Кричать: «Я найду на вас управу!» – абсолютно бессмысленно. Никакой полезной информации после такой истерики получить невозможно. Но если вы скажите предельно спокойно: «Жаль, что вы не хотите отвечать на мой вопрос, но с другой стороны, приятно, что у меня будет повод прийти к Семену Степановичу в Управу и рассказать, как его подчиненные нарушают закон» – после такого поворота беседа может получиться.
Так. Понятно. А что значит: относиться к человеку как к Божьему творению?
Относиться к человеку как к Божьему творению – значит, видеть в нем равного.
Перед Богом все равны, а перед государством все не равны. Поэтому если ваша задача не получить информацию про некую деятельность человека (она всегда так или иначе связана с государством), а выстроить откровенный разговор, то вы должны относиться к собеседнику как творению Бога (или природы).
Почему начальник ДЭЗа, когда ему нечего ответить по сути, вдруг начинает говорить про свою несчастную жизнь? Почему, когда нас останавливает инспектор ГИБДД, мы так часто начинаем бить на жалость, то есть рассказывать про свои собственные проблемы?
И в том, и в другом случае – и в многочисленных третьих, четвертых... сотых – собеседники хотят уравняться. Понятно, что, когда собеседники уравниваются, разговор получается более откровенным.
Вы никогда не сможете раскрыть человека как новость, если будете относиться к нему как к некоей социальной функции.
Скажем, в программе «Ночной полет» я почти всегда стараюсь относиться к людям как к Божьим созданиям, потому что, как правило, меня интересует не то, что человек делает, а сам он, как личность.
А что, разве работа не проявляет его как личность?
Вот именно с этой точки зрения она меня и интересует. Скажем, когда у меня был Анатолий Чубайс, меня больше интересовали не те вопросы, которые ему задают на пресс-конференциях, а скажем, какой для него главный принцип формирования команды? Может ли он в работе простить предательство?
Но даже когда мы идем к собеседнику, чтобы получить информацию о его деятельности – скажем, к начальнику – иногда неплохо вспомнить, что и он – Божье творение.
Зачем?
Объясняю. Очень часто, когда нам надо идти к большому начальнику (даже своему), у нас дрожат коленки. Мы понимаем, что сами находимся где-то внизу карьерной лестницы, а тот, к кому мы идем, – на самом верху. Он может на нас плюнуть, может нас раздавить, может даже просто нас не заметить со своих высот.
Так вот, чтобы успокоиться, чтобы правильно настроить себя на такой разговор – то есть разумно организовать и свои мысли, и свою психику – до беседы имеет смысл подумать об этом человеке как о равном, то есть о таком же Божьем творении, как и вы.
Когда я по молодости очень боялся брать интервью у больших начальников, моя мама говорила мне:
– Представь себе, каким смешным он был ребенком!
Надо сказать, это очень помогало избавиться от волнения.
Ужас, который многие из нас испытывают, входя в высокий кабинет, возникает из-за того, что мы заранее смотрим на своего собеседника снизу вверх, мы заранее ставим самих себя на более низкую ступеньку.
Еще не позабыли про Думающего и Доказывающего, сидящих в каждой голове?
Такое не забывается.
Отлично! Так вот, если Думающий только начнет думать о том, что у любого человека – вне зависимости от должности, известности, богатства и проч. – есть обычные человеческие проблемы и обычные человеческие привычки, и он был таким же смешным ребенком, как и все мы, Доказывающий тотчас услужливо подскажет множество тому доказательств.
Сотни, много сотен раз мне приходилось беседовать с очень известными людьми, порой всемирно известными. Я всегда испытывал к ним уважение, иногда – пиетет, но никогда – подобострастия.
Я вспоминаю, как заплакала на передаче Мирей Матье, вспоминая свои детские праздники. Как перед эфиром жадно пила пиво Анни Жирардо. Как зарыдал Валентин Никулин во время эфира, услышав по телефону голос соседки, которую он не видел много лет. Как перед передачей тряслись от волнения руки у Марии Порошиной. Как Котэ Махарадзе в конце передачи дернул меня за волосы: он поспорил, что они у меня настоящие, а не парик, и решил проверить. Как трогательно по-детски обиделся Пьер Ришар, когда я сказал ему, что он – смешной:
– Это не я смешной! Смешной мой герой!
