— А как насчет рабов?
— Аукцион назначен на сегодняшний вечер и будет проходить на торговой площадке Лисандера.
— Неплохая безделушка, — сказал я, указав на одну из цепочек. — Пожалуй, мне она пригодится. Беру.
— Но ты вроде бы сказал, что у тебя нет рабыни.
— Это дело наживное. К тому же я хочу отблагодарить тебя. Ты мне здорово помог. Сколько с меня?
— Доля тарска.
Цепочка имела пять в длину пять футов и предназначалась для того, чтобы ее обматывать вокруг шеи или тела женщины самыми различными способами. Прочная, среднего веса, с крепкими звеньями, она могла служить и украшением, ибо к ней крепились деревянные бусины, полудрагоценные камни и кусочки кожи, но, с другой стороны, ее ничего не стоило превратить в надежный поводок. Два комплекта съемных зажимов позволяли пристегивать цепь к ошейнику или стенному кольцу. Таким образом цепочка могла и украсить женщину, и смирить ее.
Торговец убрал полученную от меня монетку в кошель и с усмешкой сказал:
— Не вздумай подарить эту побрякушку свободной женщине.
— А что, разве она не славная? — отозвался я, сворачивая покупку и пряча в собственный кошель.
— Цепь — она и есть цепь.
— Но ведь красивая же, — промолвил я, внутренне удивляясь, с чего это мне вообще приспичило ее купить. Впрочем, что тут гадать? Наверное, потому и купил, что она красивая.
— Когда я была свободной, — заметила девушка, — я не могла носить такие вещи.
— Они не для свободных женщин, — подтвердил ее хозяин.
— Нет, господин, — торопливо продолжала она. — Но теперь я рабыня и с позволения моего господина могу надевать все, что делает меня красивой и привлекательной.
— Что тебе надевать, решаю я, — заявил торговец.
— Разумеется, мой господин. В том числе и надевать ли мне вообще хоть что-то.
— Не забывай об этом.
— Никогда, мой господин.
— Так значит, — вернулся я к прежней теме, — Клиомен выставит своих рабынь на торговой площадке Лисандера?
— Да.
— Большое спасибо. Желаю тебе удачи во всех твоих делах.
— И тебе того же.
Я направился дальше по узкой улочке, размышляя о том, куда мне приспособить купленную цепочку. Ведь предназначалась она, как ни крути, для рабыни.
8. Я МЕРЯЮСЬ СИЛАМИ С ЖЕЛАЮЩИМИ В ТАВЕРНЕ ТАСДРОНА И СПЕШУ НА НЕВОЛЬНИЧИЙ РЫНОК ЛИСАНДЕРА
— Есть еще желающие бросить мне вызов? — спросил я, утирая с лица пот и песок.
Перед тем как заявиться в таверну Тасдрона, что в стороне от улицы Ликурга, я пересчитал содержимое своего кошелька и обнаружил там всего семьдесят медяков, да и то лишь благодаря щедрости капитана, заплатившего-таки мне за работу. Плохо представляя себе, сколько может стоить рабыня на площадке Лисандера, я, разумеется, предпочитал иметь при себе достаточно денег, чтобы нужный товар у меня не перебили. Если, конечно, этот товар вообще будет выставлен на продажу.
Сплюнув в песок, я потер руки о бедра.
Все семь проведенных мною поединков закончились победами. Мои наставники Кеннет и Барус гордились бы мною.
Возможно, удалось бы подбить на состязание еще нескольких смельчаков, однако мне хотелось поспеть на рынок Лисандера к самому началу торгов. Впрочем, оснований для недовольства у меня не имелось — я заработал две серебряные монеты и шестнадцать медяков. Хотелось лишь надеяться, что городская стража не выставит меня из городка раньше времени.
— Так хочет кто-нибудь подраться? — выкрикнул я и, поскольку ответа не последовало, склонился над низеньким столиком, чтобы собрать выигрыш.
— Ставлю серебряный тарск, — раздался вдруг голос, который мне сразу не понравился.
Я выпрямился.
Человек, решивший биться об заклад, поднялся из-за столика, стоявшего футах в пятидесяти от меня, на противоположном конце помещения. Он сидел там в компании небритых угрюмых громил. Некоторые физиономии украшали шрамы, двое носили серьги, головы большинства были повязаны платками на манер гребцов. При каждом имелось оружие.
— Нет, почтеннейшие, не надо! — подал голос Тасдрон, владелец таверны.
В ответ лязгнул извлеченный из ножен клинок.
— Серебряный тарск! — повторил головорез. В руке он держал меч.
Мне было хорошо известно, что горианцы редко обнажают сталь, если не имеют твердого намерения пустить ее в ход.
— Я не очень-то хорошо знаком с холодным оружием, — промолвил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно дружелюбнее.
— Тогда тебе не стоит носить его, — заявил задира.
Его приятели дружно загоготали.
— В моем заведении принято драться без оружия, — попытался возразить Тасдрон. Голос его противно дрожал.
— Бери свою ковырялку, парень, — сказал зачинщик ссоры, указывая острием меча туда, где среди прочих моих вещей лежал и поясной нож.
— Я не умею драться на клинках, — продолжал отказываться я.
— Беги, — шепнул мне Тасдрон.
— Закройте выходы, — приказал громила своим подручным.
Один из них тут же побежал к боковой двери, другой — к проходу на кухню. Отрезав путь наружу, они тоже обнажили клинки, давая понять, что совет трактирщика запоздал.
За столом остались только двое незнакомцев, причем один из них, похоже, был главарем этой компании. Потягивая пагу, он пристально наблюдал за мной.
— Бери свой клинок, — снова повторил заводила.
— Не хочу, — ответил я.
— Как хочешь. Это твой выбор.
Он обошел свой столик и, не сводя с меня глаз, двинулся вперед. Не дойдя до меня футов десять, разбойник остановился и пинком ноги отбросил столик, преграждавший ему дорогу. Двое сидевших за ним людей отскочили в стороны. Рабыня, подававшая им пагу, вскрикнула и съежилась от страха.
— У меня нет оружия, — напомнил я.
Парень ухмыльнулся и сделал еще один шаг вперед.
— Позволь, я возьму свой нож.
Последовали очередная усмешка и еще один шаг.
Было ясно, что схватить нож, лежавший на столе, я уже не успеваю, да признаться, и толку от него было бы мало. Судя по тому, как обращался этот малый с мечом, его клинок не раз омывала кровь. А нож против меча да еще в руках неопытного бойца — слабая защита.
— Мои руки пусты, — сказал я. — Ты вознамерился хладнокровно убить безоружного человека?
— Вот именно, — ухмыльнулся он.
— Зачем?
— Это доставит мне удовольствие, — ответил разбойник, угрожающе взмахнув клинком.
— Постой-ка! — прозвучал чей-то голос.
Задира отступил назад и посмотрел мимо меня.
Я обернулся. Футах в двадцати от меня стоял рослый небритый мужчина в грязной шерстяной накидке. Вид его не внушал доверия, но держался он уверенно.