Я покачала головой:
– Ты и не допустишь этого. Директор ведь согласился завербовать его. Он спасен.
– Ты хоть понимаешь, с чем я имею дело? Трэву придется лгать семье и жене, как делал это я. Но я сам выбрал такой путь, и я знаю, Лииз, какой он сложный. У Трэвиса нет выбора. Отец разочаровался бы, но Трэвис станет работать под прикрытием. Об этом будут знать лишь директор и наша команда. Трэву придется врать всем знакомым, а все потому, что я знал – его связь с Бенни принесет мне повышение. Я его брат, черт побери. Что за человек способен поступить так с братом?
Сложно было видеть проявления столь жгучей ненависти к себе, учитывая то, что ничего нельзя было изменить.
– Ты поступил так не только из-за повышения. Можешь говорить себе об этом сколько угодно, но я не куплюсь. – Я сжала его ладонь. Он чувствовал себя таким несчастным, что это передалось и мне. – И ты не заставлял Трэвиса совершать незаконные действия. Ты всего лишь пытаешься избавить его от последствий таких действий.
– Он еще совсем мальчишка, – неровным голосом проговорил Томас. – Ему скоро исполнится двадцать один, всего-то! Он, черт побери, еще мальчишка, а я забил на него. Уехал в Калифорнию, не оглядываясь назад, а теперь он вляпался по-крупному.
– Томас, послушай меня. Ты должен четко уяснить себе одно – если ты ставишь под сомнение причины вербовки Трэвиса, то же сделает и он.
Томас обхватил мое лицо ладонями. Затем поднес мою руку к губам и поцеловал кончики пальцев. Мое тело моментально подалось на дюйм вперед, словно повинуясь неведомой силе, которую я не могла контролировать. Видя, как губами он согревает мою кожу, я тот час же позавидовала своим рукам.
Мне еще никогда так остро не хотелось поспорить с собственными правилами, вступая в войну с самой собой. В ночь, когда я решила бросить Джексона, я не испытывала и половины этих противоречивых эмоций. Томас действовал на меня восхитительным образом, но в то же время пугал и сводил с ума.
– Я помню того парня, которого встретила в свою первую ночь здесь, – парня, не отягощенного обязанностями руководителя регионального отделения или принятием тяжелых решений для защиты своего брата. Что бы ты ни говорил себе, Томас, ты хороший человек.
Он взглянул на меня и отдернул руку:
– Я, черт побери, не святоша. Если я расскажу тебе историю про Камиллу, ты перестанешь так смотреть на меня.
– Ты уже говорил, что она девушка Трента. Могу себе представить.
Он покачал головой:
– Все намного хуже, чем ты думаешь.
– Тогда твоя помощь в том, чтобы Трэвис избежал тюрьмы, станет для тебя искуплением.
– Вряд ли.
Томас поднялся. Я попыталась остановить его, но не успела. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Впереди ждал целый день, а распаковывать было больше нечего. Томас будто заполнял собой пустое пространство моей гостиной, и я боялась, что с его уходом меня одолеет одиночество.
– Мы справимся, вот увидишь, – сказала я. – Трэвис будет на свободе. Он сможет жить вместе со своей молодой женой, к тому же у него будет отличная работа. Все встанет на свои места.
– Уж лучше бы так и было. Бог передо мной в долгу, и не раз.
Мысленно Томас сейчас находился не в моей гостиной, а далеко-далеко за ее пределами.
– Нам лишь нужно придерживаться цели, – сказала я. – Мы должны завершить задание с успехом.
Он кивнул, обдумывая мои слова.
– А что насчет Камиллы? – спросила я. – Ты уже все уладил?
Томас прошел к двери и положил ладонь на ручку.
– Расскажу в следующий раз. Думаю, для одного дня и так достаточно откровений.
Когда дверь с силой захлопнулась, я вздрогнула и прикрыла глаза. Затрещали картины, которые прошлым вечером повесил на стены Сойер. Вновь сев на диван, я развалилась на подушках и раздраженно выдохнула. Я надеялась, что с легкостью смогу ненавидеть Томаса, но после того, чем он со мной поделился, это было просто невозможно. Мне стало любопытно, кто еще в Бюро знал про его внутренние конфликты – насчет брата и дела по Вегасу, а еще про то, что он держал свою профессию в тайне от семьи. Может, Маркс, скорее всего, ООС и определенно директор.
