Читать интересную книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2 - Михаил Уткин

Ещё через пару часов я уже поехал в Тюлькубас. Билет на обратный поезд был куплен заранее, а Василю нужно было возвращаться ко всей своей живности, поэтому на станции он не задержался. С огромным баулом, полным грецких орехов, я около получаса бродил по перрону, глядя на местных торговок: ведро шикарных яблок – 100 тенге; пластиковый пакет с двумя или темя килограммами уже лущёных грецких орехов – 250… Цены были ниже наших алматинских раза в три минимум! Но я уже ничему здесь не удивлялся – я понял наконец-то, где Аллах создал на Земле Рай…

112. «Большая стирка»

Я спокойно досиживал себе очередную двухмесячную «вахту» в городе Лужкове, и абсолютно никого не трогал, когда в какой-то выходной день, решив со скуки покопаться в бескрайних анналах Всемирной Паутины, вдруг обнаружил в своей электронной почте письмо от редакторов программы «Большая стирка», выходившей на телеканале «ОРТ», и переделанной потом в «Пусть говорят». Господа «малаховцы» собрались сделать одну из своих передач посвящённой командировкам, и наткнулись при помощи поисковых систем на мой сайт. Кому-то из них пришла в голову абсолютно шальная мысль о том, что начать эту программу нужно именно с меня, и ради этого они были согласны даже оплатить мне проезд от Алматы до Москвы! Им чисто случайно повезло: я оказался всего лишь в часе езды на метро от телецентра «Останкино».

В тот же вечер я принялся звонить по телефонам, которые были указаны в сообщении, и вскоре мне ответил один из редакторов программы, который немедленно огорошил меня вопросом – часто ли у меня были в моих командировках романы с женщинами? Вот чем-чем, а дорожно-любовными похождениями я похвастаться не мог, и честно в этом признался.

– У вас больше тяга к мужчинам?

– Да нет, что вы!..

Мужику как-то сразу стало скучно. Телекухня не предполагала таких пресных ответов – в духе «миссионерской» позы. Но ни малейшего желания играть роль залихватского мачо или застенчивого голубого у меня не было. Он передал трубку другому редактору, которую звали Эля. С этой барышней я мило побеседовал ещё минут пятнадцать и получил клятвенные заверения о том, что в ближайший понедельник или вторник меня вызовут в «Останкино», а в среду, 24 апреля 2002 года состоится запись телепередачи.

Да, одно дело, когда тебя снимают на «видик» твои друзья, и показывают затем в этом же своём узком кругу, но совсем другое дело, когда твоя рожа будет мелькать на экране сразу нескольких десятков миллионов телевизоров.

Какой ты, нафиг, танкист?!! В смысле – телезвезда? И я вдруг вспомнил интервью, которое давал как-то «Комсомольской Правде» Борис Немцов. Рассказывая о том, что происходит в анналах российской Государственной Думы, он привёл случай, как встретил в коридорах сего здания экс-премьера Виктора Степановича Черномырдина, который, придя туда уже в ранге депутата, задумчиво и никого не замечая, брёл по коридору, бормоча себе под нос: «Вот, б…, попал!»

Но как там у кросаффчега Фредди? «The show must go on, I’ll face it with a grin…» – поэтому я, скрепя сердце, «подписался»…

Редакторы программы вызвали меня к себе накануне съёмки, во вторник к 17.00. Изучив маршруты троллейбусов, ходивших мимо телецентра, я приехал туда минут за пятнадцать до назначенного мне времени и встал у центрального входа. Минут через пять мимо меня вальяжным шагом прошёл Владимир Вольфович Жириновский, сопровождаемый огромных размеров телохранителем, нарядной женщиной, и двумя пожилыми мужиками крайне унылого вида. На Владимире Вольфовиче был шикарный костюм сине-зелёного цвета, чуть поблёскивавший на солнце, телохранитель был в чёрном, женщина – в светлом, почти белом, а унылые мужики – в куртках. Как потом выяснилось, он шёл сниматься в такой же «Большой стирке», но выходившей чуть позже той, на которую позвали меня.

К назначенному времени за мной пришла главный редактор программы, симпатичная женщина по имени Наташа (ни отчеств, ни фамилий на телевидении, по-видимому, называть было не принято), и повела меня в редакцию. По дороге в «Останкино» я купил у станции метро любимую «Комсомольскую Правду», как и большинство людей, начал читать её с последней страницы, и вскоре нарвался на статейку, в которой обругали одну из последних передач «Большая стирка». Ту, в которой господин Малахов обиделся на журналистов из разных газет. Я подарил эту статейку Наташе.

