Тут же, впрочем, приходили мысли, что, может быть, это и к лучшему. Его не назначат никуда заведующим, и он станет искать себе места какого-нибудь, хотя бы в ростовской городской управе или думе… Может быть, наконец, и репетитором: давать уроки, готовить к экзаменам на аттестат зрелости… «Ростов — большой портовый город, — думал он, — как же можно в нем не найти себе работы?»
Поезд еще только гудел вдалеке, когда он вместе с Наровлянским вышел из брички и внес свои чемоданы в небольшой, но густо набитый людьми зал станции.
«Пустяки! — продолжал бодро думать он о своем. — Только бы суметь продержаться две-три недели, а продержаться с теми даже деньгами, какие у него, вполне можно. Говорил же Коля Худолей, что для него и пять рублей большие деньги».
Вспомнив Колю Худолея, Матийцев даже улыбнулся, так его подбодрила энергия этого бывшего гимназиста, совсем почти еще мальчика… «Где-то он теперь?» — подумал он и непроизвольно как-то стал разглядывать всех, кто толпился тут в ожидании поезда, — а вдруг увидит Колю!
Коли Худолея не встретили глаза Матийцева, но среди совершенно незнакомых лиц мелькнуло на миг и заслонилось тут же другими какое-то тоже как будто знакомое ему, недавно где-то виденное лицо. Показалось даже ему, что лицо это намеренно отвернулось, чуть только он на него глянул.
Еще пытался он припомнить и догадаться, кто бы это мог быть, как Наровлянский потащил его за локоть к кассе брать билет, частя при этом:
— Знаете, что я вам скажу, господин Матийцев, да? Вы оставьте-ка свой этот Ростов и поедемте лучше всего со мною вместе в Харьков, да?
— Нет, нет, зачем же мне Харьков? — решительно воспротивился Матийцев, освобождая свой локоть. — В Харькове я совершенно никого не знаю, а Ростов — это другое дело…
Впрочем, Наровлянский и не настаивал: он спешил к билетной кассе.
А не больше как через десять минут он уже раскланивался с ним, стоя на подножке вагона. Тут же после того, как тронулся поезд, Матийцев в толпе на перроне заметил опять то же самое знакомое лицо, которое теперь уж хотя тоже отвернулось, однако не сразу, что позволило припомнить его: видел совсем недавно в городе, где его судили и оправдали. Это был тот самый околоточный надзиратель, с которым имел он неприятный разговор по поводу пьяного на улице. Он был притом в той же своей полицейской форме, так что смешать его с кем-либо другим было нельзя. Непонятным несколько показалось Матийцеву только то, что он оказался здесь, на станции, но, конечно, мало ли куда могли его послать по тем или иным служебным делам.
Впрочем, он тут же ушел куда-то, чуть только покатились один за другим вагоны. Матийцеву показалось, что он с этим поездом ждал кого-то, вернее всего — свое начальство, и вот, обманувшись в ожиданиях, ушел с досадой.
На перроне после отхода поезда опустело, почему и сам Матийцев вошел в станционный зал посмотреть на свои чемоданы.
Чемоданы, оставленные им под присмотр какой-то старушки, собиравшейся ехать в направлении на Ростов, были в целости, но околоточный, стоявший в выходных дверях рядом с массивным, бородатым, немолодым уже станционным жандармом, как будто никуда не думал уходить. Матийцев догадался, конечно, что он остался теперь ожидать поезда на Ростов, так как этот поезд доставит его обратно в свой город. Должно быть, он плохо спал перед тем ночью, потому что теперь, говоря с жандармом, широко, ожесточенно зевал, прикрывая, приличия ради, рукою рот.
Матийцев прошелся раза два по залу, где уже становилось слегка сумеречно, потом сел на скамейку около своих чемоданов, и тут, как ни странно было это ему видеть, к нему прямо от дверей бодрой деловой походкой подошел околоточный, остановившись, составил каблуки вместе, взял под козырек и спросил самым вежливым тоном:
— Опять к нам едете, господин Матийцев, или дальше?
— А вы откуда знаете мою фамилию? — удивился Матийцев.
— Да вы же сами мне ее и сказали дней сколько же… пять, что ли, тому назад! — удивился в свою очередь и околоточный его забывчивости.
Только теперь припомнил Матийцев, что действительно сказал, хоть и не тогда, когда городовой тащил пьяного за ноги и вниз головой.
— Да, сказал… Однако вы ведь могли и забыть?
— Недели через три, пожалуй, забыл бы, — весело ответил околоточный. — У меня память так себе, не особенная, хотя пять дней каких-нибудь всего — это, я думаю, и всякий бы помнил… Нам, по нашей службе, память, конечно, нужна и даже есть такая наука, я слышал — память чтоб развивать.
