– Миссис Мерилл! – продолжал Боуден. – Правильно ли я понимаю, что выгодное замужество Вашей дочери могло моментально решить все ваши проблемы?
– Господин прокурор! – возмутилась свидетельница. – Я католичка, я совсем не так воспитывала мою девочку! До встречи с Гартманом она и близко не подпускала к себе мальчиков. Она понятия не имела о том, как делаются дети. И даже Гартману, несмотря на всё его богатство, она не позволяла близости до дня венчания. Её смущал даже малейший намёк на интимные отношения. Луиза никогда не вышла бы замуж только ради богатства!
– Значит, Гартман был её первым мужчиной? – уточнил Хассельхофф.
– Безусловно!
– Миссис Мерилл! – продолжал адвокат. – Расскажите о том дне, когда Луиза впервые встретилась с Гартманом.
– Я тогда очень долго ждала её и волновалась, потому что она сильно задерживалась. У меня болело сердце, и некому было подать лекарство. Я была тогда совсем плоха. И вдруг моя девочка приходит, чуть не подпрыгивая от счастья, и говорит мне, что впервые встретила настоящего джентльмена и, кажется, понравилась ему.
– Она называла имя этого джентльмена?
– Она сказала, что его зовут Лео. Но она понятия не имела, кто он такой. И она даже ни слова не сказала мне о его машине и костюме. Всё это ничуть не интересовало её.
– В таком случае, что же её так обрадовало?
– Его отношение. Это единственное, что привлекло её – то, как он с ней обращался.
– А когда Вы поняли, кто он на самом деле – как Вы отнеслись к этому?
– Поначалу я испугалась. «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко…» Я всегда думала, что такое богатство нельзя нажить честным путём, не совершив для этого миллион преступлений, не пройдя через пучину греха, из которой никак не выйти чистым. Но мистер Гартман был так любезен, так красиво ухаживал за Луизой, оплатил мне дорогую операцию, о которой я и мечтать не могла.
– Миссис Мерилл! – вновь вступил Боуден. – Правильно ли я понимаю, что мистер Гартман попросту купил Ваше доброе расположение к нему, как и расположение Вашей дочери?
– Господин прокурор! – ещё больше возмутилась она. – Мистер Гартман купил моё и Луизы расположение не деньгами, а своим благородством и воспитанностью, своей добротой и заботой о нас!
– Миссис Мерилл! – вновь обратился к ней адвокат. – У Вас дома есть телевизор?
– Нам подарил его мистер Гартман.
– А до этого был?
– Что Вы! Это нам было не по карману. Я узнавала обо всём из газет, а Луиза – от меня.
– Значит, Луиза не читала газет, которые покупала для Вас?
– Очень редко. Она мало интересовалась сплетнями, политикой, жизнью звёзд – то есть тем, что обычно наполняет газеты. Для неё куда важнее была учёба. Моя девочка всегда училась на отлично. А при необходимости работать это особенно тяжело ей давалось. Она едва справлялась со всем, будучи такой юной! Какие уж там газеты! Не до них было.
– Выходит, вполне естественно, что она не узнала Гартмана, когда впервые его увидела?
– Я не удивлюсь, если она не узнает президента Кеннеди!
Слушание третье
Допрос Уинстона Ллойда: «У Лео была любовница»
На следующем слушании в зал вызвали Уинстона Ллойда в качестве свидетеля защиты.
– Мистер Ллойд! – обратился к нему Хассельхофф. – Насколько нам известно, Вы были лучшим другом убитого. Поскольку у него почти не было родственников – можно сказать, Вы были самым близким ему человеком. Что Вы можете поведать нам о его отношениях с молодой супругой?
– Да, мы с Лео были как братья. И когда он познакомился с Луизой – он много говорил о ней со мной.
– Скажите: Леонард верил, что Луиза его не узнала?
– Да, он в этом не сомневался. И именно это его привлекало в ней. Когда у тебя столько денег – все вокруг добиваются твоей любви и дружбы. И каким бы тонким знатоком человеческих душ ты ни был – подчас невозможно отличить истинное лицо от маски. У Лео почти не было настоящих друзей.
– Почему же Вам он так безгранично доверял?
– Мы с ним дружим с детства и вместе начинали этот бизнес. Мы не раз друг за друга подставляли спины. Я знал его, как никто другой, и могу сказать точно: Луиза понравилась ему именно тем, что была не такой, как все девушки, которые стаями вились вокруг него.
– Скажите, – продолжал адвокат, – мистер Гартман сам водил машину?
– Всегда.
– Разве он не мог позволить себе водителя?
– Он не хотел. Ему нравилось водить самому.
– А теперь более интимный вопрос.
