Красота и масштабы здания поражали воображение. Тут были даже пальмы, напоминавшие, что мы действительно находимся далеко от дома. Найдя туалет на первом этаже, я, скинув рюкзак на пол, умылась холодной водой. Я была вконец измотана, хоть мы и проехали сегодня чуть больше пятисот километров. Взглянув на себя в зеркало, я улыбнулась. Я выглядела немного потрепанной, но бесконечно счастливой. Пока я делала все правильно. И намерена была пройти эту дорогу до конца. Когда мы вышли из торгового комплекса, то увидели большие буквы, стоящие прямо на тротуаре: ГТО.
– Готов к труду и обороне, – вспомнила я расшифровку аббревиатуры, – Ну, что у вас там, давайте посмотрим.
Я направилась к большому столу, где мне дали бумажку и сказали записывать свои результаты. Что ж, поехали! Сначала я решила отжаться – отжимания у меня всегда шли очень хорошо. 22 раза. Неплохо, особенно учитывая, что я валилась с ног от усталости. Все же спортивная закалка давала о себе знать: десять лет я занималась большим теннисом, и от остальных в группе меня отличало то, что я никогда не признавалась в собственной усталости и носилась по корту со скоростью гепарда, выбивая даже самые труднодоступные мячи со своей половины площадки. Жаль только, что школьные экзамены помешали мне заниматься спортом дальше. Впрочем, тренер уже не уделял занятиям должного внимания, пустив всю нашу группу на самотек. Иногда он уходил и возвращался с пакетиком чипсов или сухариков, пока мы разыгрывали гейм. Такие тренировки мне надоели, и я ушла из спорта, погрузившись с головой в подготовку к поступлению.
Тест на гибкость я тоже успешно выполнила, опустив руки ниже уровня скамьи на двадцать шесть сантиметров. Однако прыжок в длину с треском провалила, получив лишь бронзовый результат. Прыжки никогда мне не давались, и в школе по ним у меня была твердая тройка.
Закончив с нормативами, мы получили буклет с нашими результатами и счастливые пошли на остановку. Нам надо было доехать до центральной набережной, где с минуты на минуту начинался огненный концерт. Там выступали знакомые Максима, гостившие у него по каучсерфингу. Народу пришло много, и почти ничего не было видно. Я улеглась на траве рядом с рюкзаками и закрыла глаза.
Все же с течением лет я немного поменялась. Даже скорее не я, а подвижность мышления. Я больше не косилась на курильщиков или людей, злоупотребляющих обсценной лексикой. Ко всему я старалась относиться спокойно и не судить людей, делая о них поверхностные выводы. Сейчас мне это сильно помогало, так как водители – народ своенравный и порой несколько агрессивный. И пока мы не встретили еще ни одного некурящего дальнобойщика.
Я наблюдала за облаками, парящими высоко в небе, за людьми, сидящими и стоящими рядом. Кто‑то вовсе не смотрел на сцену, только читал или переговаривался со знакомыми.
– Тебе неинтересно? – Максим прилег рядом со мной на холодную траву.
– Моя сестра этим занимается, так что подобное я уже видела, да и слишком устала, чтобы стоять.
– Ладно, тогда я пойду, там лучше видно. После концерта Васе позвоню, он нас впишет к себе.
– Ну и хорошо. Замечательно, раз так, – тихо сказала я и закрыла глаза.
Когда я решила встать и посмотреть, что же происходит, вся сцена полыхала в огне и утопала в густых тучах дыма. Стоял жуткий запах гари. Все участники шоу были в противогазах. В завершение полетели искры и высокие столбы огня, которые ведущий пускал прямо изо рта. Люди потихоньку стали расходиться, и Максим позвонил Васе, договорившись через пару минут встретиться чуть поодаль от сцены. Мы собрали вещи и побрели вниз по склону, туда, где был эпицентр происходящего. Вася нашелся быстро, но потом подтянулись еще пара незнакомых ребят, и мы пошли вдоль набережной, спускаясь к воде.
– А как это, говоришь, называется – то, что вы делаете?
– Трикинг. Мы называем это экстремальной кухней. Проект, который не готовит еду, а дарит вкус к жизни, – словно рекламируя свой продукт, произнес Вася.
На набережной девочки раздали стаканы, а мальчики порезали колбасу. Я уже была голодна, так что с нетерпением ждала бутербродов. Пока шли приготовления, я крутила голову в поисках Максима. Он вел непринужденную беседу с кем‑то в стороне. Я подошла к ним.
– Игорь, приятно познакомиться, – протянул он руку в знак приветствия. – Будешь курить?
В руках он держал электронку. Я затянулась полной грудью и зашлась громким непрекращающимся кашлем.
– Ну да, она крепкая.
– Предупреждать надо, – засмеялась я, пытаясь откашляться.
