Читать интересную книгу Добро пожаловать в NHK! - Тацухико Такимото

― Хоть я и не в таком отчаянном положении, как ты, Сато, но почему–то я не могу успокоиться. Раз уж мы бежим от реальности, мне бы хотелось делать это более приятным способом.

Сбежать от реальности… Когда я услышал эти слова, меня внезапно осенило.

― Кстати о побегах, это ведь то, чем занимаются люди во времена своей бурной молодости, верно?

― Ну да.

― А если говорить о бурной молодости, сразу вспоминается рок.

Я потряс Ямазаки за плечи.

― Точно, рок–н–ролл! Секс, наркотики и насилие!

Ямазаки вскочил, потрясая кулаком и громко крича:

― Я понял! Отличная идея! Кстати о рок–н–ролле, я очень уважаю Джерри Ли Льюиса.

― Кто это такой?

― Это рокер–лоликонщик, отвергнувший социальные устои и женившийся на своей тринадцатилетней кузине, ставший так называемым гигантом мира лоликона. Его жизнь была настоящим вызовом обществу! Great Balls of Fire![34]

Мы решили, что отныне нашим девизом будет «Секс, наркотики и насилие». Если бы мы начали жить в этом духе, мы бы смогли проводить свои дни более энергично и весело. По крайней мере, мы на это надеялись.

Секс

Если говорить о сексе, это «не для лиц младше восемнадцати лет». А если уж говорить о вещах «не для лиц младше восемнадцати лет», то сразу вспоминаются эротические игры! Даже сейчас, Ямазаки продолжал работать над своей эротической игрой. Зачем? Никто не знал, но она была полна грусти и одиночества. Это все, что я знал. Я не знал почему, но мне хотелось плакать.

Наркотики

На деньги, которые я выручил от продажи мебели, я купил немного серьезных наркотиков.

― Да они же легальные! — возмущался Ямазаки.

Я повесил голову.

― А что я еще мог раздобыть? Я же не могу заказать нелегальные наркотики по почте. Я хикикомори, и это лучшее, на я что способен.

― Блин, вот отстой.

Насилие

Наконец, мы с Ямазаки решили устроить бой в моей однокомнатной квартирке на шесть татами. Посреди пустой комнаты мы встали напротив друг друга в боевых стойках. Я подражал Брюсу Ли, которого недавно видел по телевизору. Ямазаки же позаимствовал «стойку журавля» из файтинг–игр.

Затем, мы попытались ударить друг друга. Но не успели мы начать, как я поскользнулся на полу и упал. Я крепко приложился затылком. От боли у меня даже выступили слезы.

― Не, это совсем не круто, ― пожаловался Ямазаки.

― И не говори.

― Мне от этого стало только еще хуже на душе. Придумал! Может лучше заняться этим в парке?

― Сначала давай закинемся наркотиками, раз уж они у нас есть. Не стоит их недооценивать только потому, что они легальные. Несмотря на это, они должны подействовать. Мы здорово повеселимся.

Наркотики и вправду подействовали. Приход от них бы таким жутким, что я думал, что умру.

Я думал, что мне действительно стоило умереть.

Часть вторая

Однако, я не умер.

Я продолжал жить мрачной жизнью хикикомори. Но в тот день я должен был встретиться кое–с–кем. Когда наступил вечер, и улицы опустели, я съел свой запоздалый ужин. А когда совсем стемнело, я отправился в парк, что недалеко от моего дома. Летний ночной ветерок был прекрасен.

Я сел на скамейку и стал любоваться луной и звездами. Рядом со мной разгуливала черная кошка. Ее глаза сверкали, отражая свет уличных фонарей.

Ах, уже ночь. Да, было уже очень поздно.

Мисаки неожиданно появилась.

― Ты опоздал.

Она качалась на качелях, и заметив меня, резко спрыгнула с них. Черная кошка потихоньку подкралась к ней, и Мисаки взяла ее на руки. Кошка мяукнула, но сопротивляться не стала.

― Хорошая девочка. Сейчас я покормлю тебя, хорошо? ― Мисаки достала кошачий корм из сумки, что висела у нее за спиной. По–видимому, она кормила эту кошку каждый день.

― Кошки такие милые, тебе так не кажется?

― Да чего в них хорошего?

― Кошки всегда выглядят такими счастливыми, даже если они одиноки.

Я не совсем понял, о чем она говорила, но попытался ответить.

― Кошки неблагодарны.

― Я знаю.

― Она скоро забудет про тебя, Мисаки. Кормить её ― напрасное дело.

― Пока я буду давать ей еду, все будет хорошо. Она будет помнить меня. Не будь таким бессердечным. Ты будешь приходить в парк каждый вечер, верно?

