Читать интересную книгу Том 11. Былое и думы. Часть 6-8 - Александр Герцен

1 сентября 1854 г. во французском журнале «Revue des Deux Mondes» появилась статья будущего переводчика «Былого и дум» на французский язык Делаво, озаглавленная: «Годы тюрьмы и ссылки русского писателя». Эта статья была вызвана выходом в свет первого русского издания «Былого и дум» («Тюрьма и ссылка», Лондон, 1854). Несмотря на поверхностный характер и «глупо-консервативное», по словам Герцена, направление, статья Делаво (так же, как другая статья его, напечатанная несколько ранее и посвященная философским и беллетристическим произведениям автора «Былого и дум» – см. «Revue des Deux Mondes» от 15 июля 1854 г.) сыграла немалую роль в популяризации имени Герцена и его сочинений на Западе: к мнениям «Revue des Deux Mondes» внимательно прислушивалась вся европейская пресса, и публикация этих статей несомненно упрочивала литературную репутацию Герцена.

По поводу этой статьи Герцен писал не без иронии, что «Revue des Deux Mondes», «этот целомудреннейший и чопорнейший журнал, поместил полкниги в французском переводе» (см. т. IX наст. изд., стр. 266). В другом месте он также упомянул об «очень лестной статье „Revue des Deux Mondes“», подчеркивая при этом, что не разделяет точек зрения Делаво.

Превознося «Былое и думы» за «спокойное и искреннее изложение» и выражая в то же время сожаление о том, «что книга эта не проникнута, наподобие сочинения Сильвио Пеллико, духом христианского смирения, Делаво тенденциозно противопоставлял «Былому и думам» революционно-публицистические произведения Герцена, которые объявлял не достойными его таланта, и призывал русского революционера отказаться от сочинения «эфемерных памфлетов», проникнутых духом партийности, и подняться «в более безоблачный мир», превратившись из трибуна в беспристрастного наблюдателя, сторонника постепенных реформ. Делаво характеризовал Герцена как писателя, стоящего в первых рядах современной русской литературы. «Для тех, кто имеет представление о литературной деятельности Герцена, начиная с его первых московских опытов и кончая пребыванием в Лондоне, – писал Делаво, – есть все основания думать, что его борьба и все испытания, перенесенные с мужеством, не прошли бесследно для его таланта».

В благожелательном духе была выдержана и статья «умного, ученого» (как характеризовал его Герцен) лондонского критико-библиографического журнала «The Athenæum» (№ 1419 от 6 января 1855 г.). Подробно излагая историю русско-английских культурных связей и с большой симпатией и уважением отзываясь о Герцене и его издательской деятельности, рецензент писал о «Тюрьме и ссылке»: «Это повествование имеет особенную ценность. Во многих отношениях оно представляет параллель или дополнение к „Prigioni“ Сильвио Пеллико – но с той заметной разницей, что г. Герцен еще полон гордости своим жизненным путем. В отношении литературных достоинств сочинение русского писателя кажется нам гораздо более высоким, чем сочинение итальянца. Дарование Герцена никогда не отрицалось теми, кто знаком с его сочинениями, а эта книга имеет преимущество перед всеми другими его произведениями, в которых он касается политики, и написана она в умеренном духе и без преувеличений. Она содержит в себе очерки характеров, полные силы, наряду с живыми описаниями событий и ярким изображением жизни».

Выход в свет осенью 1855 г. английского перевода «Тюрьмы и ссылки», под заглавием «My exile in Siberia» («Моя ссылка в Сибирь») явилось заметным событием в литературной жизни Англии, о чем свидетельствуют многочисленные отзывы о книге на страницах влиятельнейших столичных и провинциальных изданий. Некоторые из этих рецензий, напечатанных, по английскому обычаю, анонимно, сохранились в личном архиве Герцена (см. ЛН, т. 63, стр. 793–830). «…Шум здесь crescendo об книге, – писал Герцен из Лондона М. К. Рейхель 12 ноября 1855 г., – решительно все журналы – хвалят, ругают, но говорят». Об этом издании лондонская литературная газета «The Critic» в статье, напечатанной в номере от 15 октября 1855 г., писала: «Талантливость сочинений Герцена, его стиль, легкий, плавный и приятный, могли бы с полным правом быть замечены при любых обстоятельствах, но произведения его вызывают особый интерес еще и потому, что принадлежат перу русского писателя и отражают характерные свойства его ума». Рецензент отмечал, что автор «Тюрьмы и ссылки» «наделен всеми свойствами, отличающими русский ум, – проницательностью, глубиной анализа, живостью мысли, гибкостью и выразительностью, блестящей остротой сарказма». «Сила Герцена, – писал далее рецензент, – заключается в его подлинной человечности; вера и надежда никогда не покидают его; он искренне стремится ко всеобщему благу и считает его осуществимым; он беззаветно предан своему делу и знает, чего именно хочет».