— За-чем вам эта мнемоника, — махнул рукой Матийцев, — когда у вас вон на поясе револьвер, а через плечо шашка, как у гусара!
Околоточный счел нужным принять это за милую шутку, осклабился, снова взял под козырек и сказал:
— Присесть разрешите?
— Ну вот уж и «разрешите»! — недовольно буркнул Матийцев. — Как будто и без разрешения вы не могли бы сесть!
— Сессия окружного суда ведь кончилась уж, — вкрадчиво начал околоточный садясь, — значит, у нас там какое-нибудь другое вам подошло дело?
— Почему же вы думаете, что я к вам туда еду? — раздраженно уже заметил Матийцев.
— Ах, не к нам! Стало быть, дальше вы… Может быть, даже в Ростов? — откровенно старался догадаться околоточный, как бы не замечая его тона.
— Вот именно, в Ростов.
— Через полчаса билеты начнут выдавать, — осведомил его околоточный, зачем-то вытаскивая при этом черные часы из бокового кармана и сверяя их со станционными, висевшими на стене.
— А вы-то сюда зачем же попали? — спросил его Матийцев, чтобы спросить что-нибудь. — Ждали кого-нибудь, что ли?
Околоточный сделал вид, что удивился такому вопросу.
— Если бы кого я ждал, то и у себя бы мог дождаться, — усмехнулся он. — Нет, это я тут у тетки своей был. Не моя хотя тетка, а жены моей, ну да все равно, называю ее так: тетка… Домик у нее тут, а так же садик есть, ничего живут… Вот день выдался от службы свободный, а с другой стороны, жена просила съездить… Прогостевал у тетки денек, а теперь, значит, обратно.
Станционного жандарма в дверях теперь уже не было, но Матийцев заметил, как через эти двери вошел какой-то худощавый низенький человечек в кепке с пуговкой наверху, остановился около дверей и упорно смотрит только в одну сторону — на них двоих, сидящих рядом.
— Вот и тесть мой пришел меня проведать! — очень весело сказал тут околоточный. — Извините! — прибавил, дернув руку к козырьку, и пошел к нему.
Обняв его рукой за плечи совсем по-семейному, он вышел с ним на перрон, и Матийцев сразу успокоился, а то было уж ему несколько не по себе.
И почему-то тут же заработала мысль: «А зачем, собственно, ехать в Ростов?.. Не лучше ли в Петербург, к матери и сестре? Прожить бы там недели две-три, отдохнуть от всего, что пришлось пережить, может быть даже и попадется там какое-нибудь место… Пожалуй, что лучше будет сделать именно так, потому что денег у него очень мало. Проживет он их в Ростове, и что же дальше? Где и у кого там можно достать денег?»
Думая так теперь уже в направлении Петербурга, а не Ростова, Матийцев даже подивился на самого себя, почему такая трезвая, такая счастливая мысль не пришла ему в голову раньше. Правда, был все время какой-то стыд в душе явиться вдруг к матери и сестре выброшенным из жизни, но этот стыд он теперь счел совершенно детским. Если даже считать, что он действительно выброшен, то ведь только с должности заведующего шахтой, а совсем не из жизни, и это временно, конечно, и ничего тут особенного нет…
На поезд, идущий в сторону Ростова, отсюда садилось немного, — человек пять-шесть, как определил Матийцев, когда они потянулись гуськом брать билеты. Но он не поднялся с места, так как переменил уже очень твердо решение ехать в Ростов.
Однако возле него вдруг возник снова околоточный.
— Касса открыта, — сказал он.
— Да, я вижу, что открыта… Успею, — отозвался Матийцев.
— И даже я вам не советую здесь брать билет, господин Матийцев, — вкрадчиво продолжал околоточный. — Зрящая потеря денег, хотя деньги, конечно, небольшие. Ведь обер-кондуктор мне знакомый: до города он вас и бесплатно довезет, а там, конечно, возьмете… Все-таки вам экономия будет.
Так как Матийцев вскинул на него не только оторопелый, но даже и обиженный взгляд, он тут же добавил:
— Впрочем, это я ведь только так, — ваши интересы соблюдаю, а там как хотите, конечно: если имеете свободные деньги, отчего же не дать казне дохода?
— Я совсем передумал ехать в Ростов, — тщательно выбирая слова, сказал Матийцев. — Я решил ехать не в Ростов, а… — тут он запнулся несколько, но твердо добавил: — в Харьков.
— Что так вдруг? — сделал явно непонимающие глаза околоточный. — Ростов — там, Харьков — там! (Он показал рукой в разные стороны.) Кроме того, ведь поезд на Харьков когда же теперь сюда придет? Только ночью!