К слову сказать, идет ли речь об умении водить машину, готовить борщ или брать интервью, можно легко себя проверить, то есть понять, на каком именно этапе освоения ремесла вы находитесь и, соответственно, какие задачи вам предстоит решать. Это не только интересно, но и полезно. Один человек может сразу оказаться на четвертом этапе – чудесно! Другой будет карабкаться от первого. Самое главное помнить: докарабкиваются все. Каждый.
Не устану повторять: ремесло – такое дело, которое под силу всем, каждому, любому.
И если бы я не был уверен, что каждый – и вы!!! – человек может научиться общаться, может научиться брать интервью, – чего б я тогда затевался с этой книжкой?
Все, что вы уже здесь прочли и еще прочтете, пишется для того, чтобы вы, вы, конкретный читатель книги, как можно быстрее и с наименьшими потерями преодолели три этапа освоения ремесла и пришли к четвертому.
Если вы в это поверили, то мы можем легко перейти к конкретным советам, как вести себя во время интервью.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
главные герои которой голос и тело
Вот, например, вы входите в комнату. А там – начальник или, скажем, любимая. Без разницы.
Послушайте, автор, Вы немножко утомили уже одним и тем же примером про начальника и любимую. Ничего другого, что ли, придумать не можете? И потом – как это «без разницы»? Если для вас между любимой и начальником нет разницы, мне вас искренне жаль.
Я часто использую один и тот же пример, потому что он мне кажется хорошим и показательным. В данной книге у меня нет цели продемонстрировать свою фантазию. А «без разницы» в данном случае – не вообще, а в данном случае, – потому что и в том и в другом случае вы нервничаете.
Это правда.
И голос ваше волнение выдает – он, гад, первый показатель нервозности. Знаете такое выражение «голос предательски дрожал»? Так вот он, голос, чего только предательски не делает – и дрожит, и кричит, и задыхается. Ваш вроде голос, а не хочет вам подчиняться, и все тут.
Что делать?
Во-первых, знать, что такая проблема существует. Надо понимать: в начале разговора или в какие-то острые моменты беседы именно голос может вас выдать.
Поэтому, прежде чем войти в кабинет к начальнику...
... или к любимой...
Вот именно... Прежде чем приступить к важному интервью, имеет смысл пару-тройку раз вздохнуть, перевести дыхание. Надо использовать то самое правило одной минуты не только для того, чтобы собраться с мыслями, но для того чтобы собраться...
... с духом?
Нет, не с духом, а с дыханием. Опять же есть обширная литература про великую роль дыхания в нашей жизни. Кому надо – те почитают. Мы же ограничимся выводом одним, однако важным: дыхание надо налаживать.
И если на первых минутах разговора вы сами услышите, что голос вас не предает, что вы говорите спокойно и уравновешенно – это верный признак того, что вы готовы к разговору.
А если – нет?
Подышите, переведите дыхание. Это, к слову сказать, может помочь установить контакт. Если ваш собеседник видит, что вы волнуетесь, то, как правило (если, конечно, он не совсем отмороженный тип) он вас поддержит.
Ну а если у меня голос, как говорится, «громкий, но противный», мне что делать?
Должен сказать вам с большевистской прямотой: человек не знает, какой у него голос.
Как это не знает? Да я свой голос всю жизнь слышу!
Смею вас уверить: то, как слышите свой голос вы, и то, как слышат его другие люди – это, как говорят в одном южном портовом городе, две большие разницы.
Все слышат ваш голос не так, как вы.
Почему?
Понятия не имею. Но это – факт. Именно поэтому вы не в состоянии осуждать свой собственный голос. Равно как и любить. И не надо, извините, «париться» по поводу того, что ваш голос нехорош.
Поэтому, когда мы говорим о роли голоса во время интервью, мы говорим, скорей, об интонации. Думать надо не о красоте вашего голоса, а именно – о тоне и интонации.
Кстати говоря, тон и интонация играют решающую роль, когда вы договариваетесь об интервью по телефону.
Ну наконец-то совет профессиональным журналистам!
Почему же? Не только. Например, по телефону вы договариваетесь о встрече с учителем своего ребенка. Или назначаете деловые переговоры. Или даже впервые звоните девушке, с которой вам очень хочется встретиться.