Это вы к чему предались воспоминаниям?
К тому, что в каждом человеке, даже в том, который похож на монумент, непременно есть что-то подлинно человеческое.
Другой вопрос, нужно ли помнить про это человеческое для достижения вашей цели или нет.
Это, повторим, зависит от того, какую цель ставит ваше интервью.
И вот мы, такие все из себя хорошо подготовленные, пришли к собеседнику, увидели перед собой кого и надо, – и полилась беседа.
Не полилась.
Чего так?
Или полилась.
Но почему, почему?
Потому что для того, чтобы беседа полилась, необходимо, чтобы между вами возник контакт.
Ну и когда он возникнет?
Об этом дальше и побеседуем.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
в которой автор советует, как снимать маски, «украшающие» лица любого из нас
Люди пугливы.
В смысле?
В прямом. Не то чтобы мы прям друг друга боимся, но побаиваемся. Любой человек, у которого вы хотите взять интервью, испытывает дискомфорт.
Почему?
Я могу написать целый философский трактат по этому поводу, что сильно, конечно, увеличит объем книги и сделает ее более солидной. Но по-моему, это не надо.
Правильно: не надо.
Удовлетворимся фактом. Даже когда вы подходите на улице к человеку, чтобы узнать, как попасть на нужную улицу, человек этот никогда не встречает вас с улыбкой. Он всегда напряжен.
Этот вывод имеет отношение только к нашей стране?
Этот вывод имеет отношение только к нашей стране. Но предполагаю, что читатели книги будут брать свои интервью именно в России.
Ну и чего делать в такой тяжелой ситуации?
Иметь сей факт в виду. У любого человека – будь то министр, даже премьер-министр, или прохожий на улице – всегда есть в запасе миллион причин с нами не разговаривать. Никто не обязан предоставлять нам информацию.
Даже когда какой-нибудь начальник собирает пресс-конференцию, он, как правило, делится той информацией, которой хочет поделиться. А это вовсе не всегда та полезная новость, которая необходима именно вам.
Ну и какой из всего этого можно сделать вывод, кроме того, что жизнь чертовски сложна?
Если человек – это такое существо, которое вовсе не расположено предоставлять вам информацию, значит, первыми на контакт должны идти вы.
И если, например, вы подходите к прохожему на улице, то вправе ждать лишь ответной улыбки. Улыбнетесь вы – возможно, улыбнуться и вам в ответ.
То же самое, понятно, относится к продавцу, кассиру и так далее.
Но если вас ждет серьезная, продолжительная беседа, то тут задача нахождения контакта осложняется обстоятельством, о котором еще аж в XVII веке...
До нашей эры?
К счастью, нашей. Не отвлекайтесь. Так вот, еще аж в XVII веке нашей эры писал великий Ларошфуко: «Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин»[5].
Вот ужас-то какой, а? «Общество состоит из одних только личин». Кошмар! Значит, когда мы приходим к человеку, наша задача эту маску снять?
Прежде чем ответить на этот вопрос, задам свой: всегда ли во время интервью необходим контакт?
Мм-мм-мм.
Мычание за ответ не засчитывается. Давайте представим реальную ситуацию, при которой контакт не нужен.
Мы хотим задать вопрос прохожему на улице? Нужен.
А начальнику ДЭЗа, гаишнику? Нужен непременно.
Иногда журналистов (особенно молодых) посылают... как говорили в «Комсомолке» во времена моей юности, «сделать формальную беседу с большим начальником», когда нужно прийти, задать обязательные вопросы и получить обязательные ответы. В таком, с позволения сказать, разговоре – контакт не нужен. Но в таком «интервью» и информацию вы не получите, вот в чем дело. Это, по сути, и не интервью, а заполнение анкеты.
Без контакта получить информацию невозможно.
И не случайно в этой книге я то и дело писал: вот это вот надо делать для установления контакта, а вот этого делать не надо, потому что тогда контакта не получится.
Потому что: нет контакта – нет и интервью.
Иногда – о счастье! – контакт получается сразу. Мгновенно. Есть такие люди, которые идут на контакт сами. О, если бы все люди были такими! Тогда рассуждать-то особо было бы не о чем. Как я: пришел – увидел – побеседовал.
Но увы... Чаще всего установление контакта – это задача, которую надо решать.