не сдерживать больше свое любопытство.
— Это — его дело, — сурово ответил он. — И поверь мне, мало этой руке не покажется. И голове, которая ее направила. А Тоша, как мне кажется, сможет разыскать между ними связь… — Он глянул на меня, прищурившись, и добавил: — Так что я на работу поехал, а ты спать ложись. И не надо мне рассказывать, что ты уже выспалась, — прихлопнул он рукой по столу, хотя я и рта не успела раскрыть. — Я думаю, что сегодня пораньше освобожусь — сразу тебя заберу, и поедем к Марине.
Теперь, когда напряжение немного спало, я действительно вдруг почувствовала себя совершенно разбитой, но сразу после его ухода лечь спать мне, разумеется, не удалось. Вера Леонидовна сначала расплакалась и долго не могла подобрать слова благодарности моему ангелу, но потом даже слушать меня не захотела в отношении того, что в постоянном дежурстве возле Марины нет больше надобности.
Со Светкой тоже парой фраз дело не обошлось. Сначала у нее в сознании слова «Марина» и «авария» никак не связывались, потом мне пришлось долго объясняться, почему мы не сообщили ей сразу, и, под конец, она заставила меня раз десять повторить, что на данный момент явная опасность миновала.
Мысленно поблагодарив моего ангела за то, что подобный разговор с Тошей он взял на себя, я кое-как доковыляла до спальни и рухнула на кровать. Только и успела, прежде чем провалиться в сон, малышу повторить, что у него совершенно невероятный отец…. для которого не существует никаких преград…. что ему нужно брать с него пример…. в тех случаях, когда он оказывается на высоте…. каковые случаи я научу его различать…. поскольку их не всегда сразу разглядишь…
Проснулась я около четырех и тут же почувствовала, что в доме я не одна. Признаки жизни доносились, естественно, из кухни. Выбравшись туда, я увидела, что мой ангел нырнул по пояс в холодильник.
— Ты, что, сразу меня разбудить не мог? — хрипло, со сна, поинтересовалась я.
За дверцей холодильника послышался грохот, и через мгновенье этот вечный голодающий выбрался наружу, досадливо потирая рукой затылок.
— Да я только что пришел! — возмущенно завопил он. — Вот только чай успел на плиту поставить!
Так, не рычит, а орет — значит, все в порядке. Правда, судя по накалу возмущения в голосе, дома он уже давно, и, наверно, не вынимал еду из холодильника, а назад уже ставил. Ну, и ладно — на голодный желудок с ним в больницу ехать…
У Марины мы застали и Веру Леонидовну, и Светку. У Веры Леонидовны при нашем появлении глаза снова тут же оказались на мокром месте, и она вцепилась в моего ангела, лепеча что-то о том, что отныне вся ее семья перед ним в неоплатном долгу. Чтобы не нарываться на еще один выговор медсестры, он увел ее в коридор, оставив нас со Светкой наедине с Мариной.
— Слушай, это действительно Анатолий эту швейцарскую панацею где-то раздобыл? — спросила меня она, проводив их задумчивым взглядом.
— Угу, — гордо кивнула я. — Всю ночь со Стасом где-то ездили.
— С каким Стасом? — встрепенулась Светка.
— Да так… знакомый Анатолия, уклончиво ответила я, в то время как Марина небрежно заметила: — Наш общий знакомый.
Светка подозрительно нахмурилась, переводя взгляд с меня на Марину.
— Да неважно, кто его раздобыл, — постаралась я увести разговор от дальнейших скользких расспросов, — главное — чтобы подействовало. Ты вообще как себя чувствуешь?
Выглядела Марина определенно лучше. Шевелиться ей еще явно было трудно, но та вчерашняя страшная, мертвенная бледность уже сменилась почти нормальным цветом лица. Говорила она еще медленно, но в голосе ее уже время от времени прорывались знакомые насмешливые нотки. И главное — у нее ожили глаза: появилось в них то выражение, которое обычно предшествует заявлению врачей о том, что дело, похоже, идет на поправку.
— Да как-то странно, — поморщилась Марина, попытавшись пожать плечами. — Как-то слишком отчетливо все части тела ощущаются. Причем так, словно они в аварийном режиме работают, устраняя причину неполадки.
— Ну, так и должно быть! — просветила Светка и меня заодно. — Ведь, насколько я поняла, действие этого лекарства направлено на мобилизацию внутренних ресурсов организма — чтобы он своими силами восстановился.
Мы еще некоторое время поговорили о том, как важно не глушить человеческий организм лошадиными дозами химических препаратов, полностью лишая его способности сопротивляться недугу, а просто поддерживать его жизнедеятельность, позволяя матушке-природе самой решить, как перераспределить в кризисный момент довольно приличный запас сил, выделенных этому организму при его создании.
— А что врачи о твоих перспективах говорят? — спросила я.
— Если хуже не станет, — ответила Марина, — то завтра в обычную палату переведут. А дальше, говорят, наблюдать будут, — поморщилась она. — Я у них сейчас — что-то вроде неизвестного науке феномена. Никак не могут поверить, что мой организм самостоятельно, без костылей, на путь выздоровления вырулил. Хотят поизучать, как ему это удается. — Под конец своей тирады она уже откровенно фыркнула.
— И очень хорошо! — вскинулась Светка. — Не вздумай с ними спорить — им виднее. А то, как бы не получилось, что у тебя в этом аварийном режиме все ресурсы израсходуются. Тебе один комплект органов на всю жизнь выдан — пожалей ты их, дай постепенно восстановиться.
Я горячо поддержала Светку — очень уж не хотелось потом еще раз Марину спасать. Пусть лучше ее в больнице подержат, пока не выяснится, с чего это у нее машина забарахлила. А еще лучше — пока тем, кто к этому причастен, мало не покажется. Почему-то, когда мой ангел сказал, что с ними сейчас Стас разбирается, я сразу поверила, что им встреча с ним надолго запомнится.
— Да так это все некстати! — раздраженно вздохнула Марина. — Столько дел застопорилось!
— Подождут твои дела — никуда не денутся, — перешла было Светка на поучительный тон, но тут в дверь палаты просунулась голова моего ангела.
— Слушайте, тут Тоша пришел — у него времени мало, пустите поговорить?
С Тошей мы со Светкой столкнулись прямо в двери палаты — он едва пропустил нас, коротко кивнув и решительно шагнув внутрь. Первое, что мне бросилось в глаза — это чрезвычайно мрачное выражение его лица. Слишком мрачное — даже учитывая обстоятельства, в которых мы встретились. Да и потом — не мог мой ангел не объяснить ему, что состояние Марины уже улучшается. Похоже, у него у самого есть причины горбиться и на весь мир исподлобья поглядывать. Я в очередной раз поклялась себе немедленно спровоцировать его на откровенный разговор.
В коридоре, однако, больше никого