еды, для которых главное в жизни – поменьше думать и побольше развлекаться». Не менее ёмко о коммунизме высказался и политический философ, политолог и публицист С.Ф. Черняховский: это такое общество, где человек избавлен от необходимости тратить свою жизнь на добывание средств для физического существования и имеет возможность посвятить себя труду и творчеству. Где для него перестаёт быть главным потребление и основным становится познание и созидание.
Вот такой была советская эпоха на своём взлёте: страна строила новый мир, где те, кто был никем, должны были и становились всем.
Ленин жил и творил в определённой и чрезвычайно сложной эпохе. Мир он видел и понимал таким, каким тот был более века назад. Соответственно и его восприятие картины мира базировалось на существовавших именно тогда реалиях. И, безусловно, он не мог с высокой степенью точности знать, каким будет будущее. Но он очень хорошо знал то, каким это будущее должно стать. И для этого всеми силами старался создать необходимые условия для того, чтобы народ и страна уверенно двигались только вверх.
Но ему не хватило времени, чтобы самому осмыслить и применить этот подход к формирующемуся человеку будущего общества, распространить эти ценности, этот подход на все стороны жизни советского государства в более отдалённом будущем. Когда же Ленин ушёл, с творческим развитием революционной теории стали возникать проблемы. А с течением времени – всё больше и больше.
Нужно сказать и о том, что Ленин всегда был категорически против того, чтобы его мысли и тексты рассматривали как завершенную и непререкаемую истину. Он сам всегда безжалостно громил мелкобуржуазных демократов за их рабскую подражательность прошлому, за догматизм; за то, что они «понимают марксизм до невозможной степени педантски…Решающего в марксизме они совершенно не поняли: именно, его революционной диалектики… Им совершенно чужда всякая мысль о том, что при общей закономерности развития во всей всемирной истории нисколько не исключаются, а, напротив, предполагаются отдельные полосы развития, представляющие своеобразие либо формы, либо порядка этого развития»2. А это, безусловно, требует ухода от шаблонов, проявления смелости и гибкости мысли, принятия решений, соответствующих обстоятельствам и ведущих к ожидаемому результату.
И эта устремлённость Ленина к постоянному развитию, движению вперёд были свойственны ему во все периоды его жизни. А разве сегодня, в нынешней России, нам сознательность в ленинском понимании не нужна? Разве мы не думаем и не говорим о потребности новой большой идеи, о необходимости перестать воспитывать из молодёжи потребителей, уродовать их мировоззрение «компетенциями» вместо полноценных знаний?
Нам сегодня важно понимать и то –
Почему Ленин негативно относился к религии?
О недружелюбном отношении Ленина к религии не говорил и не судачил только ленивый. Существует даже легенда, что еще в юношеском возрасте Владимир сорвал в знак протеста с себя крестик. Может быть. Но серьёзные мировоззренческие принципы формируются в душе человека не одномоментно. Для этого нужно познать реальную жизнь, овладеть, как он же сам и говорил позже, «богатствами мировой культуры», увидеть и прочувствовать на себе действие того или иного явления. А у него такие возможности по отношению к церкви были. Володя Ульянов читал Писарева, Гоголя, Пушкина, Герцена. Ходил по улицам Симбирска, где на папертях сияющих золотом церквей толпился нищий люд. От отца знал о гонениях церкви на народные школы, где под её давлением приходилось общеобразовательные предметы заменять «законом божиим».
В биографии В.И. Ленина имел место и эпизод, когда он защищал в Самарском суде крестьянина Василия Муленкова, которому «за богохуление» грозила ссылка на каторгу до восьми лет. Что же совершил этот человек? Оказывается, будучи в подпитии, он вошел в бакалейную лавку и «матерно обругал Богородицу и Святую Троицу». Да, поступок не лучший, но тяжесть наказания явно неадекватна. Адвокату Ульянову тогда удалось добиться, чтобы бедняге дали только год лишения свободы, но осадочек, как говорится, остался. Кроме того, он, как юрист, безусловно, знал действовавшее тогда «Уложение наказаний уголовных и исправительных от 1845 года». А оно по разделу «О преступлениях против веры» было более чем суровым. За богохульство в церкви полагалась ссылка и каторжные работы до 20 лет, телесные наказания, клеймение; за несогласие с церковью в печатном издании грозила ссылка в Сибирь и телесные наказания; за уклонение от крещения и воспитания детей в православной вере – заключение до 2 лет. И такого рода статей было более десятка. Ничего удивительного нет в том, что подобный клерикализм на русской почве вызывал у него отторжение. А после изучения марксовых трудов точка зрения на религию и клерикализм сформировалась окончательно. И этой точке он не изменял всю жизнь. Особенно выпукло диссонанс между Лениным и церковниками проявился после победы Октября.
С одной стороны советские власти не мешали ни Русской православной церкви, ни другим российским конфессиям осуществлять свою деятельность. На Поместном Соборе, проходившем в 1917–1918 годах, в стране было восстановлено патриаршество и провозглашена самостоятельность церкви, патриархом избран митрополит Московский Тихон. Важно отметить, что вновь избранный патриарх чуть ли не сразу подверг большевиков анафеме. При всём этом Ленин очень бережно относился к чувствам верующих людей, Так, например, в апреле 1921 года в записке Молотову он писал: «Если память мне не изменяет, в газетах напечатано письмо или циркуляр ЦК насчет 1 мая, и там сказано: разоблачать ложь религии или нечто подобное. Это нельзя. Это нетактично. Именно по случаю пасхи надо рекомендовать иное: не разоблачать ложь, а избегать, безусловно, всякого оскорбления религии. Надо издать дополнительно письмо или циркуляр. Если Секретариат не согласен, то в Политбюро». Еще раньше, в 1919 году, в написанном им проекте программы РКП он предупреждал соратников о необходимости заботливо избегать «всякого оскорбления чувств верующей части населения».
Но, с другой стороны, уже в декабре 1917 года вышел декрет СНК, который вполне ожидаемо провозгласил свободу совести, отделение церкви от государства и школы от церкви. Гражданам предоставлялось право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, свободно исполнять религиозные обряды, не посягая на общественный порядок, права других граждан и Советской Республики. Обучаться и обучать религии разрешалось лишь «частным образом». Религиозные общества лишались прав юридического лица и владения собственностью. Конечно, церковь приняла эти решения «в штыки», а с началом Гражданской войны многие священники где-то тайно, а в большинстве случаев открыто поддерживали белогвардейцев вкупе с иностранными интервентами в их борьбе с советской властью. Такие действия со стороны власти получали ответные, а в условиях военного времени – жёсткие действия.
Практически с тех пор «отважные критики»