Прихожу в себя в палате и не той, которая была у этих живодеров, а нормальной больничной палате. И первый человек, которого я вижу, — это Таня, сидящая на стуле возле моей кровати. Она замечает, что я открыла глаза, и улыбается слегка дрожащими губами.
— Привет, — проговаривает женщина и тут же отводит взгляд.
— Что произошло… — потягиваюсь и тут же падаю на подушки. Резкая боль в спине заставляет охнуть. — Они… они… они… — не могу заставить себя произнести даже слово.
— Нет, только порез сделали, — успокаивает меня Таня. — Но здесь всё зашили так аккуратно, что даже не заметно будет, когда шрам побледнеет.
— Ты всё же нашла меня, — закрываю глаза, наконец-то позволяя себе немножко расслабиться, но и то ненадолго.
— Это не я тебя нашла, — чувствую прикосновение пальцев Татьяны к своей руке. — Это Александр и Лёшенька.
— Не преувеличивай, Танюша, это всё наш супергерой, который с такой скоростью кинулся спасать даму, будто за ним черти гнались.
Раскрываю глаза и замечаю в комнате двух мужчин, один из которых внимательно смотрит мне в глаза.
Глава 12
Жизнь порой может заставить ощутить свой бег со скоростью света, когда кажется, что всё нужно было сделать ещё вчера, а уже почти завтра, и у тебя ни одной зацепки. Я ненавижу бездействие, поэтому хожу взад-вперед по большому залу “Лофта” в ожидании, когда знакомый перезвонит и сообщит, получилось ли отследить сотовый Василисы.
— Эй, Мамба, замри уже где-нибудь, от твоей беготни меня уже начинает укачивать, — ворчит Косарь и вновь старается как-то успокоить плачущую управляющую.
“Крокодиловы слёзы”, - мелькает мысль, потому что не могу поверить, что эта женщина будет горевать хоть по одной из своих девочек, но на Лёху они действуют. Я снова делаю круг и плюхаюсь на диван возле сцены. И только сейчас замечаю блондинистую голову Анжелики между темных штор. Девушка улыбается, словно считает, что я приехал навестить именно её. Отведя взгляд, опять поднимаяюсь и прокручиваю телефон между пальцами, который по-прежнему молчит.
— Да что же так долго?!
— Надо было мне сразу вас позвать, как только я поняла, что что-то не так с ней, — всхлипывает Татьяна. — Но я попробовала сама дозвониться, когда связь оборвалась…
— Ну успокойся, милая, ты всё сделала правильно.
— Только не слишком удачно, — буркаю себе под нос, чем заслуживаю хмурый взгляд Косаря. Однако ответить я не успеваю, наконец, моя мобила оживает. — Да! — рявкаю в трубку.
— Санёк, я не смог отследить до самого места, сигнал прервался на Новосходненском шоссе, в районе сразу после Химок. Но дорожные камеры в этом месте зафиксировали несколько машин, подходящих под описание. В Сходне их уже не было, значит, они съехали где-то… — дальше уже не слушаю. У меня есть фото с камеры видеонаблюдения клуба, а также возможный радиус поисков. Сажусь в машину, но рядом хлопает пассажирская дверь и на соседнее сиденье опускается Косарев.
— Ты же не думал, что поедешь один? Кто знает, куда они забрали девчонку, — с деловым видом Лёха пристегивает ремень, но делает это, уже когда я срываюсь с места. — Сейчас я позвоню еще ребятам, чтобы мы были точно не одни там.
— Спасибо, Лёх, — кошусь в сторону мужика рядом, стараясь не попасть в ДТП по дороге к Ленинградскому шоссе.
Пока машина движется в сторону области, я вспоминаю весь сегодняшний день.
С утра, как и до этого, пробуждение у меня одно. Мать ругается с очередным собутыльником за выпивку, а после выгоняет того из квартиры и стучится в мою комнату за новой порцией денег. Со всеми этими проблемами с наркотой я отложил отправку Галины Васильевны в лечебницу для зависимых, но похоже, придется вернуться к этому. Иначе просто невозможно сосуществовать. А после отправить её куда-нибудь подальше отсюда, от привычной обстановки. Выдаю ей пять сотен, и дождавшись, пока мама направится на улицу, набираю номер своего куратора.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич. Вы говорили, что у вас есть знакомый врач по особо деликатным вопросам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, в подмосковной частной клинике.
