помимо всего прочего Фердинанду следует самому перелистать немало книг, прежде чем он примется за занятия с ребенком. А откуда ему взять на это время? Ты же целыми днями заставляешь его заниматься своими делами!
– Но, Ретт, я же на седьмом месяце беременности! Разве ты разрешишь мне заниматься ими самой?
– Не говори глупостей и не строй из меня дурака, пытаясь объявить безвыходным положение дел. У тебя, моя дорогая, есть два здоровых лоботряса, которые целыми днями просиживают в конторе, ничем не занимаясь.
– Но они ничего не смыслят в делах!
– Так зачем же ты их держишь?
– Им находит применение Герберт и в основном физическое. Он просто не может без них обойтись!
– Я думаю Герберту вполне хватило бы и одного из них, а второй мог заменить Фердинанда.
– Но, Ретт, я же сказала, что ни один из них не способен шевелить мозгами так, как Фердинанд и если поручить им что-то серьезное, они просто все испортят!
– А я думаю, что они больше притворяются и вполне выгодно пользуются репутацией никчемных людей! Ну в самом деле, зачем им шевелить мозгами и решать какие-то вопросы, когда гораздо интересней целыми днями дуться в карты, а между делом таскать туда-сюда тюки с хлопком и штуки материй!
– Ох, Ретт! Но Фердинанд мне просто необходим! – воскликнула Скарлетт взглянув на него с мольбой. – Неужели ты думаешь, что легко вот так сходу найти хорошего помощника? Да если он сейчас уйдет в сторону, все мои дела, налаженные с таким трудом, встанут!
– Но Уэйду он тоже необходим именно сейчас! И не пытайся меня разжалобить, дорогая, пользуясь своим деликатным положением! Я-то знаю, что все твои дела уже вполне прилично откатаны и вовсе не нуждаются в таком ведущем паровозе, как Фердинанд.
– Но, Ретт!
– И никаких, но! – он повелительно прикоснулся ладонью к ее губам, заставив замолчать, а потом самодовольно чмокнул в щеку.
Их разговор так и остался незаконченным, ибо Скарлетт знала, что теперь ей необходимо подойти к делу совершенно по – иному. И она, как всегда, решила подумать об этом завтра, после чего положила голову на плечо Ретту и постаралась заснуть.
А сегодня с утра Ретт уехал и у нее появилась возможность побыть наедине и обдумать план предстоящей атаки по завоеванию Фердинанда. Но, как назло, ничего подходящего ей на ум не приходило. Она не могла придумать ни одного существенного довода, который заставил бы Ретта отречься от своего решения – вернуть молодого человека на подобающее ему место, которое он и занимал в их доме. Промучившись два часа кряду, Скарлетт решила еще раз пойти на приступ тем же путем, что и вчера и если потребуется, даже всплакнуть!
Она подошла к окну и выглянула во двор. Ветер уже вовсю разошелся и начал беспрестанно теребить низкорослые декоративные кустарники, растущие вдоль забора. Дождь тоже усилился, и по стеклам побежали косые струйки воды, стекающие вниз и с шумом ударяющиеся о металлические карнизы.
Скарлетт постояла совсем недолго, наблюдая за разыгравшимся ненастьем и через некоторое время услышала шум приближающейся кареты. Карета въехала во двор и направилась к парадному входу по подъезной аллее. Это приехал Ретт. Скарлетт, пытаясь выдавить из себя слезу, наблюдала за тем, как он вышел из кареты, раскрыл зонтик и улыбаясь, приветливо помахал ей рукой. А она стояла с печальным лицом и злилась на себя за то, что ей никак не удавалось расплакаться. Уж о чем только она не думала и что только не представляла, пытаясь разжалобить себя, но у нее ничего не получалось.
Как только Ретт подошел к ступенькам крыльца и скрылся из вида, она с усилием принялась тереть себе глаза, чтобы они покраснели и продолжала этим заниматься до тех пор, пока Ретт не появился на пороге гостиной. Надев на себя грустную улыбку, она скромно подставила ему щеку для поцелуя и опустила глаза.
Вот сейчас он, как всегда, легонько возьмет ее за подбородок и приподнимет голову, пытаясь заглянуть в глаза – подумала она – а там уж…
Однако на этот раз Ретт ничего подобного не сделал. Он быстро чмокнул ее в подставленную щеку, после чего иронически улыбнулся.
– Можешь ничего не выдумывать, дорогая – сказал он – и прекрати грустить, когда тебе совсем этого не хочется. Я оставляю тебе твоего незаменимого Фердинанда. Скарлетт подняла глаза.
– Оставляешь?
– Да. Я думал об этом сегодня с самого утра. Какой прок за него бороться?! Ведь ты же вконец изведешься, если я отниму его у тебя, да и мне не дашь никакого покоя!
– О, Ретт, я тебе так благодарна! И знаешь, я обещаю, что буду отпускать его к Уэйду как можно чаще.
Ретт засмеялся.
– Ты обещаешь?! Ну да, конечно! Нет уж, моя дорогая собственница, я думаю, что теперь следует подыскать Уэйду другого гувернера. А пока его нет, придется мне самому засучить рукава и тряхнув стариной, вплотную засесть за учебники. Я буду с ним заниматься и не допущу чтобы он хоть на йоту отстал от этого заносчивого Патрика Мертимера.
О, Ретт! – сердце Скарлетт затопила благодарность.
– Господи, какой же ты хороший! «Обними меня!» – и она протянула к нему руки.
– Ну, если сумею обхватить тебя за талию, то непременно это сделаю. – Сказал он шутливо и приблизившись к ней, нежно обнял.
– Ой! – воскликнула Скарлетт.
– Что такое?
– Он сегодня весь день дерется! – сказала она, счастливо улыбнувшись. – Вот и сейчас ударил меня совершенно неожиданно, да так сильно! Прямо богатырь какой-то, а не ребенок!
– В какое место? Дай послушать.
Ретт опустился на колени, прижимаясь ухом к ее животу.
Богатырь, а ведь это может быть мальчик. – Подумала Скарлетт и в ее глазах появилась тревога.
– Ну, а теперь еще что? – спросил Ретт, поднимаясь с коленей и заглядывая ей в глаза.
Ретт, а если… Она смутилась. – Ну… если это будет мальчик, как ты станешь к нему относиться?
Ретт подошел к ней сзади и бережно обнял за плечи, прижавшись щекой к ее виску.
– Ты хочешь знать, буду ли я его любить так, как любил Бонни?
– Да.
– Ты знаешь, любовь моя, что меня в тебе особенно поражает?
– Конечно же, нет!
– То, что ты, имея практичный, трезвый ум, способна в единочасье решить множество сложных задач, а в жизни обыденной, повседневной, можешь не заметить самого главного!
– Ах, Ретт, вечно ты говоришь загадками!
Он засмеялся.
– Ну, хорошо! Я скажу тебе, что буду безумно любить этого ребенка, будь то мальчик или девочка, не важно. И я буду его