Приготовления подходили к концу, и народ стал потихоньку растаскивать бутерброды.
– Кто‑нибудь будет сыр-косичку? – спросил Ваня, ехавший из Владивостока.
– А давай, – откликнулся кто‑то из толпы.
– Кому?
Ваня начал искать глазами того человека, и вскоре он нашелся.
– Я вот купил попробовать, и мне понравилось. Будешь? – вдруг Ваня обернулся ко мне.
– Нет, спасибо, такое не люблю.
Наконец все расселись вокруг накрытой поляны, в центре которой стоял кальян. Я съела два бутерброда и пару печенюшек. На вопрос о кальяне я ответила отрицательно. Наученная горьким опытом я не хотела еще раз подавиться дымом. У меня после электронки до сих пор неприятно першило в горле, и я пыталась заглушить горечь соком.
– Тебе интересно так сидеть? – спросил Ваня, наклонившись прямо к моему уху.
– Не очень, а что?
– Прогуляемся?
– Давай.
Сев на скамейку недалеко от нашей компании, Ваня меня обнял.
– Не знаю, любишь ли ты обниматься, но я давно ни с кем не обнимался.
– Люблю, – ответила я и приобняла его за плечо.
– Ты давно катаешься стопом?
– Первый раз.
– Серьезно, что ли?
– Да, а что?
– Первый раз обычно едут километров триста, но никак не через всю Россию. Ты когда‑нибудь была во Владивостоке?
– Никогда.
– Тогда ты не была и в Улан-Удэ, да? Смотри, тебя там ждет вот такое.
Ваня показал мне фото огромного монумента с головой Ленина. Голова казалась отделенной от остального тела и выглядела жутковато. Я смотрела на эту фотографию, и мне было не по себе. Вспомнились страшные истории, которые он травил с самого начала встречи. Про огромных комаров и пропадающих без вести автостопщиков.
– Ты вот рассказывал про больших комаров, они не малярийные же? – спросила я на всякий случай.
– Да нет, просто огромные комары. И громко жужжат.
«Странно конечно, но да ладно», – подумала я.
– А как насчет пропадающих людей на дорогах? Настолько ли опасно ездить?
– Слышал, пропадали люди. Не мои знакомые. Но было такое пару раз на глухих трассах Забайкалья.
Ваня замолчал, давая мне время переварить информацию.
– Ты ведь уже полпути, получается, проехала с Питера, чего тут осталось‑то до Владивостока!
Так как я ехала стопом только с Екатеринбурга, мне совсем не казалось, что я уже преодолела половину пути. Однако я это опустила и сказала:
– После твоих историй хочется все бросить и рвануть обратно. Ты вот уже проехал эту опасную зону Забайкалья, тебе легко говорить.
– Ой, да ладно! Я ж рассказал не для того, чтобы ты боялась, а для того, чтоб была осторожней!
Ваня еще крепче меня обнял.
– Все хорошо, не волнуйся. Кстати, тебе сколько лет?
– Двадцать два, а тебе?
– Ничего себе, думал, тебе столько же, сколько и мне. Ты хорошо сохранилась. Мне девятнадцать.
Я достала телефон и посмотрела время. Было почти три часа ночи.
– Пойдем обратно, может, нас уже потеряли.
Когда мы вернулись к нашей компании, все уже собирались по домам. Мы распрощались, дав «пять» друг другу. В четвертом часу ночи мы зашли в маленькую квартиру-студию. Из мебели здесь были только стол да пара кресел-мешков. Из стен торчали неровные кирпичи, обоев не наблюдалось. Впрочем, мне студия понравилась, была в ней своя атмосфера. Почистив зубы, мы быстро улеглись на пол в свои спальники.
Новое жилище
«Каждый идет своим путем. Но все дороги все равно ведут в никуда. Значит, весь смысл в самой дороге, как по ней идти… Если идешь с удовольствием, значит это твоя дорога. Если тебе плохо – в любой момент можешь сойти с нее, как бы далеко ни зашел.
И это будет правильно…»
Карлос Кастанеда
Я просыпалась много раз за ночь из‑за того, что было неудобно. На полу спать оказалось очень жестко и непривычно. Максим, казалось, тоже не выспался. Он лежал в спальнике и смотрел в потолок, о чем‑то думал, видимо, так же, как я, не хотел вставать.
– Ребят, доброе утро!
– Доброе утро, Вась, – сказал Максим, потягиваясь.
Вася уже заваривал кофе себе и своей девушке, а потом принялся за кальян.
– Знаете книгу Иуанова про кругосветку за сто рублей?
– Да, знаю, – ответила я.
– Там процентов семьдесят всего описано. Он мог бы написать куда больше. Мои знакомые как‑то с ним виделись, и он им рассказывал, что не вошло