Мне приходилось и видеть эту штуку в действии, и даже ею пользоваться. По сути, это пистолет с раструбом и магазином, заряженным синей энергией. Кстати, эти выброшенные магазины сталкеры называют «пустышками». Само собой, в Зоне преимущественно их находят пустыми, так как никакой вменяемый боец любого из миров не выкинет полный магазин.
И сейчас «мусорщик» целился в свою непослушную «куклу» из «смерть-лампы»… у которой есть один недостаток.
Неторопливая она.
Смертоносный луч, конечно, намного эффективнее пули, но тянется он к цели намного медленнее. И, несмотря на невидимость того луча, всегда можно увидеть тень от него, которая небыстро, но уверенно приближается к цели. И сейчас я видел, что луч прошел уже две трети пути и через пару секунд коснется сталкера, который так и не вышел из ступора. Стоит, глядит на обломки ножа, а в глазах слезы стоят. Тоже, по ходу, друга потерял, возможно, единственного на свете.
Общая беда сближает. Только что я хотел убить этого парня, а сейчас как-то даже жалко его стало. Себя, конечно, было жаль больше, так как без «Бритвы» мне ой как непросто придется и в Зоне, и в жизни. Но и его тоже заодно. Ну и, если уж совсем честно, то жалость жалостью, но как только луч «смерть-лампы» превратит этого сталкера в пыль, «мусорщику» нужно будет только щупальцем шевельнуть, и тот же самый луч настигнет и меня. Дело одной секунды…
Потому я сработал на опережение.
С метанием ножей у меня всегда было неважно, но на таком расстоянии промахнулся бы лишь тот, кто вообще никогда не швырял нож в мишень. А мне доводилось, и не раз – хоть и с переменным успехом, но тем не менее. Да, «Бритвы» у меня больше не было. От нее осталась лишь рукоять и торчащий из нее осколок клинка длиной сантиметров в десять, в котором довольно быстро угасало сияние цвета весеннего чистого неба.
И тогда я, размахнувшись, метнул обломок моего ножа в «мусорщика» и ринулся к нему, еще не очень представляя, что буду делать. Это нормально, кстати. Когда видишь, что Смерть неизбежна, лучше делать хоть что-нибудь, чем покорно стоять, ожидая ее прихода. Как побратим Смерти я точно знаю: она не любит, когда ей сопротивляются, и довольно часто, обидевшись на сопротивляющегося, разворачивается на полпути и возвращается в свои темные чертоги.
Осколок «Бритвы» воткнулся не совсем туда, куда я метил, – не в один из больших глаз «мусорщика», а рядом с малым. Правда, вошел глубоко, по самую рукоять – угасающей энергии сломанного ножа хватило, чтобы пробить морду твари на всю длину обломка.
Конечно, это «мусорщика» на тот свет не отправило, но прицел сбило. Я видел, как дрогнуло щупальце с зажатой в нем «смерть-лампой» и как оно начало поворачиваться в мою сторону…
Но срезать меня лучом у монстра из иномирья не получилось – я уже был слишком близко. Поднырнул под раструб «смерть-лампы», выдернул из морды «мусорщика» обломок ножа и махнул им, срезав кончик щупальца с зажатым в нем оружием.
Правда, на этом моя удача закончилась. «Мусорщик» оказался довольно шустрым для своих габаритов – второе щупальце схватило меня поперек туловища, приподняло над землей, сдавило так, что затрещали ребра. По ходу, тварь хотела видеть, как я умираю, – мне в лицо уставились равнодушные черные паучьи глаза, и я увидел, как ротовая щель под ними широко растягивается в некоем подобии торжествующей улыбки.
Но «мусорщик» не учел, что опытный сталкер умеет на лету хватать хабар, падающий ему в руки. Всегда. Независимо от ситуации. Иначе какой он к чертям крысособачьм сталкер?
Осклабившись в ответ, я вставил в эту ухмыляющуюся пасть широкий ствол «смерть-лампы» и, вытянув указательный палец до предела, нажал на спуск, расположенный на редкость неудобно для людей, которых природа наградила руками, а не щупальцами.
Я был готов поклясться, что в ничего не выражающих глазах твари из иномирья промелькнуло нечто вроде смятения. Не ожидал «мусорщик» такого, сто процентов не ожидал. Правда, надо отдать ему должное, он тут же попытался превратить поражение в победу, изо всех сил сжав щупальце, которым держал меня…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но ни ктулху у него не вышло. Я, конечно, почувствовал это усилие, выдавившее весь оставшийся воздух из моих легких, но оно было мгновенным. А потом щупальце расслабилось, когда голова «мусорщика» рассыпалась в прах – при стрельбе в упор «смерть-лампе» не нужно разгонять луч, потому действует он практически мгновенно.
