переезжать в мегаполисы и оставаться там. Это потому что в других городах нет жизни. Точнее есть, но она совсем другая. Со своими законами и правилами.
Когда за окнами начало светать, мы вышли к дороге. Никого вокруг не было. В парочке фур с занавешенными окнами спали дальнобои. Мы дошли до выезда из города и принялись стопить машины, которых было очень мало. Город только просыпался, и люди не торопясь шли кто куда. Кто‑то шатающейся походкой брел в ближайшую рюмочную, а кто‑то на работу к началу первой смены. На улице моросил дождь, и мы, водрузив на головы капюшоны, встречали взглядом проезжающие машины. Все проносились мимо. Лишь спустя час остановилась фура и взяла нас на следующую пару сотен километров. Водитель сидел в одной лишь майке под открытым окном и размеренным тоном задавал вопросы о дороге. Пока отвечала я, но, заметив, как Максим застегнулся и надел капюшон, водитель на полном серьезе спросил:
– Тебе холодно? Ты что, заболел?
– Не заболел, просто холодно.
– Ну, ты даешь. Мне вот не холодно.
Да, ему точно не было холодно. Ведь многие водители принимали на душу перед поездкой и уже навеселе крутили баранку автомобиля. Проехав пять часов в полнейшем дубаке, мы вылезли из машины возле кафе и направились отогреваться горячим чаем. Максим купил нам по пирожку с картошкой, и мы с аппетитом позавтракали. Я достала из кармана рюкзака телефон и заметила сообщение от незнакомого человека: «Дай Макса». Это оказался друг Максима, который уже был на Байкале и как‑то узнал, что мы движемся туда же. Мы написали ему, что через пару часов приедем. Дима, так звали этого друга, прислал нам геолокацию с местом, где сейчас находится, и вышел из сети, чтобы не тратить заряд телефона.
Дальше нас подвозила маршрутка, проезд в которой стоил триста пятьдесят рублей, но мы доехали бесплатно. Капли дождя неспешно стекали с окон, и это говорило лишь о том, что в ближайшее время туча не зальет все пространство под ней. Водитель обещал высадить нас под Иркутском, и мы не следили за дорогой, удобно устроившись на задних сиденьях.
Наша остановка оказалась прямо под мостом. Надо было сворачивать направо и ловить машину там. Водитель, пожав нам руки, дал памятку с расписанием всех маршрутов, следующих в Иркутск и обратно. Мы поднялись на небольшой пригорок и, не успев занять свои позиции, увидели, как седан старой модели неуклюже завернул на обочину и, выровняв колеса, задним ходом вернулся к нам. Направление здесь было только одно, так что водитель сразу понял, что мы едем на Байкал.
– Туристы? В поход собрались?
– Друг там ждет. На Култуке. Знаете такой?
– Знаем, чего ж не знать. Тут живем, – с интонацией старого купца протянул Егор. Он ехал не спеша, руля одной рукой, а другой держал электронку, посасывая наконечник и выпуская время от времени легкий дымок.
– С каким вкусом? – спросил Максим.
– Хочешь попробовать? Держи тогда. Я сам жижу делаю. Обычно что‑то фруктовое получается, сладкое.
Максим медленно затянулся и выпустил дым в приоткрытое окно.
– Ну и как тебе? – спросил водитель, забирая свою электронку.
– Мне нравится такое.
Егор снова закурил, неестественно выпятив фалангу единственного уцелевшего на руке пальца. Я еле сдержалась, чтобы не спросить, куда подевались все остальные. Наверняка травма на производстве.
– Вам, ребят, повезло, что не фура взяла. Тут почти каждую неделю они в кювет вылетают.
– Почему?
– Скоростной режим не соблюдают. А дороги‑то извилистые. Вон, в прошлом месяце грузовик в лес уехал, так его еще недели две грабили.
Мы потихоньку приближались к озеру, и вид из окна превращался из красивого в просто невообразимый. Светло-голубое небо сливалось с водами Байкала, и уже нельзя было отыскать его грань. Горные вершины маскировались под облака и плавали в озере, подобно детским корабликам, а потом исчезали где‑то за горизонтом. Эта картина напоминала сказку, и я уже с благоговением смотрела в окно, не в состоянии оторвать глаз.
Егор притормозил на остановке рядом с магазинами и вручил нам в подарок небольшой пакетик с фундуком.
– Если пойдете в магазин, то ходите в этот, что на углу. Остальные дороже, – сказал наш водитель на прощание.
