– И к чему это привело? – поинтересовался я, чувствуя, что сейчас от стыда сгорю. Я умею сражаться с людьми, мутантами, невообразимыми чудовищами. Но что все эти навыки по сравнению с битвой между собой и собственной совестью? В моем случае в подобных спаррингах я проигрываю гораздо чаще, чем побеждаю.
Мой собеседник хрустнул кулаками.
– Наш мир сейчас воюет с «мусорщиками», – глухо произнес он. – Серьезно воюет. Или мы – или они. До недавнего времени все было как у вас, нам удавалось сдерживать их проникновение в наш мир. Но твои действия сотрясли границы миров, в результате чего расширился портал между нашей вселенной и вселенной этих тварей. Их стало прибывать к нам все больше и больше… Они лучше вооружены, умеют маскироваться под людей, а также управлять нами ментально – правда, для этого им приходится отказываться от личной брони, через которую не проходит мысленный сигнал, но они компенсируют защиту вживляемыми устройствами, делающими их невидимыми. Ну, ты только был свидетелем того, как это работает.
– Понятно, Иван Николаевич, – кивнул я. – И тебя забросили сюда с заданием меня завалить, чтоб я еще раз не тряхнул миры ненароком. Я даже примерно догадываюсь, кто забросил. В твоем мире его тоже зовут Андрей Макаренко?
– Это теперь неважно, – покачал головой Иван. – Моего мира больше для меня нет, так как я теперь никогда не смогу туда вернуться.
Я посмотрел на осколки его ножа, валяющиеся вперемешку с окончательно потухшими фрагментами моей «Бритвы». Ножи, несомненно, разные, но способности у них, по ходу, были одинаковыми. Были… Теперь это просто куски артефактов, из которых талантливые кузнецы Зоны смогли когда-то выковать наши ножи. Лишенные аномальной энергии. Бесполезные. Мертвые.
И тут меня осенило!
Помнится, Шатун говорил про каких-то кузнецов с болот, которые из любого металлического хлама конфетку сделают. А ну-ка…
Я достал из кармана трофейный КПК, который забрал у Шатуна. Любой вменяемый сталкер в своей личной карте Зоны делает пометки, где что есть интересного. Конечно, с каждым выбросом Зона меняется, но некоторые объекты при этом остаются неизменными. Например, те, которые сохранились со времен Чернобыльской катастрофы…
В КПК командира отряда боргов такие пометки тоже присутствовали, причем во множестве. Чтобы не копаться в карте, я вбил в поиск слово «кузнецы» – и немедленно та карта съехала вперед и влево, увеличив участок примерно с километр в диаметре, обозначенный лаконичной подписью «болото».
Я почесал в затылке, вновь воспользовался поиском, но запрос «кузнецы» неизменно втыкался в самую середину заболоченной местности. Увеличив изображение, я разглядел тонкую линию с подписью «гать», ведущую к середине болота. Все.
– Буквы знакомые ищешь? – поинтересовался Иван, видимо, уставший ждать, когда я закончу возиться с КПК.
– А поновее ничего нет? – поинтересовался я. – Знаешь ли, несвежие приколы дурно пахнут, как и всякая другая тухлятина.
– Ладно, не заводись, – сказал мой двойник. – Че там?
– Сам не пойму, – честно признался я. – Борги о каких-то кузнецах говорили, и я подумал – может, они наши ножи восстановят? Мне моя «Бритва» тоже дорога как память.
– Твой нож «Бритвой» звать? – приподнял брови Иван. – А у меня «Монумент». И цвет у него другой… был. У твоего ножа ближе к лазурному, а мой – серый с разводами. Получается, не один в один у нас биографии.
– Похоже на то, – согласился я. – Но это логично. Если есть отличия в мирах, значит, и мы с тобой не совсем одинаковые. И это в плюс, кстати, – не хотел бы я со своей точной копией общаться. Думаю, минут через десять того общения мы бы уже друг другу морды били.
– Аналогично, – согласился Иван. – Характер у меня паскудный, и второго такого же, как я, я б однозначно не вынес. Ладно, это все лирика. Что ты там в КПК накопал?
Я изложил накопанное, и мой двойник, посмотрев на карту, сказал:
– Давай обломки ножей соберем и сходим туда, посмотрим, что там и как, – благо идти не особо далеко.
