(«Сколько можно здорового человека взаперти держать?» — уже начала ворчать она), у нас установилось нечто вроде графика. В один день мы с моим ангелом ее проведывали, в другой — Светка, иногда с Сергеем, затем — Тоша. Стас, наверно, тоже к ней приезжал, но я его больше не видела. Когда я однажды робко спросила об этом моего ангела, он со вздохом закатил глаза.
— Нам вдвоем едва удается удержать ее от того, чтобы домой не сбежала, — процедил он сквозь зубы.
Ну, если он с таким настроением будет… периодически… за Мариной присматривать, это я еще переживу, успокоилась я.
После выписки Марине строго-настрого было велено еще неделю просидеть дома, на больничном. Тут уже и мы со Светкой на нее насели, вторя ее родителям в том, что она просто права не имеет своим неуместным упрямством свести на нет все усилия врачей… и не только врачей. Марина огрызалась, подавленно вздыхая: «Нечего зря воздух колебать — машины все равно нет, а на общественном транспорте я уже разучилась ездить». Мне же она еще и добавляла ехидно: «Насчет отдыхать и сил набираться ты бы уже помолчала — если тебе дома можно через телефон и компьютер работать, то мне и подавно».
И я действительно все это время даже с ней большей частью по телефону разговаривала — подготовка к приезду Франсуа вышла на финишную прямую. По этой причине мне чуть ли не каждый день приходилось общаться с Тошей, но на все вопросы, не связанные с работой, он отвечал сухо и лаконично и тут же возвращался к делам. Скрипя зубами, я с нетерпением ждала дня переговоров. Посмотрим, удастся ли ему улизнуть, когда я в офис собственной персоной нагряну.
Франсуа прилетел рано утром — с тем, чтобы покончить со всеми делами за один день. На меня еще с вечера нахлынуло какое-то приподнятое настроение — первый ведь почти за два месяца выход в общество. За завтраком выяснилось, что мой ангел не только доставит меня в офис, но и подождет там, чтобы сразу же меня домой отвезти. У него в тот день была всего одна встреча — с Мариниными сотрудниками — и, как оказалось, к ним как-то просочилась информация о его роли в выздоровлении уважаемого руководителя. Поэтому они без колебаний пошли навстречу его просьбе перенести эту встречу на следующий день.
Сначала я по привычке вспыхнула (Опять контроль за каждым шагом!), но потом взяло верх недавнее, но столь быстро обретшее голос стремление смотреть на все его действия исключительно с положительной стороны. Он ведь просто не хочет заставлять меня ждать, если мы вдруг раньше освободимся, и Франсуа тоже — им ведь тоже наверняка поболтать захочется. И Тошу, надо полагать, в компанию позовут. А там, глядишь, удастся общий разговор на отдельные составляющие разбить…
Единственное, что меня беспокоило — это что он будет делать целый день в ожидании конца переговоров. Я ведь уже не понаслышке знала, каково маяться часами от безделья. В ответ на мое замечание мой ангел усмехнулся и сказал, что рассматривает это как удачно подвернувшийся шанс расширить профессиональное поле деятельности. Я не очень поняла, но больше ничего не сказала — если он ни секунды не сомневается, что скучать не будет, мне разумнее ему поверить. Тем более что я все равно ничего не могу с этим сделать.
Ребята в офисе встретили нас с моим ангелом с восторгом. Нас обоих. Запомнилась им, видно, та поездка в лес. Тут же начались расспросы о нашей жизни, рассказы о том, как они избавились от Ларисы, и шуточные заявления, что наш коллектив никогда, никуда и ни под каким видом не отпустит особо ценных сотрудников. Слава Богу, Франсуа минут через двадцать приехал — а то Сан Саныч уже пару раз из кабинета выглянул, разбрасывая направо и налево мрачные взгляды.
Франсуа с Сан Санычем решили в тот день не прерываться на обед, чтобы закончить обсуждение нового договора за один день, как они мне и обещали. Я не возражала — один раз нарушить режим не страшно, а участие в их разговоре всегда приводило меня в трепетное благоговение. А уж после почти двухмесячного пребывания дома и подавно.
И надо же, чтобы в тот единственный день, когда я сбежала из дома, в тот единственный день, когда я решила отложить обед, мне позвонила мать. И именно в обеденное время. А я уже отвыкла телефон на работе отключать. Прикрыв ладонью трубку, я извинилась и сказала, что отлучусь буквально на пару минут. У меня, видно, такое лицо было, что Сан Саныч даже не нахмурился — кивнул молча, бросив на меня озабоченный взгляд.
Выскочив в нашу комнату, я оглянулась по сторонам — ага, все собрались у кухонного столика. Пробравшись в противоположный угол, я принялась врать матери, что мы с моим ангелом поехали, наконец, по магазинам — приданое малышу покупать. Она сочла такую причину переноса обеда достаточно веской, но не удержалась, чтобы не отругать меня за то, что я с ней предварительно список покупок не обсудила.
— Точно ведь что-то забудешь, — проворчала она.
Клятвенно заверив ее, что я проконсультировалась не с одной молодой мамой, я даже согласилась на инспекционный осмотр — но ближе к концу недели. Господи, слава Богу, что в ближайшие дни работы практически не будет — к выходным это приданое у меня, кровь из носу, должно быть.
Опустив телефон, я вдруг заметила, что атмосфера у кухонного столика несколько отличается от нашей обычной обеденной. Нельзя сказать, что там оживления не хватало, но оно возникало какими-то волнами. Я озадаченно прислушалась… и поняла, что имел в виду мой ангел под расширением сферы деятельности. Похоже, он провел первую половину дня, наблюдая за моими сотрудниками в работе, и сейчас устроил им психологический тренинг по повышению квалификации. Возвращаясь в кабинет Сан Саныча, я поймала его взгляд и незаметно показала ему большой палец. Он расплылся в самодовольной усмешке.
Закончили мы где-то к четырем. Сияя, как новая копейка, Сан Саныч в шутку поинтересовался, когда же теперь Франсуа порадует нас новыми предложениями. Франсуа замялся. Сан Саныч мгновенно встал в охотничью стойку. Я мысленно чертыхнулась — есть уже хотелось, спасу нет! Оказалось, что новые предложения у Франсуа уже есть, и даже оформленные в небольшой каталог, но он не решился брать его с собой, чтобы дать мне время немного передохнуть. Сан Саныч уставился на меня умоляющими глазами.
— Ну, конечно, нужно было брать! — рассмеялась