<1914>
Тризна*
Гол и наг лежит строй трупов,Песни смертные прочли.Полк стоит, глаза потупив,Тень от летчиков в пыли.И когда легла дубраваНа конце глухом села,Мы сказали: «Небу слава!»И сожгли своих тела.Люди мы иль копья рокаВсе в одной и той руке?Нет, ниц вемы, нет урока,А окопы вдалеке.Тех, кто мертв, собрал кто жив,Кудри мертвых вились русо.На леса тела сложив,Мы свершали тризну руса.Черный дым восходит к небу,Черный, мощный и густой.Мы стоим, свершая требу,Как обряд велит простой.У холмов, у ста озерМного пало тех, кто жили.На суровый, дубовый костерМы русов тела положили.И от строгих мертвых телДон восходит и Иртыш.Сизый дым, клубясь, летел.Мы стоим, хранили тишь.И когда веков дубраваОзарила черный дым,Стукнув ружьями, направоПовернули сразу мы.
<1914>
«В те дни, совсем как и сегодня…»*
В те дни, совсем как и сегодня,Какой-то лук напряг народы,И Фридрих и Генрих у Гроба ГосподняУкрасили смертью морские походы.Через слюду ИерусалимаЗвенит волной прозрачный Ганг.Чтоб слава вновь была хвалима,Идет, щитом играя, франк.И на судах венецианскихПлывут с народом государиТуда, где в дыме и пожаре«Алла» молений мусульманских.И на боевом их полотнеВосходит месяц (солнце тьмы), –То видел воин на коне,Стоявший на досках кормы.Сто тысяч воинов стрелойПорхало в Мекку христиан.Была тень Рима тетивой,А древком – дерзость мусульман.
1187
Звезда восходит Саладина,И с кровью пал Иерусалим.И вот созвучная годинаВ те дни зажгла над Чили дым.Лишь только войску СаладинаИерусалима ключ вручили,Сменило море господинаУ берегов далеких Чили.И видят «Монмут» и «Отранто»,Как гибнет гордость Альбиона.Над ней проводит круги ДантеРука холодного тевтона.И этот день, причастью верен,Сломил британские суда.Как будто знак из мертвых зерен,О темно-красная вода!
1147
Лишь Нурэддинова секираЭдессу город бросит в прах,«Кресси» и «Хог», и «Абукир»Исчезли с ужасом в волнах.
1914
«Желтели шишаки…»*
Желтели шишакиВоинственных людей.Теперь там пауки,Нет жреческих ветвей.Прозрачный вал, громаду мыль!Секирой бей, морская пыль!Приемли, ночь, полночной рыси чинВолна, еще протоки вырой!Из тех брызг был храм высеченСуровою секирой.
1915
«Могилой дум ударить мне ли…»*
Могилой дум ударить мне ли,Хлестнув по лицам и устам?Разбойники в утесах каменели,Тянулись к ивовым кустам.
Реки свободен жидкий меч, –Есть рукоятка, нет руки…И голубую тянут сетьВ прозор столетий рыбаки.
<1915>
«В холопий город парус тянет…»*
В холопий город парус тянет.Чайкой вольницу обманет.Куда гнется – это тайна,Золотая судна райна.Всюду копья и ножи,Хлещут мокрые ужи.По корме смоленой стукатьНе устанет медный укоть.На носу темнеет пушка,На затылках хлопцев смушки.Что задумалися, други?Иль челна слабы упруги?Видишь, сам взошел на мост,Чтоб читать приказы звезд.Догорят тем часом зориНа смоле на той кокоре.Кормщик, кормщик, видишь – пряВ небе хлещется, и зря?Мчитесь дальше на досчане!Мчимся, мчимся, станичане.Моря веслам иль узки?Мчитесь дальше, паузки!В нашей пре заморский лен,В наших веслах только клен.На купеческой белянеБраги груз несется пьяный;И красивые невольницыНаливают ковш повольницы.Голубели раньше льны,Собирала псковитянка,Теперь, бурны и сильны,Плещут, точно самобранка.
