Эта переломная история, сломавшая всю последующую жизнь Гитлера, относится, очевидно, к лету 1908 года, а крестьянский трактир, которым когда-то владел его прадед, находился, естественно, в Шпитале. Там-то Гитлер и отмечал успешное завершение очередной непростой операции: он добрался до собственного тайника и загрузил в свой багаж очередную, вторую по счету, часть сокровищ, доставшихся ему от Иоганна Непомука. Теперь можно было расслабиться и отметить это дело в трактире.
Там-то напившийся девятнадцатилетний Гитлер и говорил какие-то ужасные вещи — а сказать он мог много чего ужасного!
Кульминацией же вечера, несомненно, было то, что слушатели не очень-то верили распоясавшемуся юнцу — и посмеивались над ним! Тогда он, в доказательство справедливости сообщаемого, полез в карман — и достал монету в сколько-то гульденов, золотых или серебрянных, а может быть — и не одну!
Воспоминания об этой страшной сцене и заставили его употребить это слово — гульден, которое никак не могло относиться к приведенному рассказу о школьном свидетельстве.
На следующий день несчастному Гитлеру пришлось восстанавливать эти события в памяти — и ничего утешительного для себя он восстановить не сумел.
Пришлось немедленно бежать из Шпиталя, и рискнуть затем вернуться за очередной порцией украденного лишь через девять лет — будучи увешанным военными регалиями и при заведомом отсутствии большинства постоянных клиентов шпитальского трактира, уже умерших, состарившихся или находившихся в 1917 году на фронтах; поскольку это сошло ему с рук, то в 1918 году он и завершил всю свою операцию с извлечением сокровищ Иоганна Непомука.
Явившись в августе 1908 в Вену к Кубицеку, Гитлер умолял его бежать вместе за границу — одному ему на это духа не хватало! Потом же началось его кошмарное существование в Вене: полиция действительно искала его — его должны были призывать на военную службу, но он не мог знать: разыскивают ли его только поэтому или полиция ищет его еще и в результате доноса его шпитальских собутыльников?
Выяснить этого он никак не мог, не сдавшись полиции, — и предпочел скрываться.
Эта история послужила ему, конечно, уроком — и явилась вполне достаточным основанием для принятия радикального решения о самоограничении потребления алкоголя. История же с Гели Раубаль стала завершением его жизненной эпопеи в этом отношении.
Несомненно также и то, за что пострадала его несчастная племянница: за годы их близости (сопровождались ли они сексуальными отношениями или нет) Гитлер успел очень многое наговорить своей близкой подруге — причем абсолютно не известно, что именно: она даже могла не понимать того, какие конкретно сведения оказывались наиболее убийственными для Гитлера!..
И вот вся эта-то информация и должна была стать в случае ее замужества достоянием совершенно чужого и неподконтрольного Гитлеру человека!
Гитлер не потерпел в таковом возможном качестве даже Эмиля Мориса — своего шофера и личного друга, а тут и вообще возникал какой-то виолончелист — и совершенно неважно было то, еврей он или нееврей! Хотя еврею, конечно, было бы более соблазнительно разоблачать Гитлера!..
Понятно, что Гели была обречена.
Понятно и то, кто был злейшим врагом Адольфа Гитлера — он сам!
Его трепливый язык вечно создавал ему трудности — притом такие, какие ему не мог бы создать никто из миллионов людей, посторонних по отношению к нему. И даже воздержание от пьянства практически не помогло Гитлеру!
И это сыграло роль даже в явлениях такого масштаба, как, ни мало ни много, результат всей Второй Мировой войны!
4.3. Экскурс в будущее: 1941 год под Москвой.
История Второй Мировой войны содержит массу удивительных и совершенно необъяснимых явлений.
Для нас — тех, кто жил в Советском Союзе и пребывал в достаточно сознательном возрасте в первое двадцатилетие после завершения Второй Мировой войны, никаких удивительных фактов в то время просто не было. Все мы знали, что 22 июня 1941 года коварный и специально изготовившийся враг напал на миролюбивый и не помышлявший ни о каких войнах Советский Союз — и одерживал в результате этой злокозненной акции одну победу за другой, и понадобились затем героические усилия всего советского народа, чтобы переломить ход событий и завершить дело победой над Германией в самом Берлине уже в мае 1945!
Потом, как раз примерно с 1964–1965 годов, на свет Божий стали выползать удивительные и таинственные факты, объяснения многим из которых не находится и по сей день.
Почему, например, вообще Гитлер решился напасть на страну, обладающую подавляющей военной мощью?
Ушли в прошлое легенды, объясняющие успехи Германии ее подавляющим военным преимуществом и готовностью к войне. Теперь ясно, что никакой готовности к такой войне, какая получилась, у Германии вовсе не было.
Даже транспортной техники, способной перевозить людей, боеприпасы и горючее для танков и самолетов по российским грунтовым дорогам у Германии как не было, так и не появилось.
Теперь известно, что танковые и моторизованные соединения Вермахта составляли ничтожную по численности его часть, а почти все завоевания, проделанные в России, осуществлялись сугубо пешими немецкими солдатами, сумевшими пройти своими собственными ногами колоссальные расстояния: в летнюю кампанию 1941 года — от западной границы тогдашнего СССР до Ленинграда, Москвы, Ростова-на-Дону и Керчи, а в летнюю кампанию уже следующего года — еще и до Сталинграда и Эльбруса. Им везло, когда их подвозили хоть на чем-нибудь!
Еще 13 июля 1941 года командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Гот докладывал личному адъютанту Гитлера: «моральный дух личного состава подавлен огромной территорией и пустынностью страны, а также плохим состоянием дорог и мостов, не позволяющим использовать все возможности подвижных соединений» — и это в разгар жаркого и сухого лета в Витебской и Смоленской областях![900]
У Красной Армии, снабженной массой отечественных танков с широкими гусеницами, а позднее и американских автомобилей с большой грузоподъемностью и проходимостью, было колоссальное превосходство над немцами по меньшей мере в подвижности на российских пространствах — и на фронте, и в тылу, в особенности в осенне-зимне-весенние периоды, а с лета 1944 года и до конца войны — даже и на европейских дорогах.
Вермахт же обеспечивался с начала и до конца войны в основном массой лошадиных повозок, управляемых с лета 1941 года главным образом советскими военнопленными,[901] а растянутые тыловые коммуникации немцев охранялись полицией также из военнопленных и местных добровольцев: «наиболее массовым способом использования бывших советских людей стало зачисление их в регулярные части вермахта в качестве так называемых «добровольных помощников» (Hilfswillige, или сокращенно «Хиви»). /…/ В апреле 1942 г. в германской армии числилось 200 тысяч, а в июле 1943 г. — 600 тысяч «хиви»»;[902] «численность личного состава военных формирований «добровольных помощников», полицейских и вспомогательных формирований к середине июля 1944 г. превышала 800 тыс. человек. Только в войсках СС в период войны служило более 150 тыс. бывших граждан СССР /…/»[903] — без них немцы вообще были бы не в состоянии воевать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});