в исходе дела.
Удивительно приятно было сбросить тяжелый парадный мундир – десять фунтов сукна и золотого шитья. Джайлс подал чистую рубашку и белые холщовые штаны.
– Я искупаюсь, – задумчиво произнес Хорнблауэр.
Он отлично знал, что Фелл находит это опасным для дисциплины – адмирал плещется голым, а ухмыляющиеся матросы поливают его водой из помпы для мытья палубы, – однако никакое обтирание губкой не могло заменить привычного купания. Матросы налегали на помпу изо всех сил, Хорнблауэр самозабвенно выплясывал под мощной струей воды. Теперь надеть чистую рубашку и штаны было вдвойне приятно. На шканцы он вышел, чувствуя себя другим человеком, и его беспечность в ответ на первые же слова Фелла была отнюдь не наигранной.
– Она вновь от нас отрывается, милорд, – сказал капитан.
– Мы знаем, что она быстроходнее. Остается только ждать, когда она положит руль на ветер и поднимет марсели.
– Если мы не потеряем ее из виду… – сказал Фелл.
«Клоринда», сильно накренясь на правый борт, по-прежнему пробивалась на север навстречу ветру.
– Я вижу, мы делаем все, что можем, сэр Томас, – произнес Хорнблауэр успокоительным тоном.
Объявили раздачу грога, Фелл согласился со штурманом, что наступил полдень, и матросов позвали обедать. «Эстрелья» практически скрылась из виду; лишь когда «Клоринда» поднималась на волне, со шканцев, направив подзорную трубу чуть правее курса, можно было различить отблеск парусов на горизонте. Гомес так и не поставил марсели: либо знал, что в бейдевинд его шхуна лучше идет без прямых парусов, либо просто глумился над преследователями. Холмы Пуэрто-Рико ушли за горизонт далеко-далеко за кормой.
А поданный на обед ростбиф – ростбиф из свежего мяса – оказался твердым, жилистым и совершенно невкусным.
– Стюарт обещал мне лучший говяжий филей, какой можно найти на острове, милорд, – произнес Джерард в ответ на недовольство Хорнблауэра.
– Был бы он здесь, – сказал Хорнблауэр, – я бы заставил его съесть все до кусочка, без соли. Сэр Томас, прошу, примите мои извинения.
– Э… да, милорд. – Фелл сегодня обедал в гостях у адмирала, но по-прежнему думал о своем. – Плавучий якорь…
Выговорив эти два слова, он не смог продолжать и только смотрел на Хорнблауэра через стол. Длинное худое лицо с вечно багровыми щеками выражало тревогу; в глазах она читалась еще отчетливее.
– Если мы не узнаем все сегодня, – сказал Хорнблауэр, – то узнаем когда-нибудь позже.
Это была истинная правда, хоть и не самые добрые слова, какие можно сейчас сказать.
– Над нами будут смеяться все Карибские острова, – проговорил Фелл.
Он выглядел настолько несчастным, что в Хорнблауэре, который и сам готов был отчаяться, взыграл дух противоречия.
– Есть огромная разница между шестью узлами, которые шхуна делает в бейдевинд, и двенадцатью, с которыми она пойдет на фордевинд. Мистер Спендлав объяснит вам, что давление воды пропорционально квадрату скорости. Не так ли, мистер Спендлав?
– Возможно, даже кубу или более высокой степени, милорд.
– Так что мы еще можем надеяться, сэр Томас. После смены курса нагрузка на шкимушку вырастет в восемь раз.
– И, кроме того, она сейчас перетирается, – добавил Спендлав.
– Если якорь не обнаружили и не отцепили вчера ночью, – с прежней угрюмостью отвечал Фелл.
Когда они вышли на палубу, солнце уже клонилось к западу.
– Эй, на мачте! – крикнул Фелл. – Шхуну еще видно?
– Да, сэр! Корпус за горизонтом, но мачты видать хорошо. Примерно три румба на наветренной скуле.
– Куда уж дальше к северу! – проворчал Фелл. – Чего они не поворачивают?
Оставалось только ждать и по мере сил радоваться свежему ветру и синему морю с белыми барашками волн, однако радость заметно поблекла, и море уже не казалось таким синим. Значит, только ждать. Минуты тянулись как часы. И тут это произошло.
– Эй, на палубе! Она поворачивает влево. Теперь идет прямо на фордевинд!
– Очень хорошо.
Фелл оглядел собравшихся на квартердеке. Их лица были так же напряжены, как и его собственное.
– Мистер Сефтон, измените курс на четыре румба влево.
Он собирался доигрывать игру до конца, хотя вчерашний опыт показал, что у «Клоринды» нет шансов догнать «Эстрелью», если не сработает устройство.
– Эй, на палубе! Она ставит марсели! И брамсели, сэр!
– Очень хорошо.
– Теперь скоро узнаем, – сказал Спендлав. – Как только плавучий якорь раскроется, она должна будет потерять скорость. Должна.
– Эй, на палубе! Капитан, сэр! – От волнения голос дозорного сорвался на визг. – Она развернулась против ветра! Паруса прижало к стеньгам! Фор-стеньгу оторвало!
– И рулевые петли тоже, – мрачно произнес Хорнблауэр.
Фелл прыгал по палубе, буквально приплясывая от радости, его лицо светилось. Впрочем, он быстро взял себя в руки.
– Два румба вправо! Мистер Джеймс, полезайте наверх и доложите, где она там.
– Она убрала марсели! – раздалось с мачты.
– Пытается вновь поймать ветер, – прокомментировал Джерард.
– Капитан, сэр! – Это кричал с мачты Джеймс. – Вы идете на румб под ветер от нее!
– Очень хорошо.
– Она уваливается! Нет, ее снова развернуло против ветра!
Значит, устройство по-прежнему висит у нее на хвосте; она беспомощна, как олень в львиных когтях.
– Держи ровнее, ты… – Фелл назвал рулевого непечатным словом.