке не превышали 831 тысячи человек[915]. В Красной Армии, имеющей перед войной более 25 000 танков, в декабре имелась лишь 1 731 боевая машина. При этом следует учесть, что за второе полугодие 1941 года промышленностью было выпущено еще 4 742 танка самых новейших типов, в том числе 933 тяжелых и 1 886 средних. Таким образом, общие потери составили более 28 000 танков!
Уже к 10 августа люфтваффе уничтожили 10 000 советских самолетов — практически всю авиацию, располагавшуюся в приграничных округах накануне 22 июня[916], на 1 декабря в строю осталось только 2 238 самолетов. Была уничтожена или захвачена 101 тысяча орудий и минометов из примерно 117 тысяч, числившихся в РККА в начале войны. Более катастрофический результат трудно даже представить».[917]
Пожалуй, еще более трагически выглядит то, что в 1941 году Красная Армия потеряла 6 миллионов 290 тысяч единиц стрелкового оружия[918] — фактически это было всеобщее и полное разоружение!
«Правда, и Вермахт потерял уничтоженными и поврежденными 3 730 танков и 4 643 самолета, но большинство машин удалось вернуть в строй. Тем не менее Гитлер так и не достиг своей цели подавить советское сопротивление и выйти на линию Архангельск — Астрахань. Эта линия все еще оставалась недосягаемой для германской авиации».[919]
Такой и была цена, какой оплачивали будущую победу. Конечные итоги оказались просто фантастически страшными: «Красная Армия в 1941–1945 годах потеряла погибшими на поле боя и умершими от ран, болезней и несчастных случаев 22,4 миллиона человек. Еще примерно 4 миллиона бойцов и командиров умерли в плену. /…/ Немцы же на Восточном фронте потеряли погибшими, умершими от ран, болезней, в плену и от иных причин примерно 2,6 миллионов человек. Соотношение получается 10:1 и не в нашу пользу. Кстати сказать, примерно в таком же соотношении находят трупы советских и немецких солдат наши поисковики».[920]
Да, такую войну немцы выиграть не могли — такая цена им была не по плечу!
К концу же войны соотношение сил на фронте приняло такие размеры: «Германский генеральный штаб сухопутных сил оценивал превосходство русских в пехоте соотношением 11:1, в танках — 7:1, в артиллерии — 20:1. Превосходство русских в авиации также было достаточно велико, чтобы обеспечить себе господство в воздухе. В целом соотношение сил было таково, что успех немецкой обороны почти исключался, даже если предположить крайнее упорство войск и искусное управление ими».[921]
Это и обеспечило исход последних недель войны в Европе.
Чем же объясняется столь чудовищный характер событий?
Гитлер следующим образом расценивал еще предстоявшее столкновение. 5 декабря 1940 года на совещании генералитета, на котором Гитлер поставил основные задачи будущей войны с Россией, он коротко и сжато заявил: «Русский человек — неполноценен. Армия не имеет настоящих командиров».[922]
Что касается первой части данного заявления, то автор книги, числя себя полноценным русским человеком, не считает этичным обсуждать этот тезис: предоставим это другим или, наоборот, обсудим в своем узком кругу без посторонних.
Что же касается второй части заявления Гитлера, то, к прискорбию нашему, приходится с ним согласиться.
Относительно потерь, которые понесло командование Красной Армии в результате массовых репрессий 1936–1938 годов (снизивших масштабы, но не прекратившихся до начала осени 1941 года) существуют диаметрально противоположные точки зрения.
Некоторые считают, что масштабы репрессий сильно преувеличены, поскольку, дескать, в одну кучу с командирами посчитали всяких комиссаров, чекистов-особистов и прочую публику, имеющую к армейским командирам чисто формальное отношение.
В то же время сами эти критики сваливают в одну кучу лейтенантов с маршалами, вычисляют процент репрессированных и приходят к выводу, что он был достаточно невысок.
В армии же якобы происходило весьма интенсивное, но не сверхъестественно быстрое обновление кадров, т. е. такой процесс, какой в принципе и должен проистекать в мирное время во всякой армии, не впавшей в застой.
Вполне уверенно писал об этом Виктор Суворов: «В каждой армии идет постоянный процесс смены, омоложения, обновления командного состава. Каждый год военные училища поставляют десятки тысяч новых офицеров. Но армия офицерами не переполняется. Каждый год, принимая в свои ряды одних, армия отправляет в гражданскую жизнь столько же других. Главная причина увольнения — выслуга лет. /…/
В американской, польской, болгарской, российской, украинской и любой другой армии каждый год тысячи и десятки тысяч офицеров завершают свою службу и увольняются из армии».[923]
Суворов прав, но, как и обычно для этого автора, не совсем в том, о чем он конкретно пишет: возрастное обновление Красной Армии было действительно одним из главных мотивов изменений, происходивших в 1920–1935 годах.
Опытные царские генералы и офицеры, занимавшие ключевые должности при Троцком (при присмотре и опеке комиссаров, среди которых преобладали революционеры царского времени), сменялись молодыми командирами: «в номенклатурной военной элите к 1930 г. было 35 (66 %) «генералов», включенных в нее с 1924 г.»[924]
За 13–15 лет после Гражданской войны в Красной Армии сохранилась лишь треть командующих фронтами и армиями периода 1918–1922 годов. Из этих оставшихся более трети получили заметное понижение, как правило сопровождаемое переводом на преподавательскую работу.
Остальные оказались вне армии: по разным причинам вышли в отставку или умерли; несколько человек успело погибнуть в бою, умереть от болезней или быть расстреляно за истинную или мнимую измену еще в Гражданскую войну.
Эти перетасовки нередко носили и политический характер, сопровождаясь репрессиями, причем нюансы этой политической борьбы не разъяснены и по сей день: «В 1930–1931 гг. репрессиям, выразившимся в арестах, заключении на более или менее длительные сроки в тюрьмы и концлагеря, в расстрелах, подверглись многие достаточно известные, весьма авторитетные в годы Гражданской войны и в 20-е гг. «военспецы-генштабисты». /…/
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});