Когда я был молодым журналистом и работал в «Комсомольской правде» и «Собеседнике», я регулярно звонил известным людям с просьбой дать мне интервью. Я очень хорошо помню, как противно, когда тебе отказывают. Помню, как я – юный совсем корреспондент «Комсомолки» – впервые получил задание взять интервью у звезды. Я достал «Справочник Союза кинематографистов» и принялся звонить. Начал я с начала, то есть с буквы «А». Согласился лишь Игорь Владимирович Кваша. А все остальные – между «А» и «К» – отказывали: кто вежливо, а кто и весьма по-хамски. Поэтому нынче, когда с подобными просьбами стали названивать мне, я, как правило, соглашаюсь. А если и отказываю, то только потому, что мне категорически не нравится голос в телефоне. Не звучание этого голоса, а именно – интонация и тон.
«Что же мне не нравится?» – подумал я, когда стал работать над этой книгой. Судьба тут же благосклонно подарила мне пару-тройку примеров, и я понял, что более всего раздражает.
Хамство?
Нет. Если человек звонит договориться об интервью и хамит – это диагноз, эдакий признак сумасшествия. Раздражает поспешность, ощущение того, что собеседник обращается к тебе между какими-то иными, более для него важными, делами.
Если вы хотите договориться с человеком о беседе, он должен быть уверен, что в этот момент он для вас – самый главный человек на земле.
И это передается именно тоном и интонацией. Словам типа: «Я давно хотел поговорить именно с вами» или «Вы – любимая учительница моего сына» – никто не поверит.
Мы живем в мире суеты. И поэтому спокойный, уравновешенный голос в телефоне вызывает доверие и заинтересовывает.
А мы чего делаем, суетливые? Мы относимся к необходимости договориться о встрече как к делу, которое надо сделать как можно быстрее. Мы налетаем на будущего собеседника, пугаем его, и он либо отказывает нам, либо, если он не имеет такой возможности, начинает относиться к нам с осторожностью. То есть перед началом беседы собеседник уже относиться к нам негативно – а оно нам надо?
Итак, ни в коем случае сами не оценивайте свой голос и не переживайте, что он плох. Ваша задача – и договариваясь о встрече, и начиная ее – постараться выстроить доверительную, спокойную интонацию. Добиться того, чтобы голос вас не предавал.
И вот интервью началось. Ваш голос вас не предал. Все хорошо. Но теперь – вот ужас-то! – вас могут подвести руки, ноги и даже туловище.
Это что ж такое получается: глаза, руки, ноги и даже туловище обязаны вести себя во время интервью каким-то особенным образом?
Не то чтобы обязаны, но они – и руки, и ноги, и глаза, и даже такое немаленькое, как у автора книги, туловище – всегда себя как-нибудь да ведут. Конечно, можно предоставить, скажем, тело самому себе, что мы чаще всего и делаем. Но надо иметь в виду, что оно все равно будет подавать всякие знаки вашему собеседнику, поэтому лучше подчинить тело разуму.
Стоп.
Что случилось?
«Предоставить тело самому себе» – звучит пародийно.
А по сути верно. Тело – повторю – всяко подает знаки. Даже термин такой есть, между прочим, вполне научный: невербальные формы общения.
Чего-чего?
Герой одной из пьес Мольера был потрясен, узнав, что у человека нет выбора: он говорит или прозой, или стихами, и больше никак. Вы, возможно, тоже удивитесь, если я скажу: люди тоже общаются либо вербально, то есть с помощью слов, либо невербально, то есть без слов.
Но! И это важно! Вербальное общение происходит, только если вы произносите слова, а невербальное – всегда, потому что тело – приходится повторить в третий раз – всегда подает собеседнику какие-нибудь сигналы.
Человек считывает информацию с положения рук, ног, всего тела даже в том случае, если он понятия не имеет о том, что значит словосочетание «невербальные формы общения». Такое считывание происходит механически, на подсознательном уровне – оно заложено в нас природой.
Самый простой пример. Если собеседник сидит, скрестив руки и ноги, вы подсознательно испытываете к нему недоверие, понимая, что он от вас защищается.
Во время интервью состояние тела вашего собеседника – барометр беседы.
Вот это да! Красиво, но непонятно.
Попробую объяснить.
Как вам кажется, когда человек ерзает на стуле?
Когда ему неудобно сидеть.
Конечно, если человека посадить на стул со вбитыми гвоздями, он будет ерзать. Тут уж не поспоришь. Но все-таки человек мается и дергается в двух случаях: либо когда волнуется, либо когда ему скучно.