движение свой вклад, сокрушив памятник «железному Феликсу» на Лубянке.
Вернувшийся 22 августа в Москву Горбачев капитулировал перед российским правительством, которое переняло все функции федеральных ведомств. 23 августа он был принужден подписать указ о роспуске КПСС. На следующий день был ликвидирован союзный Совет министров. Вместе с коммунистическим режимом рухнули и государственно-партийные скрепы, на которых держался СССР. 1 декабря 70 % граждан Украины на референдуме высказались за независимость. 8 декабря на встрече в Беловежской Пуще руководители России, Украины и Белоруссии подписали соглашение о ликвидации СССР.
Начатая Горбачевым в 1987 г. «демократизация» привела, таким образом, к исчезновению реформируемого государства. Почитатели и хулители Горбачева будут еще долго спорить о подробностях политических контроверз этой бурной эпохи, личных качествах и роли генсека. Одно несомненно: Горбачев не мог избрать для России «северокорейский» вариант казарменного социализма и полной изоляции от внешнего мира – по складу характера и темпераменту он мало подходил на роль диктатора. Но вот «китайский» путь для Горбачева был реальной альтернативой. Он вполне мог, подобно «китайским товарищам», форсированно провести непопулярные, но неизбежные экономические реформы, сохранив однопартийную систему и опираясь на существующий партийно-государственный механизм. Горбачев выбрал путь «демократизации» в надежде, что этот процесс можно направлять. Но управляемой демократии не существует.
Подробнее на эту тему Goldman M. What Went Wrong With Perestroika. N.Y.L., 1992.
Малиа М. Советская трагедия: История социализма в СССР. 1917–1991. М., 2002.
Согрин В. В. Политическая история современной России. 1985–2001: от Горбачева до Путина. М., 2001.
Ясин Е. Г. Российская экономика. Истоки и панорама рыночных реформ. М., 2003.
1997. Пейзаж после битвы
25 июля 1997 г. союз «олигархов», заключенный в 1996-м накануне президентских выборов, рассыпался в прах. Медиамагнаты Борис Березовский и Владимир Гусинский насмерть рассорились с владельцем «Норильского никеля» Владимиром Потаниным. Обида была чудовищна и непомерна. Крупный пакет акций государственной компании «Связьинвест» (монополиста на российском рынке телекоммуникаций) был продан в этот день на аукционе претенденту, который утверждал, будто просто выложил за него больше денег, а не тому, кто считал, что он по уже сложившемуся обычаю о покупке договорился.
Телевизионные компании, подконтрольные обиженным «олигархам», устроили выволочку председателю Госкомимущества Альфреду Коху. В защиту сделки выступили недавно пришедшие в правительство «молодые реформаторы» Анатолий Чубайс и Борис Немцов, которого Борис Ельцин публично провозгласил своим преемником. И тогда главной мишенью медиамагнатов стало правительство «молодых реформаторов». Анатолия Чубайса и его товарищей обвинили в получении взятки в форме гонорара за ненаписанную книгу. Книга, впрочем, в 1999 г. благополучно вышла. Но в 1997-м в результате скандала, раскрученного олигархическими СМИ вокруг «дела писателей», ее авторы были дискредитированы и изгнаны из правительства. Тем самым была сорвана последняя попытка Бориса Ельцина активизировать реформы и обновить власть. Наметившаяся было возможность постепенной трансформации «олигархического» капитализма, сложившегося в результате приватизации, в «капитализм с человеческим лицом» оказалась упущенной. Зато открылись перспективы для реванша той части номенклатуры, которая чувствовала себя обделенной при разделе государственной собственности.
