Читать интересную книгу Тэсс из рода дЭрбервиллей. Джуд Незаметный - Томас Гарди

— Как ты себя чувствуешь, дружочек? — спросила она. — Это я, Арабелла.

— Где я?.. Ах да!.. Ты меня приютила… Я закутил, заболел… Вывалялся в грязи — ах, какая мерзость!

— Ну и оставайся здесь. В доме только отец и я, ты сможешь отдохнуть у нас и поправиться. Я схожу в твою мастерскую и скажу, что ты слег.

— Хотелось бы мне знать, что думает мой квартирохозяин.

— Я дойду до него и объясню. Ты не хочешь с ним расплатиться? А то, чего доброго, подумает, что мы сбежали.

— Хорошо. Деньги там, в кармане.

Равнодушный ко всему, Джуд закрыл воспаленные глаза, болевшие от дневного света, и, казалось, вновь задремал. Арабелла взяла его кошелек, тихо вышла из комнаты и, одевшись, направилась к дому, который они покинули накануне вечером.

Не прошло и получаса, как она появилась из-за угла вместе с подростком, катившим тележку, нагруженную пожитками Джуда и кое-какими вещами, которыми она пользовалась во время своего короткого пребывания у него на квартире. Джуд был до того плох после злосчастной вчерашней попойки и терзался такими душевными муками от потери Сью и от сознания, что поддался Арабелле в своем полузабытьи, что, увидев свой жалкий скарб распакованным и разложенным в чужой спальне вперемежку с женскими платьями, он даже не сообразил, каким образом его вещи очутились здесь и что это означает.

— Так вот, — заявила Арабелла отцу, спустившись вниз, — теперь надо несколько дней держать в доме побольше хорошей выпивки. Я знаю Джуда: если на него накатит стих, это с ним бывает, от него не дождешься порядочного отношения, и я останусь с носом. Его надо держать навеселе. У него есть кое-какие деньжонки в банке, а пока он отдал мне свой кошелек для текущих расходов. Из этих денег я оплачу разрешение на брак, его надо иметь под рукой и ловить момент, когда Джуд будет в подходящем настроении. А ты возьми на себя спиртное. Было бы недурно устроить небольшую вечеринку с друзьями. И для лавки была бы реклама, и мне на руку.

— Попойку-то устроить нетрудно, была бы охота выставить выпивку и закуску… А ведь и правда, это хорошая реклама для торговли.

Дружеская пирушка, затеянная Арабеллой для того, чтобы окончательно обработать Джуда, состоялась три дня спустя, когда у него более или менее прошла страшная головная боль и резь в глазах, хотя он все еще плохо соображал от рюмок, которые подносила ему Арабелла, желая, как она выражалась, выдержать его тепленьким.

Ее отец лишь совсем недавно открыл свою убогую лавчонку, в которой торговал свининой и колбасой, и покупателей у него было мало, так что вечеринка действительно была для него хорошей рекламой, и после нее семейство Донн приобрело шумную славу в определенных кругах кристминстерского населения, знать не знавших ни колледжей, ни их научных достижений, ни их традиций. Когда Джуда спросили, не желает ли он пригласить еще каких-нибудь гостей, кроме тех, что позвала Арабелла и ее отец, он с мрачным юмором и отчаянностью назвал дядюшку Джо, Стэгга, разорившегося аукционера и еще нескольких завсегдатаев пресловутого трактира, памятного ему по его запою много лет назад, не преминув упомянуть при этом Веснушку и Приют Наслаждения. Арабелла охотно включила мужчин в число приглашенных, но перед дамами подвела черту.

Был и еще один знакомый, которого не позвали, хотя он жил на их улице — Оловянный Тэйлор. Однако в тот вечер, возвращаясь поздно с работы, он зашел в лавку взять свиных ножек. Таковых не оказалось, но ему обещали, что утром будут. Во время разговора Тэйлор случайно заглянул в заднюю комнату и увидел сидевших за столом гостей — картежная игра, возлияния и всяческое веселье за счет Донна шли полным ходом. Тэйлор отправился домой спать, а наутро, выходя на работу, первым делом вспомнил о вчерашней пирушке у Доннов. Едва ли стоит в такой ранний час заходить в лавку за заказом, подумал он, ведь Донн с дочерью, наверно, еще не встали после попойки. Однако, проходя мимо их дома, он увидел, что дверь открыта, и услышал за ней голоса, хотя ставни лавки были опущены. Тэйлор прошел через лавку, постучал в дверь задней комнаты и открыл ее.

— Вот те на! — вне себя от изумления, воскликнул он.

Хозяева и гости сидели за картами, курили и болтали точно так же, как вчера в одиннадцать часов; горел газ, и шторы были опущены, хотя на улице уже часа два, как рассвело.

