Только водная поверхность, порозовевшая под закатными облаками, была пуста.
Неужели он уплыл?.. Отправился искать компас, чтобы исчезнуть…
Что-то внутри треснуло, выстреливая искрами. Наверное, еще одна балка. Больше нет кровати, что пахнет лавандой и мятой…
— Молния! — слабый вскрик Бродяги заставил душу Рины затрепетать.
Она бросилась на голос кота, плюнув на безопасность и с дрожью сердца огибая дом с правой стороны над обрывом. На миг океан качнулся далеко внизу, обдало жаром, но вот — она уже в саду с догорающими деревьями и обваленным парником. Бродяга сидел здесь, понурив голову, а к его боку жались трое котят. Идеально белая Айн, и Цвай, и Драй, в пепле и саже.
— Бродяга! — бросилась Рина на землю к дорогому коту и сгребла его в охапку. — Ты живой!
— Но Молния… — всхлипнул кот, — спасала котят и, когда сбросила Драя из окна, второй этаж обвалился…
Из глаз Айн и Цвая текли крупные слезы, а Драй чуть ошалело шевелил ушами.
Рина посмотрела на дом, все еще прижимая черного кота к груди. Ведьминскому дому осталось недолго.
— А где Ракель? — вдруг вспомнила она и вскочила.
— Внутри… — вздохнул кот, — вместе с Зеленым…
— Вместе с Зеленым?!. — Рина разжала руки, и кошак приземлился на четыре лапы на землю.
— Он только что взлетел на холм и с безумным взглядом искал тебя. Я думал, ты там, — кивнул кот на дом.
Рина на миг замерла, вылупив глаза, а затем поднесла руки к горлу и вскричала:
— Не-ет! — и бросилась туда, где еще властвовал огонь.
* * *
— Ты опалила брови, — услышала она над собой голос, ветер и морской прибой.
Рина открыла глаза. Лицо Зеленого, с легким ожогом на скуле, в саже, склонилось над нею. Он улыбался. И на нем тоже не было бровей.
— Кто бы говорил, — бросилась Рина мужу на шею со всхлипом, обнаружив, что и так сидит у него на руках.
За его спиной увидела довольно ухмыляющуюся Ракель, что отвлеклась на сцену от перевязки лапы Молнии. Живой, грязной и почти здоровой, а вокруг нее крутились котята, и Бродяга лизал своей полосатой рыжей кошке нос. Рина отстранилась от мужа, чтобы снова заглянуть в эти глаза с миллионами лет.
— Вы все живы! — воскликнула она, положив ладони ему на щеки.
Перри поморщился и осторожно сместил ее ладонь с ожога.
— Конечно, живы… А кто-то с сотрясением мозга сунулся в рушащийся дом и едва не угробил себя… Впрочем, это было твоим увлечением еще с Италии.
Рина всхлипнула и прижалась к Зеленому. Торопливо она заговорила:
— Не уходи, пожалуйста… Не исчезай… Люди… всегда будут толпой с меняющимися желаниями… А мы не должны менять историю. Мы просто должны писать свою. Не важно, в каком времени, в каком месте, это совсем не важно! Если же ты непременно должен сражаться за свою идею и намерен исчезнуть, то я исчезну с тобой… Даже не говори ничего, понятно?! — Рина приложила палец к его губам, видя, как он улыбается и собирается возражать. — Звездный Капитан, тоже мне! Беспокоится обо всех, кроме себя! Я же клялась, и ты клялся… Что даже после смерти… Так что это не обсуждается — никуда я без тебя не отправлюсь. Ни в будущее, не в прошлое! Да, и между прочим, компас замыкает круг времен, его нашли в Бермудском…
— Теперь нам нет дела до Компаса, — вдруг сообщил рядом Бродяга, потираясь головой о ноги Рины, не уместившиеся на коленях Зеленого.
— Почему?.. Ведь он близко и…
— Антон отнял октант, — пояснил Зеленый, снимая ее палец со своих губ, а потом заправляя ее волосы за ухо и распутывая кончики пальцами правой руки. — И я теперь ничего общего со Светочами не имею.
— То есть… — Рина потеряла дар речи. — То есть… — она искала слова и не находила.
— Мы схватились на фелюке, но, когда дом, в котором вы скрылись, загорелся, мне стало плевать на все, — усмехнулся Зеленый, читая на лице Рины радостное изумление. — И теперь я такой же человек, как и другие. Сухаревский же — Светоч. И перенесся в какое-то пространство.
— Вот идиот, — прокомментировала Ракель. — У него ведь морская болезнь.
Зеленый расхохотался. Весело и свободно.
— Я думал, что октант дает свободу, а любовь ограничивает. А оказалось… — он посмотрел на Рину долго и многозначительно.
Ракель кашлянула.
— Тут… это… — и сунула Рине в руки горячий перстень, быстро ретируясь к котам. — Да, Молния, они уже муж и жена.
— Она спасла Молнию и теперь с ней разговаривает, — фыркнула Рина, надевая перстень с аметистом на палец и любуясь, как закатный луч играет в гранях камня.
— Что это? — Перри взял ее за запястье, придирчиво вглядываясь в собственный подарок. — Разве у тебя