Тут Луиза закрыла лицо руками. Очевидно, она знала, о чём пойдёт речь, и сгорала от стыда. Думаю, Хассельхофф и на это с трудом уговорил её.
– Ваш друг, – начал он, – наверняка делился с Вами интимными подробностями, как это обычно бывает у мужчин, когда их не слышат женщины. Как Вы думаете: Леонард был первым мужчиной Луизы?
– Безусловно. – Тут Ллойд обратился к Луизе: – Прости, я знаю, что тебе неприятно – но это для твоего же блага.
Луиза так и сидела, закрыв лицо руками. Ллойд снова повернулся к залу.
– Лео рассказывал мне о том, как у них всё начиналось. Это случилось у них впервые даже не в брачную ночь, а позже – примерно через неделю.
– Что же стало причиной такой необычной отсрочки?
Ллойд некоторое время помолчал, пытаясь найти подходящие слова. Он бросил виноватый взгляд на Луизу, которая не знала, куда девать себя от позора. И на её мать, которая сочувственно смотрела на дочь, вытирая слёзы.
– Она боялась, – просто сказал Ллойд.
– Боялась интимной близости? – уточнил Хассельхофф.
– У неё было пуританское воспитание. Она ничего не знала об этом. Она была очень религиозна и трепетно относилась к таким вещам. Она просто не решалась. Эти отношения пугали её. Ей нужно было время, чтобы морально подготовиться к этому.
– Мистер Ллойд! – продолжал адвокат свой допрос. – Как известно, именно Вы внесли залог за миссис Гартман, хоть это и не пригодилось ей. И ни для кого не секрет, что именно Вы наняли меня для её защиты. Потрудитесь объяснить суду: почему Вы помогаете убийце Вашего лучшего друга?
– Потому что я уверен, что она не убивала его.
Тут по залу прокатилась волна шёпота, и его честь вынужден был стукнуть молотком. Хассельхофф изобразил удивление.
– Что же придаёт Вам такую уверенность? – спросил он.
– Я хорошо знаю Луизу. Она любила Лео слепо и пристрастно, как только может любить женщина. Я завидовал ему, потому что никто никогда не любил так меня.
– Разве не Вы только что говорили нам что-то про тонких знатоков человеческих душ?
– Нет, к Луизе это не относится. Потому Лео и женился на ней, что в ней всё было просто и ясно, как никогда не бывает в людях нашего круга. В ней не было фальши, не было ни тени лицемерия или наигранности. Она не носила масок и не носит сейчас.
– В таком случае, быть может, Вы, как лучший друг покойного, поделитесь с нами своими соображениями: кто же, как не она, мог убить господина Гартмана, если на яхте они были вдвоём?
– Я не знаю. У человека с такими деньгами врагов всегда хватает. Некоторые из них способны и не на такие подставы. Не говоря уж о том, что Лео мог случайно свалиться за борт. Но я не верю, что Луиза убила его. Она на такое не способна. Я не поверю в это, даже если вы приговорите её и повесите!
Судья Прайс снова застучал молотком, чтобы успокоить зашумевшую толпу. Но куда эффективнее смог успокоить её неожиданный вопрос Боудена:
– Скажите, мистер Ллойд: была ли у мистера Гартмана женщина на стороне?
В зале наступила гробовая тишина. Даже великий Хассельхофф растерялся от неожиданности. Луиза напряглась, словно натянутая струна.
– Что Вы имеете в виду? – переспросил Ллойд.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы знали Вашего друга, как никто другой. Вы должны знать: была ли у него любовница?
Последнее слово Боуден особенно остро отчеканил, при этом смакуя отвращение, появившееся на лицах Луизы и её матери. Ллойд тревожно переглянулся с подсудимой. Боуден заметил это и на всякий случай добавил:
– Понимаю, господин Ллойд, что Вам дороги чувства миссис Гартман. Однако напоминаю Вам, что Вы находитесь под присягой.
Ллойд тяжело вздохнул.
– Да, – произнёс он едва слышно.
– Пожалуйста, громче! – потребовал Боуден.
– Раз Вы спрашиваете – значит и сами знаете.
– И тем не менее Вы обязаны ответить.
– Да, чёрт возьми! У Лео была любовница! – раздражённо прокричал Ллойд на весь зал и тихо добавил: – Луиза, прости.
Гартманесса глядела на него выпученными глазами и с открытым ртом. Она остолбенела так, словно ей сказали, что 2х2=5. Судья Прайс долбил молотком, что было силы, но зал всё не успокаивался.
И тут Луиза соскользнула со своей скамейки и плюхнулась на пол без чувств. Зал зашумел ещё больше.