«ОРТ» занимало восьмой этаж здания на Королёва, 12. Стены, полы и потолки в коридорах и кабинетах были уже достаточно пошарпаны, и напрашивались хотя бы на косметический ремонт, но руководству телеканала было явно не до этого. Но зато по этим коридорам ходили такие обалденно красивые девочки, что я чуть было не захлебнулся! В комнате редакции «Большой стирки» оказалось шестеро сотрудников, два потрёпанных компьютера, парочка шкафов, огромный телевизор, по которому в этот момент шла очередная «Большая стирка», начинавшаяся в московском часовом поясе в 17.00, и несколько больших чёрных кресел без подлокотников, стоявших полукругом.

Трое человек занялись мной – стали смотреть мои записи путешествий, которые попросили принести с собой, и по ходу спрашивать о том – о сём. Люди были классные, и я мило проболтал с ними почти час. Мне велели прибыть завтра к тому же центральному подъезду телецентра к 11.45. Редактор Наташа проводила меня назад к выходу и сказала, что лучше бы мне прийти завтра на съёмку в рубашке с коротким рукавом – на сцене под софитами очень жарко.

«Парадной» формы одежды у меня с собою в Москве в этот раз не оказалось, и этот дружеский совет был мне как нельзя кстати. Я сел у телецентра в маршрутное такси, шедшее до станции метро «Алексеевская», и доехал до магазина одежды «Панинтер», где мне быстренько подобрали рубашку с короткими рукавами тёмно-синего цвета – я специально выбрал такую, чтобы «в телевизоре» не было бы потом видно тёмных пятен под мышками, если вдруг придётся крепко вспотеть. Рубашечка вышла в приличную цену – больше 500 российских рублей (2500 тенге). Приехав домой, я обнаружил, что фирма «George Pristly» напихала в упаковку с этой рубашкой аж 11 булавок, и распаковывал свою драгоценную покупку почти полчаса! Вот чему в этой жизни так и не смог толком научиться, так это гладить рубашки, но тем не менее, промучившись почти час, и едва не сжёгши утюгом это изделие, большинство «покупных» сгибов я на ней разровнял…

Наутро, принарядившись в обновку, я снова собрался в «Останкино». Санькина невеста Ольга Алёхина попросилась вместе со мною на съёмку передачи, и накануне я договорился с редакторами программы о том, что со мною может быть лишняя зрительница в зале. Ей забронировали место.

Утром Тивин с Олечкой подъехали ко мне на нашем «офисном» «Пассате», и Санька хотел отвезти нас сразу в телецентр. Но, едва он, отъехав от дома всего-то пару автобусных остановок, свернул с Кустанайской на Шипиловскую, как наша многострадальная машинка заглохла. Санёк остался разбираться с двигателем – благо, фактически под окнами собственного дома! Мы с Олечкой помчались на станцию метро…

У милицейского поста стояла группа молоденьких парнишек и девчат, когда к ним вдруг вышел мужик с папкой, на которой была наклеена эмблема «Большой стирки», и стал сверять список фамилий. Олечку пропустили сразу, а я подошёл следом, и назвался – мужик заглянул в список, и вдруг переменился в лице: «Герой программы?!! Немедленно на проходную, там стоит девушка по имени Даша и ждёт Вас!!!» Очередная не в меру симпатичная барышня привела меня на второй этаж здания, где рядом с двумя буфетами и киоском с фотоплёнками оказалась дверь с надписью «Студия №14».

Внутри оказался приличный по размерам полутёмный ангар, величиной примерно со зрительный зал небольшого кинотеатра. Там были подвешены огромные кулисы из ткани тёмного цвета, ограждавшие по кругу декорации студии, в которой снимали эту телепередачу. Краёв этого ангара они не касались. С одной стороны был помост, на котором стояло множество различного телевизионного оборудования. Там уже сидели люди, режиссёры и звукооператоры, и настраивали аппаратуру.

В студии тем временем появилась масса всякого народа. Меня привели в комнату, расположенную справа от входа в ангар, где была гримёрная. Пока то да сё, симпатичная барышня-гримёр начала пудрить мне физиономию, и в этот момент в комнате появился певец Олег Михайлович Газманов. Он немедленно приколол редакторш, что хотел привезти им в подарок огромную стиральную машину марки «Индезит», но она такая здоровая – затаскивать в студию неудобно. Кто-то из барышень немедленно выдал ему в ответ, что он мог бы принести и «кукольно-игрушечную» из «Детского Мира»! Вся комната начала хохотать…

Обсыпанного пудрой, меня повели по студии, объясняя, где там что находится. За кулисами слева оказалась «тайная комната», в которой стояло кресло, монитор (без звука) для того, чтобы человек, сидящий в ней, мог наблюдать за ходом передачи, и ещё один «цивильный» телевизор (со звуком) с той же «картинкой», что и на мониторе, но уже на столе за этим креслом, а raquoогромная телекамера на колёсиках. Справа был проход в основной «зрительный зал». На сцену вела двустворчатая дверь из прозрачного рифлёного пластика, на одной из створок которой был приклеен листок с надписью: «Открывать только эту половинку двери!», хотя открывались обе.