Читать интересную книгу Смерти вопреки - Андрей Воронин

«Двигаться лучше всего боковыми дорогами, тропинками», – рассудил он, ступая на утоптанную до блеска дорожку, ведущую вниз.

Глава 5

Трудно было поверить в то, что люди, причастные к исчезновению денег, – люди, которых он так стремился найти, – держали бы деньги где-то поблизости. И все-таки Александра Бондаровича не оставляла мысль, что это именно так и что ему рано или поздно удастся их найти – и нужных людей, и деньги.

Если в итоге и Артему Прищепову кое-что перепадет, то это будет только справедливо. О себе Александр Бондарович старался не думать. Банда принял предложение Мамаева и в душе хотел верить банкиру. Возможно, тот и сам оказался жертвой, возможно, он даже не знал о том, откуда взялись эти миллионы и для чего они предназначены.

К тому же Банда не хотел, чтобы об их негласном соглашении с Рахметом узнали в Москве. Александр хорошо понимал, что там это не понравится, несмотря на то, что такой поворот дела мог привести к успеху. В ФСБ придерживались той версии, что и Мамаев вовлечен в заговор.

Если же посмотреть на дело так, как оно могло выглядеть сейчас с точки зрения Мамаева, то выходило, что им, Банде и Артему, как будто навязали это решение – отыскать деньги, хотя им нужно было всего лишь выполнить роль курьеров. И сделал это Рахмет.

"Конечно, – думал Банда, привычно ведя машину, – деньги спрятаны в таком месте, чтобы при необходимости ими можно было бы сразу же воспользоваться. В противном случае они бы и дальше обрастали процентами, плодились и размножались.

Наверняка приближается время использовать их по первоначальному предназначению. Время "Ч" близко, но промежуток между ним и сегодняшним днем существует. Миллионы решили вывести из оборота и поместить в тайник. Нет, не хозяева суммы вырвали их из рук Рахмета. Им-то нужны и проценты".

Банда не очень хорошо знал город – бывал до этого в нем всего два раза, к тому же давно, но, отправляясь в Крым, досконально изучил карту Ялты. Завернув еще раз за угол, он понял, что прибыл наконец на место. Казино «Золотой якорь» находилось возле городского парка, недалеко от морского вокзала.

Остановив машину перед невысоким зданием со светящейся всеми цветами радуги надписью, Александр вспомнил, что раньше, много лет назад, ему случилось побывать в этом заведении.

* * *

Тогда оно было просто дешевой забегаловкой, где собиралась всякая шушера, чтобы выпить стаканчик-другой дешевого вина за грязными вонючими столами и всласть поговорить за жизнь. Что бы ни рассказывали ветераны былых сражений, на самом деле дрались тогда мало. Люди были настроены доброжелательно друг к другу. Даже впав в агрессивное настроение, больше ругались и угрожали, чем реально применяли силу. Да тогда толком и не за что было драться – ни политики тебе другой, кроме однопартийной, ни денег больших.

В ту пору Банда, будучи еще молодым курсантом Рязанского училища, находился в Ялте в короткой командировке. Вместе с приятелем он случайно забрел в заведение во время самоволки и стал свидетелем, а потом и участником редкой по тем временам драки.

Стосковавшиеся по земле матросы с нескольких торговых судов заглянули сюда после долгого плавания и порядочно набрались всякой дряни, которую здесь выдавали за спиртные напитки. Дешевое питье довольно быстро ударило им в голову, и они начали без всякого повода приставать к нескольким молодым курсантам морского училища, которые заехали сюда из Севастополя расслабиться и выпить пива, – называли их «салагами», «сухопутными крысами» и еще более обидными словами, а когда те попытались что-то сказать в ответ, набросились на них с кулаками и принялись избивать.

Десантники находились в самоволке в штатской одежде, то есть вовсе не хотели засветиться и попасть на гауптвахту комендатуры. Однако они все же не могли не вмешаться в потасовку и приняли сторону курсантов, которые к этому времени находились в довольно-таки плачевном положении. Солидарность военных сработала против морской романтики. После этого ситуация стала развиваться в совершенно противоположном направлении, несмотря на значительное численное превосходство противника. Солдаты были хорошо подготовлены и просто не могли позволить себе уступить в драке каким-то гражданским.

Вскоре разбушевавшиеся матросы все до одного лежали на грязном полу возле прилавка, а изрядно потрепанные курсанты благодарили своих спасителей. Ликование длилось недолго. Никто не успел убежать – военный патруль и милиция приехали одновременно. Однако Александр Бондарович с приятелем не зря были десантниками – они умели не только отлично драться, но и ловко скрываться от противника.

