Эта мысль не давала покоя. Я росла в мире, все религии которого были едины во мнении, что душа человека — это то, что не может появиться из неоткуда. Её не может дать алхимик. И не может дать маг.
Только бог, если забыть о науке. А её в расчёт брать явно не стоило. Даже с религиозной точки зрения существование гомункулов казалось странным, а с научной — тем более не выдерживало никакой критики.
Жители Орма считали, что души в этот мир приводит абсолют, богиня Жизни Сельта. А после смерти люди попадают в обитель Гуода.
Вот только было одно «но».
Ард, перечисляя абсолютов этого мира, говорил лишь о Тьме, Свете, Хаосе и Порядке.
Будто никакой богини Жизни, а с ней и бога Смерти, отродясь не было.
Чутьё подсказывало мне, что разгадка тайны возникновения Айолина важна и для меня лично. Проще всего было предположить, что внутри гомункула каким-то образом оказалась душа из другого мира. Но я чувствовала, что это не так. Секрет был в чём-то другом, но пока разгадать его мне было не дано.
***
Однажды во время одного из привалов я не выдержала и задала давно мучавший меня вопрос:
— А какие они, Трэс и Киа?
Именно так звали двух других гомункулов. Ангелоподобный Трес, который пропал без вести ещё до моего появления в Орме. И человек-змей Киа, работавший сейчас хранителем библиотеки в академии магии.
— Что именно ты хочешь знать? — в прекрасных серых глазах мелькнул намёк на интерес. Мужчине было любопытно, с чего это я вдруг спросила о его друзьях. Но я знала, что нужно быть осторожнее. Если гомункул решит, что я опять пытаюсь усомниться в Лидии, поймав её на чём-то, мне и слова из него не вытянуть.
В каком-то смысле так и было… но знать Айолину об этом было не обязательно.
— Какие они по характеру? Похожи на тебя?
От моих предположений Айолин содрогнулся.
— Едва ли тебе бы было настолько приятно путешествовать в их компании, — гомункул улыбнулся. Этот невыносимый тип прекрасно сознавал, какое воздействие на женщин оказывает. Как ни странно, я не чувствовала, будто это доставляло ему особое удовольствие. Просто данность, с которой ему приходилось жить.
Иногда я ощущала, насколько осторожно он ведёт себя со мной. Похоже, Айолин опасался, что я могу заинтересоваться им как мужчиной, и ему этого не хотелось.
Это отчасти радовало, потому что гомункулу наплевать на чувства безразличных ему людей. А, значит, он дорожил нашими отношениями и хотел стать мне другом.
С другой стороны, такая предусмотрительность огорчала. Не очень приятно сознавать, что интересный мне мужчина проводит настолько непреодолимую черту между нами.
— У этих двоих тяжёлый характер, — начал тёмноволосый, но заметив моё скептичное выражение лица, погрозил мне внушительным ножом, которым в тот момент разделывал дичь. — Если это намёк на то, что мой характер не сладок, то ты просто не знакома с Трэсом. Стоит тебе поговорить с ним хотя бы пять минут, как ты поймёшь, что ангел — вовсе не он, а я.
Похоже, перепалки с неизвестным мне пернатым гомункулом составляли важную часть жизни Айолина, потому что вспоминал о приятеле он с явным удовольствием.
— Разве он не пропал?
— Сомневаюсь. В отличие от нас с Киа… он сам улетел от Лидии, — странные интонации, промелькнувшие в голосе мужчины заставили меня пристальнее вглядеться в его лицо. Неужели это была… ревность? Или просто неодобрение? — Он всегда был агрессивно настроен по отношению к ней и считал унизительным быть обязанным ей жизнью.
Странный «ангел» вышел у Лидии. Люцифер не иначе. И едва ли такой характер задумывался ею для него. Это могло значить многое, а могло и почти ничего, но я чувствовала, что нащупала нить.
— А что до его пропажи… Рано или поздно, но Трэс вернётся.
Да. Чем сильнее отрицаешь что-то, тем прочнее к этому привязан.
— А Киа? — я быстро задала новый вопрос, чувствуя, что гомункул погружается в пучину отвратительного настроения. За время, что мы провели вместе, я научилась улавливать во взгляде Айолина эту глухую тоску, смешанную с раздражением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Киа… — отчего-то вопреки моим ожиданиям мужчина помрачнел ещё больше. — Он несчастен, поэтому слишком опасен. Особенно для женщин.