Томас сделал меня своим партнером в этом деле. По какой-то причине он мне доверял, а я в свою очередь загорелась странным желанием еще усерднее работать в этом направлении и довести все до ума.
Вэл прежде говорила мне, что у Томаса есть круг верных друзей, поэтому нужно быть осторожней с тем, что я говорю. Теперь я сама вошла в этот круг, только интересно, хотел ли он просто использовать мои способности, как делал с Сойером, или нуждался во мне самой.
Я закрыла лицо руками, вспоминая прикосновение его губ к своей коже. В глубине души я надеялась, что обе догадки верны.
Глава 8
– Совершенно точно нет, – сказала я агенту Дейвис. Она стиснула зубы и напряглась, сидя в моем кабинете. – Ты не получишь три миллиона долларов от денег налогоплательщиков на какую-то непродуманную схему.
– Все продумано, Линди. Посмотри сама в папке. Если мы переведем на этот счет три миллиона, то заручимся поддержкой Вика.
– Знаешь, чего в моем понимании стоит доверие информатора?
– Трех миллионов? – сказала Дейвис с долей надежды во взгляде.
– Нет. Хватит уже тратить мое время.
Я вернулась к работе на ноутбуке, проверяя свой график. Мы с Вэл запланировали пообедать в «Фаззи», а потом я собиралась спросить у Томаса разрешения переговорить со вторым экспертом по языкам, агентом Гроувом, насчет кое-каких расхождений, которые я заметила в его отчете ФД-302.
Дейвис хлопнула ладонью по моему столу и встала.
– Еще одна любительница покомандовать, видите ли… – проворчала она, подходя к двери из кабинета.
– Агент Дейвис, – позвала я.
Она обернулась, взмахнув длинным каштановым хвостом. Когда наши взгляды скрестились, раздражение на ее лице стало еще заметнее.
– Тебе нужно уяснить одну вещь. Я не просто командую. Я твой босс, мать твою.
Суровый взгляд агента Дейвис смягчился, и девушка моргнула.
– Хорошего дня, агент Линди.
– Взаимно, агент Дейвис.
Я махнула, чтобы она закрыла за собой дверь, а после надела наушники и прослушала цифровой файл, полученный утром от Томаса.
Файл, который несколько дней назад переводил агент Гроув, был довольно точным, за исключением пары ключевых моментов. Я собиралась спросить об этом Томаса, но что-то здесь было не так. Кое-где встречались ошибки с числами, а потом Гроув записал подозреваемого под другим именем и начал пропускать детали.
Я сняла наушники и вышла в основное помещение отдела, но Гроува за столом не оказалось.
– Вэл, – позвала я, – ты видела Мэддокса?
Она подошла ко мне, держа в одной руке пакетик с жареной картошкой и слизывая соль с другой.
– Он с кем-то беседует в Центре обслуживания Талибан[5].
Я нахмурилась.
– Серьезно? Мы теперь так будем его называть?
– Так его все называют, – пожала она плечами.
Вэл говорила о многомиллионном здании, которое находилось напротив нашего многомиллионного здания. Оно служило контрольно-пропускным пунктом службы безопасности для посетителей, и именно там мы допрашивали всех интересующих нас лиц. Таким образом, если они или их знакомые попытались бы пронести внутрь взрывчатые вещества, то главный корпус был бы вне зоны риска.
Кто-то прозвал это место Центром обслуживания Талибан, и по какой-то непонятной причине это название за ним закрепилось.
Я по привычке дотронулась до своего бейджика, удостоверяющего личность – чтобы убедиться, что я его не оставила, – и направилась к двери. Обычно переход через парковку до контрольно-пропускного пункта не доставлял проблем, но сегодня над головой нависли низкие серые тучи, и как только я ступила на асфальт, с неба посыпались крупные дождевые капли.
В воздухе появился металлический запах, и я сделала глубокий вдох. Почти всю неделю я провела в четырех стенах. К такому я оказалась неготовой. В Чикаго, с его холодным климатом, было довольно просто работать целый день за столом. Но при столь приятной погоде оставаться в офисе казалось кощунством, особенно с наступлением нового, еще более чудесного дня.