Я рухнул на землю как мешок с навозом – обессиленный, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Куда упала «смерть-лампа», вывалившаяся у меня из руки, я понятия не имел, не до нее было: заталкивать в себя воздух, преодолевая адскую боль в смятых и, возможно, сломанных ребрах, – занятие, совершенно несовместимое с боевыми действиями.
А жаль.
Сталкер, которого я невольно спас от смерти, сейчас наверняка что-то мутит насчет моей ликвидации. Не зря же он охотился на меня в Припяти, и здесь организовал засаду не случайно – правда, попал под ментальный контроль «мусорщиков»-псиоников. Те, небось, покопались у него в мозгах, поняли, кого он ждет, и решили развлечься. Развлеклись, ага, упокой их Зона. Правда, наверное, упокой и меня, так как я уже слышал какое-то шевеление там, где валялся труп второго «мусорщика». Теперь бы собраться с силами и голову поднять – все-таки Сестру лучше встречать глаза в глаза, а не на четвереньках, кряхтя, хрипя и отхаркивая комки вязкой, кровавой слюны.
Собрался. Поднял.
И увидел его.
Он стоял в трех шагах, целясь в меня из «смерть-лампы». Ну конечно. У «мусорщика», которого я убил первым, тоже должно было быть личное оружие. И пока я возился со вторым, этот парень обшмонал труп убитой мною твари, нашел «смерть-лампу» и сейчас готовился отправить меня в Край вечной войны. Ну что ж, нормальная смерть. Быстрая и безболезненная. О такой в Зоне только мечтать можно.
Я поднапрягся, выдохнул из себя с таким трудом набранный воздух, отхаркнул особо существенный кровяной комок и прохрипел:
– Ну ты чего там, примерз, что ли? Если целишься, стреляй, долго ждать еще?
– А ты торопишься куда? – глухо проговорил сталкер, голос которого показался мне знакомым. Где ж я мог его слышать?
– Тебе какое дело? – огрызнулся я. – Не учили, что ли: навел ствол – жми на спуск. Или не в курсе, где он у «смерть-лампы»? Подсказать?
– В курсе, – вздохнул сталкер, опуская ствол. – Надо бы тебя прикончить. Очень надо. Но теперь не могу. Долг жизни, будь он неладен.
– Понимаю, – сказал я, поднимаясь на ноги.
Грудь болела, конечно, но в целом перетерпеть можно. Я аккуратно вдохнул полной грудью – и с облегчением выдохнул. Острой боли нет, значит, скорее всего, ребра целы. Остальное переживем. А кровь в пасти, по ходу, оттого, что щеку прикусил случайно. Бывает. Иные порой в бою от ярости зубами так скрежещут, что те из десен выворачиваются – сам такое видел, когда боец после атаки пальцами изо рта свои жвалы доставал, в промежутках харкая кровью и матеря себя на чем свет стоит…
– А не подскажешь, должник, какого хрена ты меня вальнуть пытаешься вот уже который раз на дню? – поинтересовался я.
Вместо ответа сталкер сбросил со своей головы капюшон – и я понял, почему мне знакомы его голос и его глаза.
Передо мной стоял… я. Один в один, словно я в зеркало смотрелся. Правда, шмот другой – костюм вольных, темно-зеленый со вставками, очень годный для маскировки как в высокой траве, так и в тени построек или в вечерних сумерках. И лицо – прям мое, без вариантов. Было у меня как-то, дрался я с собственным клоном, но там был слепок с меня, не живой человек по сути. Морда будто восковая, мимика резиновая. А тут – совершенно иное. Не копия, не клон. Стопроцентный я.
– Шокирует, да? – невесело усмехнулся мой двойник. – Я тоже офигел, когда узнал про то, что у нашего мира существует мир-отражение, где шороху наводит человек с таким же именем, лицом и биографией, как у меня. А еще я узнал, что этот человек изменил прошлое своей вселенной, отчего изрядно тряхнуло соседние. И нашу – в том числе. И когда мне дали задание ликвидировать Снайпера в соседнем мире, чтоб он не повторил этих фатальных колебаний хрупкой ткани Розы Миров, я согласился не задумываясь. Потому что хорошо видел, к чему привело это потрясение вселенных.