биографии в один сборник»{112}.
Главной целью Худякова было показать силу прогрессивной мысли, пробивающей себе дорогу сквозь толщу отживающих идей, охраняемых корыстными интересами церковной и светской власти, мысли гонимой и отвергаемой, но неизменно побеждающей. От руки палачей, клеветников и доносчиков гибнут люди, но не идеи. Мысль не сгорает на костре, ее не удушить на виселице, не расстрелять из пистолета и не сковать железными решетками тюрьмы. И сила великих людей в силе их мысли и деятельности. «Да, — писал Худяков, — преследования и пытки никогда не останавливают сильных людей, они только усиливают их деятельность. Кругом них собираются толпы слушателей и искренних приверженцев; страдания их вызывают сочувствие целых веков. Даже после смерти тень их тревожит врагов, воодушевляет последователей, а мысль двигает народы вперед; такова сила великой мысли, великого дела…»{113}
В своем подавляющем большинстве великие люди Худякова — это борцы против католицизма. Но как языческим верованиям в «Рассказах о старинных людях» не противопоставлялось христианство, так в «Рассказах о великих людях…» католицизму не противопоставлялось православие. Просто критика католицизма позволяла автору свободно высказывать свои мысли о религии вообще, не встречая цензурных препятствий. И когда он писал, что «католическое духовенство старалось подавить всякую независимую мысль и преследовало ее», что папы «злоупотребляли своей духовной властью так гнусно, что восстановили против себя всех благочестивых людей», что Ян Гус «обвинял прелатов в том, что они грабят народ» и «чешский народ все более и более любил его как защитника народных прав и народности против королевского произвола и притязаний духовенства», что духовные власти «должны были цензуровать в последней инстанции все печатные произведения»{114}, то ничего специфически католического в этих характеристиках не выделялось: это были черты церковного и политического гнета в целом. И естественно, что этому гнету противопоставлялась не царская Россия с ее самодержавием и православием, а демократические свободы на примере Америки времен Вашингтона и Линкольна или Франции в эпоху Великой французской революции XVIII века.
Худяков отмечает, что пуритане, заселившие в XVIII веке Северную Америку, «вместе с духом религиозной независимости… принесли с собой и дух равенства; в основанных ими Северных штатах не было рабов, не было больших поземельных собственников, не было иерархической церкви во имя государства»{115}. Во Франции с падением «старого порядка» «барщина и помещичьи права были отменены, католическая церковь потеряла свои имущества, монастыри были закрыты; гербы, титулы и ордена уничтожены; народ должен был сам управлять своими делами посредством выборных»{116}.
Наконец, особое внимание уделяет Худяков народным истокам в деятельности великих людей. Они не только выходцы из народа или поборники народных прав и интересов, но люди, черпающие в народе свою духовную силу. Так, Данте на народных собраниях «выучился говорить сильным народным языком, образец которого оставил в своих сочинениях»; смелость Рамуса «напоминала собою Гуса: недаром и тот и другой вышли из народа»; песни Беранже «пелись мещанами, крестьянами, солдатами, поденщиками, людьми всех сословий Франции», и потому их автор был ненавистен католическому духовенству больше, чем Вольтер{117}.
В отличие от других просветительски пропагандистских книг Худякова «Рассказы о великих людях…» избежали преследования. В 1871 году они были переизданы.
Зато иная судьба постигла его книгу «Самоучитель для начинающих обучаться грамоте», изданную в начале августа 1865 года Е. П. Печаткиным огромным для того времени тиражом в 10 тысяч экземпляров и по весьма дешевой цене. 20 июля на выпуск книги было получено цензурное разрешение. А через три месяца она была запрещена и оставшиеся непроданными 5931 экземпляр конфискованы.
Эту книгу Худяков считал лучшим своим трудом. «Единственное хорошее дело, которое мне удалось сделать за это время, — писал он в своих воспоминаниях, — было издание «Самоучителя». На эту книгу я потратил бы гораздо больше труда, если бы меня не удерживала мысль, что рукопись могут запретить и, стало быть, труд все равно пропадет без пользы. Книга написана была так, что возбуждала интерес к естественным наукам, излагала по возможности читателей общий строй современного научного миросозерцания, и я был доволен этим»{118}.
Титульный лист книги И. А. Худякова «Самоучитель для начинающих обучаться грамоте».
Эпиграфом к «Самоучителю» была выбрана русская пословица «Сперва аз да буки, а потом науки». Так строилась и сама книга. В первой ее части давалась азбука, склады, тексты для списывания, преимущественно состоявшие из пословиц, и два стихотворения, то есть все, что было необходимо для обучения первоначальному чтению и письму. Науки же были во второй и значительно более обширной части, состоявшей из рассказов, среди которых преобладающее место отводилось рассказам, дающим начатки знаний по естественнонаучным вопросам. Как первая, так и вторая части книги были подобраны таким образом, — писал о «Самоучителе» Г. А. Лопатин, — что оставляла в читателях даже без подсказывания учителя порядочный запас горечи и недовольства, и легко шевелила мысль в критическом направлений по отношению к современной жизни{119}.
Фразы для чтения в первой части состояли, например, из таких пословиц: «Было вече, было легче», «До бога высоко, до царя далеко», «Князья в платье, и бояре в платье, будет платье и на нашей братьи». Затем шли пословицы, разделенные на четырнадцать тематических рубрик. Первая, например, называлась «Артель» и фактически отражала социалистические взгляды Худякова, а также намеки на крестьянскую революцию. Здесь были такие пословицы, как «Хороша артель, да без подрядчика», «Работнику копейка, а подрядчику рубль», «Терпит брага долго, а через край пойдет, не уймешь».
Таким образом, даже самый процесс обучения чтению и письму был подчинен задаче вызвать у ученика с помощью пословиц критическое отношение к действительности.
Но главной была вторая часть, состоявшая из следующих двенадцати рассказов: «Как пошла грамотность», «О солнце и звездах», «Силы природы», «Воздух и вода», «Суша», «Растения», «Растения и животные», «Животные», «Семейная и общественная жизнь животных», «Животные и человек», «Человек», «Общественная жизнь человека». В них в доступной для неподготовленного читателя форме сообщались сведения о происхождении планет (в том числе и Земли), о клеточном строении органической материи, излагалась дарвиновская теория происхождения видов и т. д. Только научные знания могли, по мысли Худякова, рассеять народные суеверия и невежество.
Но именно это прежде всего насторожило цензуру. В цензорском отзыве говорилось, что все статьи «Самоучителя» «проникнуты односторонним направлением, клонящимся к подрыву основ христианского учения и государственного порядка». Сотворение мира «вопреки священному писанию объясняется действием физических