– Дима попросил закупиться, он не взял с собой денег, и еды у него нет.
Это меня удивило: я не понимала, как можно ехать совсем без денег, но согласилась накупить побольше продуктов. Пара банок тушенки первыми прилетели нам в пакет, а вслед за ними макароны и портвейн «777». Максим взял клубничную «Пина коладу», иван-чай и пару пачек сухариков с чипсами. Покупки мы разделили поровну и, довольные, отправились искать Диму. Выйдя через пару домов к озеру, я достала телефон и начала фотографировать все вокруг. Красота, конечно, впечатляла. И Байкалу больше пристало бы называться морем, а не озером. Казалось, эти бескрайние воды никогда не закончатся берегом, а горы вокруг вполне могли сойти за облака, настолько они сливались с пейзажем.
Завидев Диму вдалеке, Максим ускорил шаг, и вскоре мы сидели все вместе на горячих камнях, раскидав вокруг свои покупки.
– Сегодня грозу обещают, – предупредил Дима, – такая погода ненадолго.
– А ты уже купался? – спросил Максим.
– Нет, вода же холодная.
– А мы искупаемся, – сказала я, открыв бутылку с «Пина коладой», и отхлебнула глоток.
Закусывали мы сухариками, а опустошенная бутылка вскоре сменилась портвейном. Когда же у меня начало немного плыть перед глазами, я с криками забежала в холодную воду вслед за Максимом. Мы брызгались и громко смеялись. Однако долго в воде было не продержаться, и мы быстро вернулись на горячие от палящих лучей солнца камни. Подумать только, еще пару часов назад мы, надев на себя все одежки, мерзли стоя на дороге. Сейчас же плавились под горячим светилом, которое уже заслоняли темные тучи. Когда начало темнеть, Дима развел костер и вскипятил воду для чая, посмеиваясь над Максимом, который не мог даже со спиртовыми таблетками добыть огня.
Вода закипела, и в эту минуту послышался гром. Дима снял котелок с костра, закинул пакетики с иван-чаем и предложил всем испить этот дар богов. Горячая жидкость показалась мне вкуснейшим напитком на свете. Правда, когда я покупала иван-чай после путешествия, он уже не казался мне столь ароматным. Может, правду говорят, что еда, приготовленная на костре, намного вкуснее обычной?
Максим поспешно убирал все вещи в палатку, пока я сидела с Димой в обнимку под деревом, так что ливень нас не сильно беспокоил. Где‑то в небе сверкали молнии, а мы болтали о дальних путешествиях, долгих дорогах и дружелюбных водителях. Тогда‑то Дима и признался мне, что у него есть деньги на карте, но оставленные лишь на черный день. Сам он потратил за весь путь от Москвы лишь тридцать восемь рублей на бутылку воды.
Дожди, дожди и снова дожди
«А время уходит, жизнь твоя тратится на ерунду, и другой жизни у тебя между прочим, нет, ты в курсе?»
Макс Фрай, «Кофейная книга»
Проснулась я от того, что на меня упала палатка. Максим плохо привязал ее нижний слой к дугам, и в углу скопилась целая лужа, в которой лежали почти все наши вещи. Я бы, наверное, так и продолжила спать, но Максим выскочил из палатки в одних лишь трусах и начал привязывать то, что упало. Я, уже изрядно замерзнув в мокрой палатке, молча ушла к Диме. Он спал в своей трехместной большой палатке. Я легла рядом, но не могла уснуть. На часах было пять утра. Перевернувшись на другой бок, Дима открыл глаза и спросил, что случилось. Впрочем, он не был удивлен, что палатка упала. «Максим всегда таким был», – заметил он. Нам не спалось, и мы долго обнимались, а когда решили выйти, Максим уже сидел перед кострищем и безуспешно пытался развести огонь. Моросил мелкий дождь, и все озеро заволок густой туман. Вся наша одежда промокла, и ее негде было сушить. Дима нашел кусок лески в кустах и сделал сушилку, привязав ее к палке. Мы развесили мокрое, а что не поместилось – повесили на дерево. Эта конструкция, конечно, выглядела сомнительно, учитывая моросящий дождь, но делать было нечего, и мы развели костер рядом с нашими вещами. На мне в этот момент оставалась последняя сухая одежда, однако я ничуть не переживала, что в случае чего мне не во что будет переодеться. Почему‑то было весело от всей этой ситуации с погодой.
Ближе к полудню, когда солнце все же выползло из облаков, мы допили портвейн и отправили Максима в магазин – из‑за его бесполезности. Он