Она мягко погладила кошку, пока та жадно поглощала еду. Закончив есть, она неспешно скрылась в кустах.

Мы сели на скамейку. Мисаки вытащила из сумки свой «Секретный Дневник».

Итак, сегодня ночью началась первая консультация, посвященная спасению хикикомори.

***

Мисаки называла это «консультацией». С самого начала, её слова и действия были такими странными, что я был уверен в том, что это какая–то шутка. Однако, она была настроена очень серьёзно.

― Ты опоздал. В контракте же сказано, что ты должен приходить сразу после ужина, помнишь?

― Я только что поужинал…

― В моей семье принято ужинать в семь часов.

«И откуда, черт побери, я мог это знать?!» ― хотел я прокричать, но не стал.

― Ну, с завтрашнего дня приходи пораньше. Итак, начнем нашу первую «Лекцию о том, как перестать быть хикикомори», хорошо? Присаживайся.

Я сел на скамейку, как мне было сказано. Мисаки села рядом, повернувшись ко мне.

Ночной парк… Никого вокруг. Что же сейчас должно было начаться? Что она собиралась делать? Я слегка нервничал. Мисаки положила свою большущую сумку и начала в ней рыться.

Прошептав что–то вроде: «А, вот она, нашлась», она достала тетрадь. На обложке черным маркером было написано «Секретный дневник».

― Что это? ― спросил я.

― Секретный Дневник.

― И что это такое?

― Ну… Секретный Дневник.

Мисаки открыла свой «Секретный Дневник» и пролистала его.

― В общем, я начинаю лекцию.

Из–за света фонаря, светившего позади, ее лица не было видно. Однако, ее голос был серьезен. Не понимая, что происходит, я глубоко вздохнул.

Мисаки начала свою лекцию:

― Ммм… Я начну с определения хикикомори. Ты знаешь, почему люди становятся хикикомори? Ты знаешь, Сато? А? Нет? Я так и думала. Тебя же отчислили из колледжа, так что вряд ли тебе хватит ума ответить на такой сложный вопрос, Сато. А я знаю. Я же умная, в конце–концов. Сейчас я готовлюсь к экзаменам GED.[35] Я занимаюсь по пять часов в день. Я молодец, а? Ха–ха–ха…

Отсмеявшись, она продолжила:

― Согласно результатам моих исследований, не только хикикомори, но и другие психологические проблемы вызваны неспособностью человека приспособиться к его окружению. Проще говоря, ты не можешь поладить с окружающим миром, поэтому возникают разные трудности.

Мисаки перелистнула страницу.

― Давным–давно люди придумали множество разных способов найти свое место в мире. Например, рассмотрим концепцию «богов». Существует множество самых разных богов. В одной только Японии восемь миллионов… А? Восемь миллионов? Не многовато ли? Это вообще правда?[36] Л–ладно, в общем, в мире существует множество богов, и они облегчают страдания многим людям, например тем, кто приходят на церковные встречи. Люди, которым не могли помочь боги, придумали другие способы. Например, философию.

Мисаки снова начала копаться в своей сумке. Засунув голову в свою необъятную сумку, она, наконец, нашла, что искала.

― А, нашлась. Вот, держи, ― она вытащила какую–то книгу и протянула её мне. Книга называлась «Мир Софии»[37].

― Она довольно сложная, так что я не совсем поняла её, но, думаю, в этой книге ты найдешь все, что тебе стоит знать о философии. Я взяла её в библиотеке, так что прочитай её до завтра, хорошо?

Я в замешательстве взял книгу. Я не мог понять, что же мне делать, а Мисаки продолжила монотонно читать свою лекцию:

― Ммм, ладно, после философии у нас идет психоанализ! Он был очень популярен в девятнадцатом веке и даже в наши дни, а изобрел его человек по имени Фрейд. Говорят, что если подвергнуть себя психоанализу, можно действительно избавиться от своих проблем. Вот, например, ты помнишь, что тебе снилось этой ночью? Я могу провести психоанализ для тебя. Расскажи мне, что ты видел в своих снах, Сато.

Я рассказал:

― Появился огромный змей. Он нырнул в океан, а потом я пронзил мечом яблоко. А еще я стрелял из огромного, черного, сверкающего пистолета.

Услышав это, Мисаки вытащила еще одну книгу из своей гигантской сумки. Она называлась «Толкование Снов: С той книгой вы легко достигнете глубин своего сознания!»

― Хм… Змей, океан, яблоко, меч, пистолет… ― бормоча себе под нос, она искала слова в указателе, а затем отвернулась и густо покраснела. Почему–то я понял это, хотя в парке было довольно темно.