Стыдно…
Не понимает, как Зейнаб протягивает ей красивый кубок. Пригубила на автомате. Вино. Выпивает залпом, чувствуя, как по телу тут же разносится мягкость и теплота. Может быть, это ей и поможет…
Двери открываются. Перед ней похожая на зеркальную гладь сцена. Помещение погружено в полумрак. Лишь изысканные факелы обрамляют этот идеальный архитектурный бриллиант. Она босиком, поэтому ступает бесшумно. С облегчением выдыхает, понимая, что от зрителей её отделяют ниспадающие с высоких потолков белые шелковые материи. Они колышутся на легком ветру, то пикантно открывая, то скрывая ее фигуру… Взор невольно падает вниз, штора вздрагивает- и ее глаза пересекаются с глазами Агиласа. Сердце заходится в неистовом ритме. Он здесь. Конечно, он здесь. И снова этот взгляд- глубокий и пугающий. Он настолько доминирует, что затмевает все вокруг. Поэтому она не видит ни Тарика, ни Лаллу Мейзу, изучающую девушку со смесью триумфа и интереса.
Первые аккорды Элисса встречает, закрыв глаза. Она должна делать так, как ее учили- забыться, отдаться музыке. У нее нет права на ошибку. И на сожаление. Она здесь по доброй воле. Она понимает, на что идет. Ради чего это все. Каков вкус взрослой жизни.
Руки взлетают вверх, бедра колышутся в такт. Ловит себя на мысли, что роскошная ткань красной тобы ласкает ее кожу. Она сейчас и правда очень красива. Должно быть…
Шаг, второй, третий. Резкий поворот. Элисса словно бы отрывается от земли. В венах огонь. Это вино так действует. Потому что теперь ритмичный стук барабанов словно бы у нее в груди. Словно бы это она сама- источник звука. Волосы разлетаются от каждого движения. Руки извиваются, как тонкие ленты гимнастки, постукивая множеством браслетов…
Музыка приближается к кульминации. Элисса протягивает руку к золотой броши, удерживающей тобу, отцепляет ее одним движением- ткань струится по телу вниз, оголяя его для зрителей. В унисон падают вниз белые полотна. Она вздыхает, понимая, что теперь ничего не отделяет ее от зрителей. Смотрит поверхностно, не вглядываясь, чтобы не сбиться. Здесь не больше десяти- пятнадцати человека и… Она чувствует, как от них исходит энергетика. Она не пошлая, не вульгарная, не надменная и насмешливая. Это энергетика восхищения.
Барабаны бьют все громче и чувственнее. Бисеру теперь ничего не мешает сверкать и позвякивать от энергичных движений ее бедер. Легкая испарина покрывает тело.
Поворот, падение на пол- заготовленное, предусмотренное выступлением. Музыка замирает- и Элисса случайно встречается глазами с Лаллой Мейзой. Что-то происходит между ними. Подсознательное. Инстинктивное. Взгляд двух женщин, обращенный друг на друга. Элисса словно замирает. На секунду ей кажется, что женщина зла- столько скрытого смысла, алчности и торжества в ее глазах. Такой взгляд бывает у ведьм в детских книгах, которые заманивают невинных девочек в свои ловушки… Но нависшая мгла-видение рассеиваются.
Мейза растапливает этот лед первой, улыбнувшись и игриво начиная свою загруту (араб.– особый утробный крик арабских женщин во время праздников). Ее распев подхватывают и другие женщины в зале. Они начинают энергично хлопать, словно придавая Элиссе еще больше сил и смелости.
Элисса уже на ногах, снова пируэт, заставляющий ее воспарить над сценой. Снова зазывное движение спиной и руками.
Тарик… Она, наконец видит его. Он бледный и потерянный. На душе снова скребут кошки. Это неправильно. Что-то во всем этом неправильно, но у нее пока нет времени об этом думать. Не было времени с самого начала.
Рука немного подрагивает, потому что сейчас она должна сорвать с себя и набедренную повязку, оставшись в одном белье. Пусть это и часть костюма, она слишком откровенна…
Нервно сглатывает. Снова поднимает глаза на аудиторию. Агилас. Его взгляд сейчас притягивает. Он такой раскаленный, что над губой у Элиссы проступает капелька пота. Волосы прилипают к спине. Зал сильно продувают струны кондиционера, но она все равно вся мокрая. Пальцы опускаются по талии на зажим на набедренной повязке. Барабаны замолкают. Вдох. Выдох.
–Довольно,– раздается рваный, с хрипотцой голос Агиласа.
Он встает первым. Не смотрит на Элиссу. Разворачивается и уходит.
Девушка в растерянности замирает. Снова смотрит на Лаллу Мейзу. Та радушно улыбается. Встает и громко аплодирует. К ней присоединяются и остальные.
Перед глазами девушки все плывет…
– Молодец, Элисса,– Мейза поднимается на сцену, заключая невестку в радушные объятия,– ты молодец…
Элисса обмякает в теплых руках свекрови. Сильно хочется плакать. Глаза жжет, а нос чешется, но она держится. Она смогла. Она сделала это. Все самое страшное позади, ведь так?
Глава 16
Сотни слоев жемчуга на золотых цепочках, покрывающих ее белоснежное нательное платье- кафтан, подобно кольчуге, остроконечный головной убор- корона, от которого нежной волной по плечам ниспадает белоснежная органза.
Наряд невесты Алжира – шедда- такой же яркий и помпезный, как и на всем Ближнем Востоке, но со своими особенностями, отражавшими колорит этого края.
Ноги Элиссы затекли. Даже сидя на высоком стуле, она ощущала давящую тяжесть вычурного наряда. Мышцы лица окаменели от необходимости постоянно улыбаться гостям и фотографам.
Она возвышалась на пьедестале в огромном женском шатре уже второй час. Свадьба близилась к своей кульминации, а для Элиссы было важно, что вот- вот фото начнут разлетаться по новостным агентствам и Бензема сделает свое официальное заявление… Скоро все это закончится, закончится…
О том, что закончится не для нее, пока не думала. Эта свадьба казалась происходящей не с ней, словно бы она сторонний наблюдатель…
Девушки в похожих на Элиссин, но менее дорогих и нарядных платьях выплясывали в дружном ритме, подбадривая себя трелями загруты, а она все ждала, когда же, наконец, за ней прибудет жених… Второй день Тарик, казалось, словно бы был отстранен, безучастен. Она понимала, что, возможно, и для него все происходящее непросто. Но его чисто дружеской, да, хотя бы дружеской, поддержки не хватало.
Загрута стала громче и энергичнее. В сопровождении танцующих в зал вошла Мейза, также облаченная в золоченый наряд. Он сидел на ней идеально, подчеркивая формы и контрастируя с кофейным отливом кожи.
Элиссе помогли подняться ей на встречу. Тут же к женщинам подбежала прислужница, держащая в руках массивный медный поднос. Мейза протянула Элиссе бокал с молоком и финик- два неизменных атрибута гостеприимства в восточном доме при приходе в дом. А потом взяла с подноса золотистый бутылёк с красной жидкостью.
Элисса дернулась, не понимая, что в руках у свекрови.
–Не волнуйся, это красная краска. Она легко смывается. Древний алжирский ритуал. Мы нарисуем тебе на щечках два