— Не могли бы вы дать мне контакты? Уже очень надо, — вздыхаю, кажется, что незаметно, но “Бульдозер” слышит даже через трубку мои горестные вздохи.
— Мать? — всего одно слово, но больше и не нужно. Я знаю, что он знает.
— Да, — отвечаю, не видя смысла юлить. — У меня больше нет вариантов, как ещё можно помочь.
— Хорошо, сейчас пришлю тебе номер, скажешь, что от меня, и избежишь дальнейших ненужных расспросов.
— Спасибо, Михаил Сергеевич.
— Ты лучше скажи, как продвигается наше дело? — тут же с места в карьер бросается куратор.
— Пока глухо, после происшествия в Новосибирске он ушел на дно, отморозился от всех контактов, общается только через своих шестерок, но так к нему не подобраться. Надо подождать немного.
— Хорошо, мы и так дали начальникам повод похвастаться заслугами за наш счет.
— Как всегда, — улыбаюсь одними губами. — Ещё раз спасибо и до связи, — прощаюсь с “Бульдозером”, услышав хлопанье двери. Позвоню по присланному номеру позднее, а пока надо бы пробежаться. Натягиваю трико и куртку, шапку и кроссовки и выхожу на морозный воздух. Снега ещё нет, но холод зимы уже отчетливо ощущается в воздухе. Будто он потрескивает от мороза и вот-вот заискрит, как электрический провод. Пересекаю проезжую часть и сначала трусцой, а потом быстрее убегаю вглубь парка.
Возвращаясь домой спустя сорок минут тренировки, я застаю возле своего подъезда Алину. Скрипнув от досады зубами, всё же подхожу. Избалованная сука переступает с ноги на ногу в своих фильдеперсовых сапожках, явно не предназначенных для дворовой грязи Измайловского района. Она мнет в руках свою сумочку и старается заглянуть незаметно в моё лицо.
— Зачем пришла?
— Я нашла деньги, — отвечает Костомарова. И, запустив руку в сумочку, пытается достать оттуда пачку банкнот.
— Ты чё творишь, идиотка?! — ловлю её руку за мгновение до того, как она вытащит деньги. — Хочешь, чтобы мне башку проломили, увидев эту “котлету”?
— Но… — она растерянно хлопает глазами.
— Да, тяжелый случай. Ты забыла, где находишься? Это не частный поселок на Рублевке, дорогая, это — Измайлово, и тут надо всегда держать ушки на макушке.
— Тогда как же…
— Где твоя машина? — перебиваю и, наконец, убираю свою руку с её кисти. Почему-то сейчас прикасаться к ней мне неприятно, словно к чему-то липкому.
— За домом, тут не было парковочных мест…
— Тогда прокатимся? — у меня интерес один, чтобы она свалила восвояси, а если её муженек трахает свою секретаршу или ещё кого, то узнать это не составит труда.
— Хорошо, — кивает девушка и, глядя на неё сейчас, я не могу понять, что мне могло нравиться в этой кукле. Она настолько идеальна, что даже подташнивает от этого.
Пухлые надутые губы, всегда идеальные темные волосы. Внезапно вспоминаю непослушные рыжие кудри, которые видятся мне в каждой более-менее рыжей девушке, и голубые-голубые глаза. Василиса. Вот кто не выходит из головы, несмотря на все мои попытки убедить самого себя, что нам не по пути.
Алина выруливает с района и вопросительно косится на меня.
— Давай по Главной аллее, потом по Московскому проспекту. Там найдешь место для парковки, и мы поговорим.
Костомарова делает именно так и, через пятнадцать минут остановившись на парковке Измайловского парка, глушит двигатель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Здесь нормально? — вижу, что она нервничает. И это словно придает мне силы. Напряжение от первой встречи исчезает, оставляя только безразличное ощущение, как к незнакомке. Странно, как дорогие люди могут в один миг стать никем.
— Да, а сейчас объясни мне, с кем, по твоему мнению, изменяет тебе муж, чтобы мне было откуда плясать. Он задерживается на работе или с друзьями, а может быть, ты видела его флиртующим с кем-то?