Но именно поэтому лично Гитлер и проиграл Вторую Мировую войну осенью 1941 года, когда ее исход казался еще очень и очень неопределенным!
3 октября 1941 года Адольф Гитлер выступил в Рейхстаге со знаменитой речью, в которой заявил, что под Москвой развернуто наступление немецких войск, равного которому по силам не знает мировая история — «противник уже сломлен и никогда больше не поднимется»![950]
30 сентября началось вспомогательное наступление немцев на Брянский фронт (командующий — тогда генерал А.И. Еременко), а накануне речи Гитлера — 2 октября — генеральное наступление с целью охвата и окружения всех советских войск, оборонявших Москву: целиком двух фронтов — Западного (командующий — тогда генерал И.С. Конев) и Резервного (командующий — маршал Буденный).
Двухступенчатое начало операции «Тайфун»[951] диктовалось стремлением использовать в каждом из ударов все силы немецкой авиации, сосредоточенной на московском направлении. У немцев во 2-м воздушном флоте под командованием генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга было собрано для этого 1320 самолетов (720 бомбардировщиков, 420 истребителей, 40 штурмовиков и 140 разведчиков).[952]
Им противостояли 1368 советских самолетов (578 бомбардировщиков, 688 истребителей, 36 штурмовиков, 46 разведчиков).[953]
Формально «силы ВВС[954] Красной армии на московском направлении практически не уступали противнику».[955]
Но это — только формально. И основное различие было не в качестве самолетов, а в качестве командования. Вместо единого «кулака», как у немцев, советские самолеты московского направления имели не одного, а минимум пять «хозяев»: три командования ВВС трех названных фронтов, командование Дальней бомбардировочной авиации и командование ВВС ПВО[956] Московской зоны обороны. Причем ВВС ПВО, как будет рассказано ниже, вступили в борьбу под Москвой лишь 5 октября (а это — 423 истребителя и 9 разведчиков[957]), а дальние бомбардировщики (368 машин[958]) — еще того позднее!
Командование же сухопутными войсками Красной Армии и вовсе утратило руководство собственными войсками.
Положение Красной Армии оказалось действительно ужасным — ужасным настолько, что этого даже не знали в Москве: связь со штабами фронтов и армий рухнула так внезапно и сразу, что о начавшемся 2 октября наступлении немцев первыми узнали не генштабисты и не разведчики, а политработники тылового Московского военного округа (МВО) — только из прямой открытой радиотрансляции речи Гитлера.[959] Целая ночь потом у них ушла на то, чтобы сделать перевод речи и вручить его непосредственному начальству, которое всполошилось — но не сразу.
Спасителем Москвы оказался, тем не менее, вопреки сложившимся легендам, не Сталин и не Жуков, а генерал (тогда — дивизионный комиссар) К.Ф. Телегин — член Военного совета (т. е. политический комиссар) МВО, замещавший в тот момент командующего округом, генерала П.А. Артемьева, выехавшего в район Тулы, оказавшейся в угрожаемом положении — о чем ниже.
Телегин рассказывает: «в Генеральном штабе сообщили, что еще 27 сентября Ставка предупредила командование Западного, Резервного и Брянского фронтов о возможном наступлении противника в ближайшие дни на Московском направлении и потребовало приведения войск в полную боевую готовность /…/.
Первая тревожная весть поступила в ночь на 1 октября. На участке Брянского фронта противник крупными силами начал наступление. /…/
З октября случилось непредвиденное: противник ворвался в Орел. Над Тулой нависла непосредственная угроза. /…/
Все внимание Ставки теперь сосредоточивалось на Орловско-Курском направлении, куда спешно перебрасывалась с Вяземского рубежа 49-я армия под командованием генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина. /…/ Связаться по телефону со штабами Западного и Резервного фронтов все еще не удавалось, не возвращались и наши два офицера связи, а радиосвязи штаб округа не имел [!!!].
Часов в 8 утра 4 октября неожиданно зашел ко мне бригадный комиссар Н.М. Миронов. /…/ он /…/ сказал:
— Вот вам речь Гитлера, произнесенная вчера по радио, перевод которой сделал переводчик Политуправления Янов. Прочтите не откладывая, и может быть, что-нибудь будет более ясно.
/…/ я /…/ стал читать:
«…Началась новая операция гигантских размеров. Враг уже разбит и никогда больше не восстановит своих сил…»
Что это — очередной бред фюрера? Где это началась операция «гигантских размеров»? Под Брянском? Не похоже. Где же?
Ко мне только что заходил майор Н.Г. Павленко из оперативной группы штаба МВО[960] с утренней информацией и ни о какой операции «гигантских размеров», тем паче о «разгроме» наших сил не было речи. На Брянском фронте положение действительно оставалось тяжелым. /…/ Тула под угрозой, но известно, что Ставка принимает энергичные меры по ее защите.
Решил все же позвонить дежурному по Генштабу. Получил успокаивающий ответ о положении на Западном и Резервном фронтах. /…/ На других участках фронта серьезных изменений за ночь не произошло.
Что же это все могло значить? Для чего Гитлеру понадобилось выступать с такой ложью на весь мир?
К какому-либо выводу мы с Мироновым так и не пришли. /…/ были тревожные сигналы — прервалась связь с главным постом ВНОС[961] Западного фронта. Сбытов[962] сообщил, что его летчики за вчерашний день в зоне барражирования ничего подозрительного не отметили. Проверка по всем линиям не давала оснований верить в начавшееся «гигантских масштабов» наступление, а если это относилось к наступлению на участке Брянского фронта, то тут Гитлер, видимо, потерял представление о масштабах современных операций или выдавал желаемое за действительное. /…/
Ночь с 4 на 5 октября показалась мне какой-то нескончаемой, утомительной и тревожной».[963]
Наступило утро воскресенья 5 октября 1941 года — пошли уже четвертые сутки с начала наступления немцев гигантского масштаба — безо всяких кавычек!
Телегин продолжает рассказ: «Обычно в 8.00 заходили кто-нибудь из работников оперативной группы или начальник штаба И.С. Белов с оперативной справкой о событиях на фронте за ночь. Сегодня зашел Белов. Он доложил, что за прошедшую ночь событий особой значимости не произошло, однако проводная связь НКО[964] со штабами Западного и Резервных фронтов все еще не восстановлена и переговорить по телефону с кем-либо из оперативного отдела штаба ему не удалось. На Брянском фронте положение не совсем ясное, связь Генерального штаба со штабом фронта крайне неустойчива, сведения поступают с большим опозданием. Южнее Брянска идут тяжелые бои /…/. Наши войска успешно отражают танковые атаки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});