Люси за руку, и они счастливо переглядывались. Хорнблауэр с высоты своих сорока шести лет мог снисходительно поглядывать на этих зеленых юнцов и барышень, прощая им молодость и пылкость. Звуки оркестра становились все более резкими и путаными, однако танцоры находили в них какой-то смысл. Они плавно выступали по залу, юбки колыхались, фалды черных фраков хлопали, все лица сияли улыбками; двойные ряды превращались в круги, вновь перестраивались в ряды, пары поворачивались, сходились и расходились. Наконец под оглушительный финальный аккорд оркестра все дамы присели в реверансе, а мужчины склонились перед ними в низком поклоне. Это было очень красиво, тем более что музыка перестала. Под смех и аплодисменты пары разошлись. Дамы, искоса поглядывая друг на дружку, сбились в кучки и поплыли к дверям – после танцев в такую жару им надо было заново припудриться.
Хорнблауэр вновь встретился глазами с мисс Люси, и вновь она сперва потупилась, затем посмотрела ему в лицо. Робко? С живым интересом? Поди разбери этих детей. Однако на Спендлава она смотрела совершенно иначе.
– Через десять минут всех пригласят к столу, милорд, – сказал Хаф. – Соблаговолит ли ваша милость возглавить процессию под руку с миссис Хаф?
– С превеликим удовольствием, – ответил Хорнблауэр.
Подошел Спендлав, вытирая лицо носовым платком.
– Я бы охотно глотнул свежего воздуха, милорд, – сказал он. – Быть может, вы…
– Я пойду с вами, – ответил Хорнблауэр, радуясь случаю вырваться из-под докучной опеки Хафа.
Они вышли в темный сад. После ярко освещенного зала им поначалу приходилось ступать очень осторожно.
– Надеюсь, вы веселитесь от души, – сказал Хорнблауэр.
– О да, спасибо, милорд.
– А как продвигаются ваши ухаживания?
– Вот тут, к сожалению, не могу сказать ничего определенного.
– В любом случае желаю вам удачи.
– Спасибо, милорд.
Глаза Хорнблауэра наконец привыкли к темноте. Он поднял голову и посмотрел на звезды. В ночном небе Сириус, отчетливо видимый, как всегда, гнался за Орионом. Морской бриз уже улегся, так что воздух был неподвижен и горяч.
И тут это случилось. Хорнблауэр услышал сзади какое-то движение, шорох листьев, но обернуться не успел: кто-то ухватил его за локти и зажал ему рот рукой. Хорнблауэр дернулся и тут же чуть не подпрыгнул от жгучей боли под правой лопаткой.
– Тихо, – произнес хриплый голос. – Или это.
Под лопаткой снова обожгло болью. Хорнблауэр замер, поняв, что в спину ему упирается нож. Невидимые руки потащили его; людей было по меньшей мере трое. Обоняние говорило, что все они сильно потеют – возможно, от волнения.
– Спендлав! – позвал он.
– Тихо! – произнес тот же голос.
Его тычками погнали через длинный сад. Позади кто-то вскрикнул – видимо, Спендлав, – но крик тут же оборвался. Земли под ногами Хорнблауэр не видел, но похитители держали его с боков, не давая упасть; всякий раз, как он оступался, нож больно колол ему спину. В конце сада они свернули на узкую тропинку под звездным небом. Хорнблауэр наткнулся на что-то живое. Оно фыркнуло, – очевидно, это был мул.
– Садись, – приказал голос.
Хорнблауэр не двинулся с места; нож вновь кольнул его ребра.
– Садись, – повторил голос. Кто-то другой развернул мула к нему.
Ни седла, ни стремян не было. Хорнблауэр ухватился за холку и с трудом перекинул ногу. Поводьев тоже не было, но он слышал звяканье удил. Осталось лишь запустить пальцы в редкую гриву. Вокруг, судя по звукам, усаживались на мулов похитители. Животное под ним резко взяло с места, – видимо, кто-то впереди дернул его за повод; пришлось изо всех сил уцепиться за гриву, чтобы не упасть. Мулов было четыре, похитителей – около восьми. Перешли на рысь. Хорнблауэра мотало из стороны в сторону, но двое бегущих рядом людей поддерживали его с боков. Секунду-две спустя кавалькада замедлилась: передовой всадник огибал крутой поворот.
– Кто вы? – спросил Хорнблауэр, как только его перестало мотать и он вновь обрел голос.
Тот, кто был справа от него, вытащил что-то длинное, блеснувшее в свете звезд. Мачете.
– Молчать, или я отрежу тебе ногу.
Мулы вновь перешли на рысь; теперь Хорнблауэр не мог бы заговорить, даже если бы хотел. Кавалькада двигалась по тропе, идущей через плантацию сахарного тростника. Хорнблауэр, подпрыгивая на спине мула, пытался определить по звездам, куда они едут, но это было почти невозможно: отряд все время поворачивал. Плантация закончилась, началась саванна. Потом деревья. Потом кавалькада замедлилась на подъеме и, перевалив через холм, вновь перешла на рысь. Люди по бокам от него бежали, словно не чувствуя усталости. Вновь начался подъем, мулы оступались на неровной почве. Дважды Хорнблауэр чуть не упал, но его успели поддержать. Очень скоро он натер себе седельную мозоль – если можно так говорить о поездке без седла. Жесткий хребет мула доставлял невыносимые мучения. Губы пересохли, он взмок от пота и смертельно устал. Несмотря на боль, он погрузился в оцепенение. Несколько раз отряд пересекал вброд горные ручьи, потом вновь начались деревья. Кое-где тропа проходила по узким ущельям.
Хорнблауэр не знал, сколько времени прошло, прежде чем отряд выехал к широкой реке. В неторопливо струящейся воде отражались звезды. На дальнем берегу в темноте вырисовывался высокий обрыв. Здесь похитители остановились. Один из них потянул Хорнблауэра за колено, явно предлагая ему спешиться. Хорнблауэр сполз с мула и должен был ухватиться за него – ноги не держали. Наконец, оглянувшись, он различил среди черных лиц одно белое. Спендлав висел на руках у двух похитителей, его голова моталась из стороны в сторону.
– Спендлав! – позвал Хорнблауэр.
Последовало мучительное ожидание, потом раздалось: «Милорд?» Голос был хриплый и почти