руководство, по позднейшей оценке Анатолия Чубайса, «неквалифицированное, а то и просто полууголовное». Не доверяя ЧИФам и не имея возможности купить непосредственно акции известных предприятий, многие владельцы ваучеров продали их по дешевке перекупщикам, действовавшим в интересах владельцев крупных капиталов.
В результате законодательной необеспеченности и торопливости вместо «народного капитализма» приватизация на практике открыла дорогу усиленной концентрации капитала в руках немногочисленной (по весьма приблизительным расчетам авторитетных экономистов – не более 10 тыс. человек) группе оборотистых дельцов, тесно связанных с чиновным миром.
«Да, да, нет, да»
Падения производства и роста цен приватизация не остановила. За первые три квартала 1992 г. производство мяса и колбас сократилось на 30 %, страна по большей части перешла на хлеб и макароны. Естественное недовольство «временными трудностями», конца которым было не видать, подпитывало разнообразную оппозицию.
Общественное мнение было глубоко возмущено тем, что новая элита, вступившая в борьбу с номенклатурой под лозунгами «борьбы с привилегиями» за идеалы социальной справедливости и построение общества «равных возможностей», оказавшись у власти, немедленно стала распоряжаться казенной собственностью как своей частной. Освобожденная пресса смаковала подробности строительства находящимися у власти «демократами» шикарных дач и вселения председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова в роскошную квартиру, предназначавшуюся некогда для семейства Леонида Брежнева. Генералы демократической гвардии, занимая высокие посты в системе государственного управления, входили в руководство коммерческих структур и банков, обеспечивая им льготные условия за счет «административных ресурсов».
Одновременно свертывались привычные формы общественного потребления, стремительно ухудшалось общедоступное медицинское обслуживание, большинство потеряло возможность пользоваться железнодорожным и авиационным транспортом. Не выдерживали и уходили из власти идейные «демократы первой волны». Газета «Известия», в эпоху перестройки – флагман демократической прессы, теперь убеждала читателей не ждать «нового светлого будущего» от «демократов от КПСС и их опоры – биржевиков, воротил теневого бизнеса, спекулянтов-перекупщиков и прочих уважаемых деловых людей». Нарастание социальных контрастов, вообще непривычных для России, в самых резких и неприкрытых формах, какие в массовом сознании связывались скорее с «банановыми» республиками, нежели с «процветающим Западом», уязвляли самолюбие. Страна явно становилась «державой второго сорта».
Коммунистическая оппозиция начинала смыкаться с «державной», образуя диковинный «красно-коричневый» альянс. На оппозиционных митингах алые коммунистические стяги мирно соседствовали с церковными хоругвями, а портреты государя императора Николая ii – с изображениями его убийцы Ленина.
Естественным средоточием оппозиции правительственному курсу стал Верховный Совет. Первая крупная схватка развернулась в декабре 1992 г. на vii съезде народных депутатов. Депутаты потребовали отставки Гайдара и правительства и наделили себя правом приостанавливать решения президента и правительства. Тогда Борис Ельцин с трибуны съезда обратился через головы депутатов непосредственно к гражданам России. Обвинив съезд в саботаже реформ и создании из Верховного Совета «оплота консервативных сил и реакции», президент потребовал проведения всенародного референдума. Вопрос он предлагал только один: «Кому вы поручаете вывод страны из экономического и политического кризиса, возрождение Российской Федерации: нынешнему составу Съезда и Верховного Совета или президенту России?» Огласив этот своеобразный ультиматум, Ельцин покинул съезд, предложив последовать за собой всем своим сторонникам, которых оказалось немного. Съезд, в свою очередь, принял обращение к гражданам России, в котором обвинил президента в превышении полномочий.
Отношения исполнительной и законодательной власти зашли в тупик. Временному разрешению конфликта способствовал председатель Конституционного суда Валерий Зорькин. Благодаря его энергичному вмешательству лобового столкновения на сей раз удалось избежать. 14 декабря правительство возглавил пользовавшийся полным доверием «красных директоров» глава «Газпрома» Виктор Черномырдин, заявивший, что он «за рынок, но не за базар», но на деле продолжавший, хотя и менее энергично, мероприятия гайдаровского правительства.
Шаткий компромисс рухнул уже в феврале. На заседании президиума Кабинета министров 11 февраля Борис Ельцин решительно стал на защиту Гайдара. «Не могу согласиться, – заявил президент, – что экономические реформы в России пошли по худшему варианту. Они пошли по единственно возможному варианту». Причину того, что реформы потребовали больших жертв и не дали скорого результата, президент видел в «разногласиях между законодательной и исполнительной властями по вопросу ограничительной финансовой, денежно-кредитной политики». Законодателям было ультимативно предложено или дать возможность правительству проводить жесткий экономический курс, или провести референдум, на котором граждане решат, президенту или парламенту готовы они предоставить решающие властные полномочия.
Восьмой съезд народных депутатов России 13 марта наложил мораторий на проведение любых референдумов. Съезд провозгласил, что все власти должны руководствоваться Конституцией, но при этом сам легко менял конституционные нормы и, в частности, узаконил процедуру импичмента – отрешения президента от власти в случае нарушения им конституционных норм.
20 марта Ельцин объявил по телевидению о введении «особого порядка управления» до преодоления конституционного кризиса. Любые действия любых органов власти объявлялись недействительными и не имеющими силы, если они противоречили указам президента. В стране вводилось прямое президентское правление. Референдум о доверии властям назначался на 25 апреля.
Конституционный суд признал не соответствующими закону основные положения указа. Но и у противников президента не было решающего перевеса. Внеочередной съезд народных депутатов 29 марта, хотя и не смог инициировать процедуру отрешения главы государства от должности, принял постановление о проведении референдума 25 апреля, сформулировав вопросы таким образом, что три из четырех были направлены против президента. Граждан приглашали ответить:
1. Доверяете ли Вы президенту РФ Б. Н. Ельцину?
2. Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую президентом РФ и правительством с 1992 года?
3. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов президента РФ?
4. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Верховного Совета РФ?
Телевидение и радио, где большинство журналистов симпатизировали президенту, развернули пропагандистскую кампанию, призывая граждан на вопросы референдума отвечать «Да, да, нет, да». Всенародное голосование, однако, не принесло бесспорной победы ни одной из противоборствующих сторон. В нем приняло участие 64 % граждан, обладающих правом голоса. Из них 58,7 % выразили доверие президенту и 53 % одобрили политику президента и правительства. При этом 34 млн человек высказались за досрочные перевыборы президента, а 46,2 млн – за перевыборы народных депутатов. Непосредственные «юридические последствия» могли иметь только два последних ответа и только в том случае, если бы переизбрания потребовало не менее 53 млн граждан, то есть простое большинство имеющих право голоса. Президент трактовал итоги всенародного волеизъявления как мандат на продолжение радикальных реформ. Оппозиция причислила неявившихся голосовать к своим сторонникам. При таком допущении большинство получалось за нее.
Глубокий раскол в обществе продемонстрировали первомайские демонстрации. В Москве их было две, колонна «конструктивной оппозиции» шла под синими профсоюзными знаменами, колонна «непримиримой» коммунистически-патриотической оппозиции двигалась под алыми стягами Фронта национального спасения и «Трудовой России». Шествие «непримиримых» закончилось столкновением с милицией. В результате побоища на Калужской площади ранения получило более 600 человек (из них 205 – милиционеры, один из которых от полученных ран через несколько дней скончался).
Власть в стране оказалась парализована. Верховный Совет отвергал все вносившиеся правительством законопроекты и приостановил действие указов президента, а от себя