Я хотел предложить то же самое, потому лишь кивнул. По ходу, несмотря на обоюдную вредность характеров, иногда договориться со своей копией получается легко и просто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
Болото, отмеченное на карте, и правда оказалось недалеко. До него мы добрались почти без приключений, если не считать таковым одинокое дерево, возвышающееся среди зарослей сорняков, – мы как раз мимо проходили. К дереву был довольно своеобразно приколочен труп. Некие любители устраивать показательные казни пробили несчастному горло ржавым стальным костылем, извлеченным из какой-нибудь заброшенной железнодорожной ветки. Разодранный подбородок казненного лежал на толстой шляпке костыля – человек умер не сразу и еще прилично поелозил челюстью об шершавую сталь, пытаясь протолкнуть в легкие немного воздуха.
Иван прошел мимо мертвеца, лишь скользнув по нему взглядом, при этом на его лице не отразилось ничего. Будто на пустое дерево смотрел. Не, все-таки точно не моя он копия. Ни капли сострадания, ни миллиграмма жалости. Просто убийца из другой вселенной с моим лицом…
Недалеко от дерева заросли сорняков заканчивались черными, выжженными кустами. Мы осторожно раздвинули полусгоревшие ломкие стебли, чтобы оценить обстановку.
Понятно. Сорняки сгорели не случайно.
Перед нами метрах в ста пятидесяти раскинулось болото, типичное для Зоны. «Зеленка», нежным цветом похожая на молодую траву за кордоном, а структурой – на мягкий ковролин. Ступишь ногой в эту красоту, а обратно-то ногу уже и не вытащить. Засасывать будет медленно, не спеша, может, час, а может, и неделю. На то оно и аномальное болото, жуткая ловушка для глупых мутантов и тупых «отмычек».
А на краю болота расположился блокпост. Ров полукругом, уже заполнившийся болотной жижей. За рвом – положенные друг на друга мешки с землей, из того рва вынутой. Хорошо постарались, почти ростовое укрытие получилось. Из амбразур того укрытия два пулеметных ствола торчат, «держат» оба сектора искусственно выжженного пространства – пал пустили, чтоб никто незамеченным подойти не смог. Грамотно обставились, ничего не скажешь. Между укрытием и берегом болота – один узкий проход, который даже не видно, можно лишь вычислить его по тропинке, протоптанной в мягкой земле.
Над укрытием то появлялась, то исчезала голова в черной маске с красными фильтрами. Такие носят только члены группировки «Борг», на остальной шмот можно и не смотреть. По ходу, то наблюдатель местность сканирует.
А за блокпостом начиналась та самая гать, обозначенная на карте линией, а на болоте – вешками, то есть шестами, воткнутыми по обеим сторонам безопасного прохода через трясину. Для его-то охраны и был сооружен блокпост, и, исходя из его наличия, этот путь был очень важен для группировки – кто ж будет охранять то, что не имеет ценности?
– Какие идеи? – шепотом поинтересовался я.
Иван пожал плечами.
– Валим наблюдателя. Как начнут из пулеметов прочесывать сорняки, зачищаем остальных. Амбразуры они сделали широковатыми. Из положения лежа отработать с двух винтовок чуть выше пулеметных стволов – и нормально. Блокпост грамотный, но небольшой, вряд ли там больше трех бойцов.
– Стандартное отделение боргов состоит из четырех человек, – заметил я.
– Без проблем, – отозвался Иван. – Как погасим пулеметы, я бегом туда, ты прикрываешь. До уверенного броска гранаты тут примерно семь секунд бега, думаю, уложусь. «Эфка» имеется, всех, кто там останется, в «двухсотые» переведет гарантированно.
– Грамотно излагаешь, – кивнул я. – Только ни к чему убивать четверых человек, если можно этого не делать.
Иван удивленно посмотрел на меня.
– Да ну! С каких это пор ты записался в пацифисты?
– Всегда считал, что лишние смерти – лишние, – отозвался я.
– Никогда бы не подумал, что ты такое скажешь, – хмыкнул мой двойник.
– Почему, интересно?
– Ну так… Да чего далеко ходить – только что ты мимо того мертвеца на дереве прошел, будто это пустое место. Глянул – и дальше идет себе с каменным фейсом. Хоть бы эмоция какая на нем отразилась. Просто безжалостный киллер из соседней вселенной с моим лицом…