— Да, да! — смеясь, вскричала Арабелла. — Мы как сидели, так и сидим! Стыд и срам, правда? Только у нас, видите ли, что-то вроде новоселья, и наши друзья не торопятся. Входите, мистер Тэйлор, присаживайтесь.

Разорившемуся торговцу церковной утварью приглашение пришлось по душе, и он вошел и сел.

— Потеряю четвертак, ну да шут с ним! — сказал он. — По правде сказать, я глазам своим не поверил, когда увидел вас. Ну, словно опять очутился здесь вчера вечером.

— Так оно и есть. А ну-ка, налейте мистеру Тэйлору!

Только теперь он разглядел, что Арабелла сидит рядом с Джудом, обнимая его. По его лицу и по лицам остальных гостей видно было, что выпито немало.

— Мы, видите ли, выжидаем время перед некоторой юридической процедурой, — продолжала она кокетливо, пытаясь выдать багровость своей физиономии за девичий румянец. — Мы с Джудом решили помириться и опять связать себя узелком, мы поняли, что не можем жить друг без друга. Вот нам и пришла блестящая мысль сидеть до того самого часа, когда можно будет пойти и без долгих церемоний сделать это.

Джуд, казалось, не замечал ни ее болтовни, ни того, что происходит вокруг. Приход Тэйлора воодушевил собравшихся, и все продолжали бражничать, пока Арабелла не шепнула отцу:

— Теперь, пожалуй, можно идти.

— Но ведь священник ничего не знает.

— Знает, я предупредила его вчера вечером, что мы, наверное, придем между девятью и десятью утра. Надо сделать все пораньше и как можно скромнее, так будет приличнее. Ведь это наша вторая свадьба, люди могут заинтересоваться и прийти поглазеть. Он со мной согласился.

— Прекрасно, я готов, — отозвался Донн, вставая и потягиваясь.

— Ну что же, дорогой, — обратилась Арабелла к Джуду, — пойдем, как обещал.

— Когда и что я тебе обещал? — спросил Джуд, которого она, обладая специальными познаниями по этой части, напоила так, что он словно опять протрезвел или, во всяком случае, казался трезвым тем, кто его мало знал.

— Как так? — притворно всполошилась Арабелла. — Да ты же несколько раз обещал на мне жениться, пока мы тут сидели! Вот и все эти джентльмены слышали.

— Не помню, — упрямо возразил Джуд. — Для меня на свете существует только одна женщина, но в этом Капернауме{227} я не стану поминать ее имя.

Арабелла взглянула на отца.

— Будьте порядочным человеком, мистер Фаули, — сказал Донн. — Вы уже несколько дней живете здесь с моей дочкой лишь потому, что женитесь на ней. Разумеется, я никогда не потерпел бы такого в моем доме, если бы это не подразумевалось. Вы обязаны жениться, — для вас это дело чести.

— Оставьте в покое мою честь! — с жаром вскричал Джуд, поднимаясь со своего места. — Я скорее на вавилонской блуднице женюсь, чем поступлю нечестно! Не рассматривай это как намек на себя, милочка. Это всего-навсего риторическая фигура, — гипербола, так это в книжках называется.

— Оставьте свои фигуры при себе и лучше заплатите долг друзьям, которые приютили вас, — заявил Донн.

— Если, как мне говорят, честь обязывает меня жениться на вашей дочери, хотя, убей меня бог, не знаю, как я здесь очутился, то я женюсь на ней, да поможет мне господь! Никогда я не был бесчестным по отношению к женщине или любому живому существу. Я не из тех, кто спасает себя за счет слабого!

— Ну, ну, успокойся, дружочек, он это так, — сказала Арабелла, прижимаясь щекой к его щеке. — Иди умойся, приведи себя в порядок, и пойдем. Ну, помирись с папашей.

Донн и Джуд пожали друг другу руки, и Джуд поднялся с Арабеллой наверх и вскоре вернулся опрятный и спокойный. Арабелла тоже наспех прихорошилась, и вместе с отцом они вышли на улицу.

— Не расходитесь, — обратилась она к гостям перед уходом. — Я велела служанке приготовить завтрак, и когда мы вернемся, все вместе и позавтракаем. Чашка хорошего крепкого чаю даст вам силы добраться до дому.

Когда Арабелла, Джуд и Донн ушли по своим брачным делам, гости, разгоняя дремоту, принялись с интересом обсуждать происходящее. Оловянный Тэйлор, самый трезвый из всех, рассуждал наиболее связно.

— Не стану говорить против друзей, — сказал он, — только чудно это, что они снова женятся. Я так понимаю: уж если не могли ужиться первый раз, молодые да покладистые, то уж во второй и подавно не уживутся.

— А вы уверены, что он на ней женится?

— А что ж, и женится, раз честь заела.

— Ну, так сразу он навряд ли что-нибудь сделает. Ведь у него и разрешения-то на брак нет.