с добрыми людьми и покидала их.
Мальчишке исполнилось 6 лет, когда они с матерью впервые пришли в город Верхних Холмов. Уже тогда город процветал, повсюду раскиданы мастерские лавки, кузницы, а торговых палаток и вовсе не счесть. Самым людным местом была торговая ярмарка, где каждый горожанин мог предоставить свои услуги. Чего можно было только не найти здесь. Ценные меха и ткани, ювелирные украшения с драгоценными камнями, кружева и вышивки местных девиц. Особой популярностью пользовалась лавочка со специями, в которой закупались повара королевской кухни. А сортов мяса, рыбы, овощей, фруктов, прочей различной бакалеи было не сосчитать. И здесь всегда царила атмосфера суеты. Шум, крики, споры, а то и драки были обыденным делом. Тут торгаши перекрикивали друг друга, завлекая прохожего к своему прилавку, там женщины спорили, кому достанется лучшая выделка ягнёнка, с другой стороны, кричала дама, которую обсчитали и не вернули сдачу. Фьётре хватило и доли секунды, чтобы проникнуться атмосферой городка. Она наслаждалась шумом города, а крики, что доносились с ярмарки, были усладой для ушей. Обведя взглядом окрестность, она поняла, что искала именно это место. Здесь её мастерству будет где развернуться, а добрых отзывчивых втройне больше, чем в тех захудалых деревнях.
Дорога, что они проделали с Дагфаром, была тяжёлая и долгая, но Фьётра считала, что это им обоим на пользу. Сейчас они голодные и уставшие, и достоверность в их беде куда больше, нежели если бы они были сыты, бодры и веселы. Но мальчишка не желал слушать указания матери и клянчил у неё хотя бы кусок хлеба, за это он обещал ей расплакаться при людях. Мать одёргивала сына, злобно шипя на него, дабы не отходил от задуманного плана, но её фырканье злило мальчишку ещё больше, и он трепал мать за льняное потёртое платье, прося еды. Так они дошли до самой ярмарки, где на них не обращал никто внимания. Все заняты своими повседневными делами, а за общим гулом, капризов Дагфара не услышал никто. Женщина прорывалась через толпу, таща за собой хныкающего мальчишку, который то и дело спотыкался, люди сдавливали его, не замечая, а он вопил всё громче. Женщина же не оглядываясь тянула его за собой, волоча по земле. Все же его капризы могут сойти для правдоподобности, мальчик действительно голоден, тут грех не поверить и отказать им. Они проходили мимо прилавков с ароматными каштанами, что перебивали все запахи и заманивали прохожих к себе, а благоухание свежей утренней выпечки заставляло забыть обо всех делах и прильнуть к хлебному прилавку. Дагфар захлёбывался слюной при запахе, что витал вокруг. Он вырвался из руки матери и рванул к лавке с тёплым хлебом. Растолкав народ, что собрался вокруг прилавка, мальчишка добрался до источающего аромат хлеба и вожделенно осматривая различные булочки и пирожки со всевозможными начинками. Мать кинулась искать его, но заметила лишь как он просочился в толпу вокруг хлебной лавки и подалась за ним скорее, но чуть не успела. Мальчишка украл пирожок, пока отвернулся продавец, но зато его заметил стоящий в очереди грузный мужчина и поднял ор. Испуганный воришка пытался вырваться от него, пинался, но захватчик и не думал отпускать его. Продавец увидел картину и рассвирепел от злости. Он вышел из-за прилавка, схватил вора и начал трясти его за грудки. Мальчика висел у него на руках, заветный пирожок он даже не успел надкусить, от испуга уронил его, и ароматный хлеб тут же был растоптан ногами толпы. Увиденное до дрожи испугало Фьётру, кинулась к продавцу с кулаками и криком, чтобы тот отпустил мальчишку, но мужчина лишь отмахнулся от неё, но не рассчитал силу и оттолкнул её, что она упала на землю в грязную лужу. Только после этого его внимание было переведено от мальчика к женщине. Он отпустил мальчишку, и тот упал перед его ногами, а взволнованный продавец шагнул к грязной женщине и протянул ей руку, помогая встать. Он извинился перед ней, представился Сефуссом, поднимая её с земли. И без того пыльное платье теперь намокло, с него стекали грязные капли, а лицо измазано вчерашней сажей. Фьётра выдавила слезу, и дрожащим голосом еле слышно прошептала, что это голодный сын, ей жутко неловко, и тут же начала рыскать по карманам в поисках монеты за украденный пирожок. Крупное лицо продавца хлеба раскраснелось от стыда и гнева, не находя слова, стал заикаться, но всё же еле понятно произнёс, что не держит обиды на мальчишку, и пообещал накормить его. Женщина отказывалась от его щедрости, но тот настаивал на своём. Он завёл их за прилавок и закрыл внешние ставни. Сильные мужские руки старались нежно и аккуратно стряхнуть грязь с одежды женщины, от чего обоим было неловко. Сефусс сотрясался извинениями перед ней, хотя она даже не пыталась показать обиду или возмущение. Для неё самой это было неожиданностью, но от уступок мужчины отказываться не стала. Хлебник недоумевал, откуда взялась эта женщина, раньше не замечал её, и почему она так грязно одета. Извиняясь в сотый раз, предположил, что они с сыном очень голодны, раз мальчишка пошёл на такой шаг. Фьётра лишь слегка кивнула ему, не произнося ни слова. И тут же он выдал им два огромных куска вкусного пирога с мясной начинкой. Дагфар быстро умял отданный ему кусок и стоял в сторонке, наблюдая за матерью и их новым знакомым. Женщина же сразу обратила внимание на то, как выглядит упитанный мужчина. На нём свежевыстиранная форма, но немного мятая, не поглажена у ворота и манжеток, его головной убор низенького котелка надета набекрень. Ткань самой формы явно была не из дешёвых и точно скроена, а начищенные сапоги завершали образ холостого мужчины с достатком. Тогда-то Фьётра поняла, что обычные уловки здесь не помогут, и надо действовать по-крупному.
23. Ормар
Времени тянуть уже не было смысла, с каждым днём народ и войско только ослабевали, а значит, каждая минута разнится с ценой победы. Ормар не мог допустить, чтобы войско, направленное им на завоевание земель, принял поражение, иначе бы всему тогда пришёл конец. Всему, на что оставил свои силы, он не мог посрамить их память и остаться побеждённым. И тем более дожидаться появления наследника. Это время может стоить им всем жизни. Ормар принял решение выдвигаться с армией в следующую ночь, Эльрик останется в городе за правителя, пока не будет полной уверенности в том, что их род продолжается. А как только мальчик появится на свет, если в том будет нужда, сын примкнёт в битве.