1915
Суэ*
На небо восходит Суа.С востока приходят с улыбкой Суэ.Бледнея шатаются, нашей землиНе могут набег отразить короли.Зовут Суэ князя Веспуччи,Разит он грозою гремучей.Чипчасы шатаются, падая,Победой Суэ окровавленно радуя.И вот Монтезума, бледнея, пришелИ молвил: «О боги! Вам дали и дол», –Не смея сказать им: «О братья!»Но что же? На нем уж железное платье –Суэ на владыку надели.Он гордость смирил еле-еле.Он сделался скоро темней и смуглей,Он сделался черен, как пепел.Три дня он лежал на цветах из углей,Три дня он из клюва колибрина не пил.На третий его на носилках уносят.Как смерть, их пришествие губит и косит.
1915
Суа – солнце
Суэ – сыны солнца (испанцы)
Тцинцунцан*
Возьми сухарика,Смотри туманнееИ в шаге ТарикаМне будь Испания.А Тцинцунцан, где вьются колибри,Тщательно выбрей.И телом осинымК вечерним осинам,Скользя, плыви зановоСквозь эти кусты.В потопе крысиномКняжна Тараканова –Али Эмэтэ –Для взоров толпы.
1915
Тцинцунцан – место колибри
Али Эмэтэ – имя кн. Таракановой
Воспоминания*
Достойны славы пехотинцы,Закончив бранную тревогу.Но есть на свете красотинцы,И часто с ними идут в ногу.Вы помните, мы брали ПеремышльПушкинианской красоты, –Не может быть, чтоб вы не слышалиОсады вашей высоты.Как судорга – пальба Кусманека,Иль Перемышль старый старится?От поцелуев нежных странникаВся современность ниагарится.Ведь только, только НиагареВоскликну некогда: товарищ!(Самоотрицание в анчаре,На землю ласково чинарясь.)А вы, старейшие из старых,Старее, нежели додо,Идите прочь! Не на анчарахВам вить воробушка гнездо.Для рукоплескания подмышекРаскрывши свой увядший рот,Вас много, трепетных зайчишек,Скакало в мой же огород.В моем пере на МиссисипиОбвенчан старый умный Нил.Его волну в певучем скрипеЯ эхнатэнственно женил.
1915
Бой в лубке*
И когда земной шар, выгорев,Станет строже и спросит: кто же я?Мы создадим «Слово полку Игореве»Или же что-нибудь на него похожее.Это не люди, не боги, не жизни,Ведь в треугольниках – сумрак души!Это над людом в сумрачной тризнеТеней и углов Пифагора ковши.Чугунная дева вязала чулокУстало, упорно. Широкий чугунСейчас полетит, и мертвый стрелокЗавянет, хотя был красивый и юн.Какие люди, какие мастиВ колоде слухов, дань молве!Врачей зубных у моря снастиИ зубы коренные, но с башнями «Бувэ»!И старец пены, мутный взором,Из кружки пива выползая,Грозит судьбою и позором,Из белой пены вылезая.
Малявина красавицы, в венке цветов Коровина,Поймали небоптицу. Хлопочут так и сяк.Небесная телега набила им оскомину.Им неприятен немец, упитанный толстяк.И как земно и как знакомоИ то, что некоторые живы,И то, что мышь на грани тома,Что к ворону По – ворон Калки ленивый!
1915
«Не выли трубы набат о гибели…»*
Не выли трубы набат о гибели:«Товарищи милые, милые выбыли».Ах, вашей власти вне не я –Поет жестокий узор уравнения.Народы бросились покорно,Как Польша, вплавь, в мои обители,Ведь я люблю на крыльях воронаГлаза красивого Спасителя!За «не» я спрятан,За ним, за ним, туда, где нем Он!На тот зеленый луг, за Неман!За Неман свинцовый и серый!За Неман, за Неман, кто верует!
<1915>