Шокирующая терапия
После августовской революции 1991 г. идея социализма, хотя бы и самого демократического, окончательно потеряла кредит доверия в российских правительственных кругах. Широкую популярность получили идеи классического либерализма, отрицавшего право государства на малейшее вмешательство в экономические процессы. Вместе с тем идеологи новой власти были убежденными «демократами». Возможность ограничения политических свобод они решительно отвергали, несмотря на то что сочетание политической демократии с экономической свободой чревато коллизиями, с которыми в той или иной степени сталкиваются все бедные страны при проведении рыночных реформ.
Российские власти, увлекшиеся дележом союзного наследства и выморочного имущества КПСС, медлили с проведением реформ, что вызывало нарастающее недовольство в стране. Программу преобразований президент обнародовал только в конце октября на второй сессии v съезда народных депутатов РСФСР.
План включал три блока мероприятий: либерализацию, финансовую стабилизацию и приватизацию. Прежде всего единовременное введение свободных цен должно было ликвидировать товарный дефицит, определить рыночную стоимость товаров, сделав деньги универсальным средством платежей, запустить механизм рыночной конкуренции, заставить производителей бороться за деньги покупателя. Финансовая стабилизация должна была остановить инфляцию и привести к созданию устойчивой национальной валюты. Затем должна была начаться приватизация жилья и государственной собственности. Президент честно предупредил: «Хуже будет всем», но рассчитывал на быстрый успех, обещая уже через полгода «снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года – стабилизацию экономики, постепенное улучшение жизни людей».
Программа реформ была разработана молодыми учеными-экономистами. Им же поручено было и проводить ее в жизнь. 6 ноября Борис Ельцин сформировал новое правительство совершенно необычного состава. Исполняющим обязанности председателя правительства президент, получивший дополнительные полномочия для проведения экономических реформ, назначил самого себя. Первым заместителем председателя и фактическим главой Кабинета стал лидер «Демократической России» Геннадий Бурбулис, заместителями председателя правительства по экономической и социальной политике были назначены соответственно Егор Гайдар и Александр Шохин, Анатолий Чубайс, также в ранге заместителя председателя правительства, был поставлен во главе Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом.
Душой и идейным лидером правительства был Егор Гайдар. Тридцатипятилетний экономист-теоретик выступал решительным сторонником быстрых и радикальных перемен. Достаточно было, по его мнению, запустить рыночные механизмы, а «железная рука рынка» уже сама должна была не только привести к изобилию потребительских товаров, но и к структурным преобразованиям в народном хозяйстве, перекошенном в сторону военно-промышленного комплекса. Ускоренная приватизация – создание массы собственников – должна была решить не только экономические, но и политические задачи, обеспечив гарантии демократического развития страны. «Если собственность раздроблена между множеством владельцев, – утверждал Анатолий Чубайс в сентябре 1992 г., – ни один из них не имеет исключительного права и физической возможности командовать остальными… Это просто невозможно сделать: вся власть частного собственника над остальными людьми заключается в том, что он может (или не может) предложить потребителям лучшие условия, чем его конкуренты. В этом смысле рыночная экономика – это гарантия не только эффективного использования средств, ресурсов, основных фондов и так далее, но также и гарантия свободы общества и независимости граждан».
Реализация этой программы была, однако, серьезно осложнена политической борьбой, и результаты реформ оказались совершенно не теми, к каким стремились ученые-экономисты. Предполагали, что в результате либерализации цены вырастут приблизительно в три раза. Исходя из этого предположения было предусмотрено повышение на 70 % заработной платы для работников бюджетной сферы, пенсий, стипендий и т. п. Разрыв в уровне заработков и цен был бы в таком случае довольно значительным, но не катастрофическим, и временное падение жизненного уровня воспринималось бы как естественная плата за расставание с «административно-командной системой». Однако цены вопреки расчетам немедленно подскочили в 10–12 раз, а к концу года – в 26 раз, и большинство населения оказалось за чертой бедности. Стремительная инфляция обесценила вклады в Сбербанке, которые правительство не в состоянии было индексировать, отчего пострадали прежде всего старики-пенсионеры, долгие годы копившие «про черный день».
Верховный