он обнажает красоту.
Никогда нельзя сказать точно, где и когда тебя поджидает красота. Можно убить целый день, бродить в поисках красоты в картинной галерее или на выставке современного искусства, но так и не встретить ее. Сдаться под вечер, перестать искать, и в этот момент красота обрушится на тебя причудливо отраженным светом уличных фонарей от луж под ногами. Не успеешь поднять глаза, как она тут же вцепится в твой взгляд случайной игрой цвета в витрине магазина.
С красотой нужно быть осторожным. Ее может стать слишком много. Справишься с ней или станешь очарованным – неизвестно.
Стать очарованным – заболеть красотой. Есть опасность начать искать ее повсюду вместо того, чтобы наслаждаться случайными проявлениями.
А город сегодня был красив. Скорее всего, это от порошка, но тем не менее.
Любовь – это красота.
Глава 52
К вечеру я оказался в интернет-кафе. Еще в поезде Таланин рассказывал, что сейчас в интернете набирают популярность социальные сети. Я не очень понимал, что это такое, но, когда он объяснил, что там можно найти людей из прошлого – одноклассников, однокурсников, – мне очень захотелось посмотреть, что это такое. Таланин сказал, что нужно искать во «ВКонтакте».
Я зарегистрировался и начал вспоминать людей, с кем учился. Первым делом решил найти Юлю Кондратьеву. Мою первую школьную любовь.
Как же я по ней страдал. Влюбился я в нее в десятом классе, когда уже понимал примерно, как устроена женщина, и яростно дрочил на порнографические карты, которые мы с другом детства Леней стащили у его отца.
Мы честно поделили колоду пополам. Сначала хотели, чтобы я взял себе всех брюнеток, а он всех блондинок, но потом решили положиться на удачу.
Любимой картой у меня стала дама червей. Там сисястая дамочка отсасывала огромный черный хуй.
Но на Юлю Кондратьеву я дрочить не мог. Мне казалось, что я тем самым ее оскорбляю. А ведь я ее любил. Как я мог оскорбить это нежное создание.
Любовь в этом возрасте ранимая, нежная и, наверное, ненастоящая. Она, как рисунок на песке, исчезает при первом же дуновении ветерка взрослой жизни.
Но тогда, в десятом классе, я не знал покоя.
Конечно, это была безответная любовь. Юля была слишком красива и слишком быстро взрослела, чтобы обращать внимание на своих одноклассников. Юля общалась с мальчиками постарше. Кто уже окончил школу, но еще не ушел в армию или уже учился в университете.
Я писал для нее стихи. Тетрадями. Даже научился играть на гитаре, чтобы спеть ей песню собственного сочинения. Я писал так много стихов, что на полном серьезе планировал стать поэтом.
Когда все-таки решился и принес Юле свои стихи и сказал, что люблю ее, она почему-то испугалась и больше со мной не разговаривала. Я ожидал какой угодно реакции, только не такой.
В одиннадцатом классе, почти перед выпускным вечером, я решился и подрочил на Юлю. И у меня получилось. Тогда я понял, что любовь прошла.
Стихов больше не писал. И гитару забросил. Теперь это было ни к чему.
А Юля Кондратьева на фотографиях во «ВКонтакте» была все так же прекрасна. Огонь рыжих волос. Зеленющие глаза. И двое детей. И муж. И все хорошо у нее.
Я просидел за компьютером до самого вечера, пока не почувствовал, что меня начинает отпускать волшебный порошок. Я снюхал остальное и почувствовал, что срочно хочу людей и музыки. Много людей. Много музыки.
И любви. Много любви. Хоть я и не знаю, что это такое.
Глава 53
Это был самый нелепый танец, который я видел. Музыка гремела. Свет бесновался. А она танцевала. Не в ритм. Какой-то свой танец под музыку, что играла в ее голове.
Слишком красивая. Слишком длинные ноги. И, наверное, слишком ненормальная.
Она точно что-нибудь знает про любовь, подумал я. Одним из побочных эффектов скорости оказалось непреодолимое желание трахаться. А может, так и было задумано. Еще я обкусал язык и щеки, пока не понял, что нужно жевать жвачку, чтобы не сожрать собственный язык целиком. Так тоже, наверное, было задумано.
Я подошел к барной стойке и заказал текилу. Опрокинув стопку, я почувствовал, как кто-то положил мне руку на плечо.
– Привет.
Передо мной стояла полная пьяная девушка, которая никак не могла сфокусироваться. Мне казалось, что ее зрачки, как полудохлые рыбы, плавают в аквариуме глаз.
– Привет, – ответил я.
– Моя подруга сказала, что у тебя красивый нос, и она хочет познакомиться.
Девушка показала рукой на ту странную, длинноногую, слишком красивую.
– Ее Наташа зовут, подойди к ней, ладно?
– Ладно, – ответил я.
Наташина подруга отчалила от стойки величественно, словно старинный парусный корабль, покачивая внушительной кормой.
Я дождался, когда Наташа присядет за столик.
– Меня Ян зовут, – сказал я.
– Наташа, – ответила она, – присядешь?
Я уселся и онемел. Вообще не мог произнести ни слова.
– Ты как-то слишком интенсивно жуешь жвачку, – сказала Наташа.
Только сейчас я заметил, что действительно жую как-то яростно.
– Чего молчишь? – спросила Наташа.
– Не знаю, что говорить. Твоя подруга сказала, что ты хочешь познакомиться.
– Проводишь меня домой?
Я почувствовал, что меня сняли, и это было чертовски приятно.
Мы поехали к ней домой на такси. В такси целовались. Наташа трогала меня за хуй. Город плыл за окнами машины лимонами уличных фонарей.
Когда добрались, порошок уже отпускал. Я понял, что этому поспособствовало спиртное, и запомнил это на всякий случай.
– Иди в душ, – сказала Наташа.
– Ладно, – сказал я.
После меня в душ ушла она. Я лежал в кровати и ждал. Хотел подрочить, но боялся, что потом не встанет.
Она вышла из душа голая. Залезла на меня сверху и начала отсасывать. Затем поползла по мне вверх, раздвинула ноги над лицом. Я смотрел на ее пизду, похожую на лопнувший вареник, и мне ничего с этим делать не хотелось. Я взял ее за волосы, стащил с себя, поставил раком и вставил.
Оказалось, что Наташа совсем не контролирует себя во время ебли. Она не стонет, не кричит, она орет благим матом. На всю квартиру. Я уверен, что даже на улице ее вопли было слышно. Она что-то умудрялась говорить при этом. Какую-то совершеннейшую чушь. Называла меня богом. Так и говорила: ты бог! Бог! И тут же материла. Кричала, что я мудак, сволочь, козлина. Я всеми силами пытался не заржать, поэтому сосредоточился на ритме. Но это было невозможно слушать. Я почувствовал, что у меня начинает падать. Тут же вытащил.