Айолин молча посмотрел мне в глаза, будто надеясь, что я без слов додумаю остальное. Но потом всё же медленно произнёс:
— Я говорю тебе это только потому, что с тебя станется искать встречи с ним. Или, не исключено, что вы можете увидеться случайно — у ордена часто бывают дела в стенах академии. Если встретишься с Киа, старайся не подходить близко. Представь, что перед тобой заключённый, истосковавшийся по женскому телу. Заключённый, который плохо контролирует себя.
— То есть он может изнасиловать меня? — не поверила я своим ушам. — Что он тогда забыл в академии, если настолько опасен?!
Мой взрыв негодования нисколько не смутил собеседника.
— В этом нет его вины. Тяга к женскому телу одна из основ его сущности. Если бы ему было с кем спать, проблем бы не было, но он… наполовину змей.
Мужчина отвёл от меня взгляд, в котором я видела странную смесь отвращения, страдания и гнева.
— Острые уши и крылья — достаточно пикантная экзотика для многих женщин Стейнохорма. У меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти любовницу на ночь. У Трэса, пожелай он этого, тоже. Но Киа — змей, редкая женщина согласиться лечь с таким.
Не знаю, что больше меня удивило, что Айолин хотя бы в физическом смысле интересовался женщинами, помимо своей создательницы, или вынужденное воздержание нага, из-за которого тот мог бросаться на окружающих…
— Я, Лидия, Киа и Крис скрыли информацию о том, что он не всегда уравновешен, иначе его не признали бы личностью и гражданином Стейнхорма. Как ты, наверное, уже знаешь, обычно гомункулы считаются собственностью магов. Что-то вроде питомцев. Нам даровали право считаться "людьми" отдельным указом короля… Библиотека академии была наилучшим решением для Киа. Он работает большую часть времени в закрытой секции и почти не контактирует не только со студентами, но и с сотрудниками.
Мне хотелось заорать на мужчину от осознания ужаса ситуации. Прокричать ему в лицо: «Ты всё ещё думаешь, что твоя Лидия святая?!»
Создать экзотическую штучку, чтобы потешить своё эго — запросто. А что потом? Острые уши можно прикрыть капюшоном. Но что делать с огромными крыльями? Или со змеиным хвостом?
Этим существам из легенд не было места даже в этом волшебном мире.
Глава 20
Я прекрасно сознавала, что выискиваю в светлом облике Лидии недостатки и отношусь к ней слишком предвзято. Иногда я спрашивала, не будь этой истории с Айолином и другими гомункулами, воспринимала бы я её также?
И, приходится признать, что едва ли.
В глубине души во мне жила иррациональная злость. Мне не было дела до магии света, которой была наделена Лидия. Я плохо представляла, что это такое, так как магов, как ни странно, пока видела единицы. И, разумеется, никто из них не швырялся заклинаниями направо и налево. А в орденской библиотеке, как я уже и говорила, труды о магии в высшем её понимании встречались также часто, как учебники по робототехнике в глухом российском посёлке.
Но то, что Лидии удалось сотворить три разумных существа, казалось мне чем-то сродни чуду. Волшебству, о которое она просто вытерла ноги. И этого я простить не могла.
Но насколько бы нелепой ни была моя злость, рано или поздно я столкнусь с иномирянкой. Это я знала также твёрдо, как и то, что с Айолином и другими орденцами придётся расстаться. И от этого становилось так тоскливо, что никакого энтузиазма для выполнения задания Арда у меня не было вовсе.
Дождь зарядил на пятый день нашего пути, да такой, что о продвижении дальше и речи быть не могло. Подозреваю, что Айолин мог бы искать следы тайного убежища Умбры и в такую погоду, но я особенно стойким иммунитетом не отличалась и, быстро продрогнув насквозь, начала хлюпать носом. Гомункул, как ни странно, вовсе не расстроился из-за внезапной заминки. Иногда мне казалось, что он не верил, будто мы сможем найти какие-то следы Умбры. Жаль было разочаровывать, но его ожиданиям не суждено было сбыться.