«Герценовские портреты восхитительны, – писал тот же рецензент, – они набросаны и отделаны карандашом подлинного мастера». «Нам редко приходилось читать повествование, так сильно возбуждающее интерес к автору, как герценовская „Ссылка в Сибирь“, – заявлял далее рецензент, – картина русской жизни свежа и оригинальна, начертана без преувеличений и отмечена несомненной печатью правды. Эта книга достойна прочтения. Она является страшным свидетельством против правительства, объявившего войну лучшим умам России». Журнал «The Athenæum», уже цитированный нами выше, в своей статье, посвященной английскому изданию (№ 1460 от 20 октября 1855 г.), подробно изложив содержание первых частей «Былого и дум», заявлял, что «эти удивительные и своеобразные мемуары могут дать читателю отчетливое представление о русской общественно-политической жизни. Произведение Герцена, написанное с простодушием и мастерством и безусловно правдивое, вне всякого сомнения, намного выше по интересу, чем девять десятых всех существующих произведений о России».

Такого же мнения о книге Герцена придерживался и рецензент газеты «The Atlas». Называя Герцена наиболее замечательным представителем молодой России, человеком, «глубоко опечаленным недостатками и страданиями своей родины, но всегда глядящим на нее с любовью и надеждой», рецензент подчеркивал, что «чисто русские достоинства Герцена придают его книге особую ценность» и что она может дать внимательному читателю самое полное представление о жизни в самодержавной России.

Столь же высокую оценку книга получила на страницах и других английских газет и журналов.

12 ноября 1855 г. известный итальянский революционер и друг Герцена Аврелио Саффи писал ему из Манчестера: «Я проследил с великим удовольствием критику или, точнее сказать, дань удивления английских журналов вашей книге. Я прочел ее всю и сам всей душой чувствую, что другого приема и не могло быть. Это – творение, которое останется, в то время как все проходит, все вымирает в этом поверхностном и хвастливом веке. В вашей книге слово есть одновременно и мысль, и чувство, и действие – вот секрет ее успеха» (Л VIII, стр. 242).

«Manchester Guardian», весьма популярная либеральная газета, в более поздней статье заявляла, что «Автор „Моей ссылки“ приобрел почетное место на английском литературном поприще. Наиболее уважаемые критические органы, которые нельзя обвинить в сочувствии к демократической политике, принесли щедрую дань талантливости произведения, изданного на нашем языке. Появлению в свет „Моей ссылки“ способствовали самые благородные акушеры, и взыскательные обозреватели отметили, что этот иностранец здоров и жизнеспособен и никому не уступит в этом отношении. Преемники Кольберна<известного издателя>, разумеется, не относят это произведение к числу своих неудач» (номер от 4 января 1858 г.).

Подобный успех книги русского революционера как у читателей, так и у рецензентов, разумеется, не мог не вызвать озлобления реакционной прессы. С резко отрицательным отзывом о «Былом и думах» выступила 8 ноября 1855 г. махрово-консервативная газета «The Morning Post», пытавшаяся скомпрометировать Герцена в глазах английских читателей вздорными утверждениями об антипатриотическом характере его книги и каких-то корыстных мотивах, заставивших Герцена выступить за границей с произведением, якобы чернящим Россию и русский народ.

Как известно, английское издание «Былого и дум» вышло под заглавием, самовольно измененным издателями на «My exile in Siberia» («Моя сс<ы>лка в Сибирь»). Из текста же самой книги явствовало, что Герцен никогда не бывал в Сибири. Воспользовавшись этим, лондонская газета «The Morning Advertiser», «орган питейных домов», по выражению Герцена, подняла против него клеветническую кампанию, обвиняя его в мошеннических приемах привлечения читателей. В «Былом и думах» Герцен рассказывает об этом подробно (см. наст. том, стр. 166–167).

На страницах той же газеты «Morning Advertiser» было напечатано большое открытое письмо неизвестного читателя, подписавшегося «Довольный, а не обманутый». «Милостивый государь, – писал издателю автор этого письма, – ваш корреспондент, подписывающийся „Обманутый“, не удовлетворенный дарованной ему привилегией печатать свое явное злопыхательство на г. Герцена и его последнее сочинение, идет еще дальше и включает в круг своего презрения или сострадания введенную в заблуждение публику и журналистов. Вы разрешите мне, я уверен в этом, протестовать против наглого утверждения, что каждый читатель „Моей ссылки в Сибирь“ – либо дурак, либо одураченный.