Бондарович первым принял решение. Завидев за окнами машины с мигалками, он подбежал к оторопевшей официантке и шепнул ей: «Веди на кухню!»

Та мигом сориентировалась. Банда с другом отсиживались в кладовке, пока гражданских матросов забирала милиция, а курсантов – патруль. Вскоре все стихло. Девушка приоткрыла дверь кладовки и выпустила пленников.

– Дважды снаряд в одно и то же место не падает, – заявил приятель Банды.

– Ты хочешь остаться? – спросил Бондарович.

Приятель выразительно посмотрел на официантку и чудом уцелевшую сервировку их столика. За ужин они еще не расплачивались, но не пропадать же добру.

– Идет, – согласился Банда.

Они не рассчитывали на что-то большее, чем скромный ужин с коньяком, но не прошло и получаса, как в закусочную вернулись курсанты. Бывает же справедливость на свете – их отпустили. В кафе был устроен грандиозный банкет, где с победителями каждый хотел выпить персонально. Александр Бондарович пил с курсантами, а потом вновь оказался в кладовке вместе с молоденькой официанткой, имени которой он даже не запомнил. Вернулся в казарму он только утром.

Официантка была первой женщиной, с которой он переспал без любви. Она же стала и причиной его первой отсидки на гауптвахте, причем на гауптвахте морской. Моряки, наслышанные о том, что он устроил с их гражданскими коллегами, имевшими в этом городе большие связи, попробовали отомстить обидчику. Однако, несмотря на беспокойную отсидку, Банда никогда не жалел о той ночи и порой вспоминал ту официантку. Это было чем-то вроде первой взрослой любви. Та женщина научила его находить удовольствие именно в сексе как таковом.

С ней впервые он куда больше внимания обращал на тело, а не на лицо, глаза… Не запомнив имени, кое-какие подробности той ночи он запомнил очень хорошо и многие годы поступал в аналогичных ситуациях так, как его научила эта необыкновенная девушка. В том, что имя ее забылось, была какая-то справедливость, да и называла ли она его по имени? Банда вспоминал о ней, как благодарный ученик вспоминает о своей первой учительнице.

Ровно неделю длился рай на земле, а потом жизнь увела его отсюда, и со временем Банда позабыл и о Ялте, и о девушке, имени которой никак не мог вспомнить.

* * *

Он не думал, что когда-нибудь сюда вернется, и теперь, сидя в машине перед реконструированным, но все же узнаваемым зданием, вдруг подумал о том, остался ли здесь хоть кто-нибудь помнящий минувшие времена, ту драку и ту девушку-официантку.

Это казалось маловероятным, и тем не менее в душе у Банды что-то шевельнулось – что-то такое, от чего губы его слегка растянулись в улыбке. Поэтому когда он, выбравшись из машины и аккуратно ее заперев, направился к зданию казино, то чувствовал некоторый душевный трепет, обычно совсем ему не свойственный, и прилив миролюбия.

Однако стоило только Банде войти в неожиданно просторный и одновременно уютный вестибюль казино, как он моментально собрался. К нему сразу подлетел молодой человек в черном двубортном пиджаке, под которым угадывалась кобура. Правда, вел себя молодой человек чрезвычайно вежливо.

– Добрый вечер, – обратился он к Банде, – прошу вас, проходите. Что-то вы раньше у нас не появлялись? Обычно я запоминаю наших гостей.

– Даже тех, что были в прошлом сезоне?

– Обязательно…

– Я здесь проездом, – объяснил Банда, – и в этом городе не был очень давно.

– Что ж, всегда рады новым гостям, проходите, пожалуйста, в зал, – любезно произнес молодой человек. – Надеюсь, вы хорошо проведете у нас время.

«Ну что ж, в профессиональной честности ему не откажешь, – подумал Бондарович. – Он хотя бы не желает мне большого выигрыша».

– И я тоже на это надеюсь, – хмыкнул Банда, которому уже до глубины души осточертел этот самоуверенный вылощенный недоносок. Чтобы немного его позлить, Банда порылся во внутреннем кармане куртки, словно собирался дать большие чаевые. При этом целая гамма чувств отразилась на лице швейцара-зазывалы: от близкого оргазма – когда хрустнула в руках Бондаровича стодолларовая банкнота, до смертельной усталости – когда из-под этой купюры появилась вторая номиналом в единицу. Швейцар превозмог разочарование, принял чаевые, слегка наклонил голову, а Банда, гордо выпрямив спину, двинулся в зал.