вдруг они нашли другой способ добраться до болот? — подумала Мира. — Я тут брожу, как дурочка, а они давно дома?»
Она остановилась, оглядываясь по сторонам. Если так, надеяться нужно только на себя и искать остров самой. Для начала нужно выбраться из города. В Элсаре есть как минимум двое охраняемых ворот: те, через которые она вошла сегодня и те, через которые попала в город, когда приплыла по Реке. Вторые ворота ей сейчас и были нужны — осталось их найти.
Неожиданно по площади будто прошла волна: то тут, то там горожане стали собираться в небольшие группы. Люди взволнованно перешёптывались, Мира улавливала слова «напали ночью», «давно пора было эту заразу выжечь», «тоже люди, хоть и прокажённые», «ничего, городские стражи разберутся». То тут, то там звучало название Серая Хмарь. Мира пыталась примкнуть то к одной, то к другой группе, чтобы разузнать подробности, но горожане косились на её рясу и замолкали. Несколько раз Миру спрашивали:
— Что тебе, сестра?
Она конфузилась и отходила, чувствуя на себе подозрительные взгляды. Сложилось впечатление, что горожане не доверяют врачевателям Лечебницы и уж точно не хотят посвящать их в происходящее. Мира чувствовала, как подкатывает паника: если на остров напали, что стало с девочкой, которую она должна спрятать в храме в Сухири?! Нужно как можно скорее узнать, как попасть на остров! Но спрашивать в лоб опасно. Могут заинтересоваться, зачем ей туда, а её и без того разыскивают! Объяснение пришло неожиданно: раз на остров напали, там есть раненые. А она — врачевательница Лечебницы. Кому, как не ей, спешить на помощь? Это придало Мире смелости.
Высмотрев среди покупательниц женщину с добрым, располагающим лицом, Мира тронула её за рукав. Та обернулась, окинула девушку озадаченным взглядом.
— Что тебе, сестра? — спросила горожанка.
— Вы не подскажете, где ворота, ведущие к реке? — спросила Мира, явственно ощущая, что делает всё не так. Но что представляет собой так, она не знала, поэтому смотрела на горожанку в ожидании ответа.
— Разве ты не знаешь? — удивлённо спросила женщина.
Мира сдержала раздражение: блин, если бы знала, не спрашивала!
— Нет, — ответила она, невольно копируя интонацию и выражение лица Камиллы. — Я всё время провожу у себя в Лечебнице. Впервые оказалась в вашем городе.
Подозрительность из лица женщины исчезла, кажется, поверила.
— Тебе нужно пойти вон туда, — женщина показала направо, в толпу. — Найдёшь улицу Двух богинь (Мира мысленно отметила название), по ней выйдешь к площади Правосудия, там и главные ворота.
Мира мысленно вознесла молитву всем богам, которых знала.
— Спасибо! — с чувством сказала она и торопливо пошла прочь.
Что это площадь Правосудия, Мира поняла бы, даже не зная её название. Посередине стояла виселица, на которой в молчаливом и строгом ожидании висела верёвка с петлёй. Справа от виселицы высился помост, вероятно тоже для казней, а может объявления приговоров или приказов. Из-за разглядывания виселицы Мира сначала не заметила на площади самое необыкновенное: городские ворота были открыты настежь. Она прекрасно помнила, что Элсар представляет собой остров иза воротами сразу начиналась вода. Впервые попав в Элсар, Мира недоумевала, зачем вообще нужен вход с реки, если для большей части азарцев вода смертельна? Получалось, что воротами пользуются только агенты и лодочники. И вдруг ворота настежь открыты. А как же вода? Внезапно в ворота вошёл мужчина с гружёной и накрытой рогожей тележкой. Он выглядел уставшим, словно отмотал не один километр. Мира совсем растерялась. Он что, по воде с этой телегой шёл?! Нет, скорее всего его привезли на лодке… Но всё же…
Недоумевая, Мира подошла к воротам и замерла, поражённая увиденным: реки не было. Вернее не так — река была, но она расступилась. Не обмелела, а именно разошлась в стороны, обнажив сушу и образовав между водами широкий коридор, в котором можно было сделать дорогу с двухполосным движением. Вдоль прохода высились водяные стены и всё вместе напоминало застроенную зеркальными небоскрёбами улицу.
— Подай на воду ради Праматери, — раздался слева надтреснутый мужской голос.
Мира повернула голову: у ворот сидел очень худой нищий в лохмотьях. Рыжая пыль покрывала его голову, плечи и колени, так что он сливался с камнями. На земле перед ним стояла деревянная плошка, в которой лежали три «серых». Нищий смотрел на Миру тёмными, глубоко запавшими глазами.
— Здравствуйте, — пробормотала она, смутившись оттого, что у неё нет камней. Более того, если так пойдёт дальше, скоро ей придётся сесть и просить милостыню рядом с ним. Если, конечно, пустит.
— Удивлена? — нищий с насмешкой указал на проход.
Отрицать, что удивлена, когда отвисла челюсть и глаза из орбит вылезли, было глупо, и Мира кивнула.
— Дни Вила, — сказал нищий и подмигнул ей.
Она вспомнила, что уже слышала о днях Вила от Гая. Но тогда даже представить не могла, как это выглядит.
— Скажите, этот проход куда ведёт? — спросила она.
— До развилки.
— А дальше?
— Каждый в свою сторону, — уклончиво ответил он. — Тебе куда надо-то?
Мира заколебалась: сказать правду — а вдруг выдаст; солгать — не узнаешь, как попасть на остров.
— Мне на остров Серой Хмари, — ответила она, решившись.
— Хм, тебе туда по какой надобности?
— Дело у меня там важное, — угрюмо ответила Мира.
— Неспокойно сейчас на острове, — заметил лодочник. — Лучше не соваться.
Она упрямо наклонила голову, ответила:
— Мне очень нужно.
Мужчина посмотрел на неё с прищуром:
— Из Башни давно вышла, мокрозява?
Мира вздрогнула, с запинкой спросила:
— Почему вы думаете, что я мокрозява?
— Как же ещё думать, когда ты ничего тут не знаешь, — усмехнулся нищий, продолжая щуриться от несуществующего солнца. — Вопросы задаёшь такие, на которые знает ответы даже азарский ребёнок.
Он взял из плошки «серые», покатал на ладони, снова бросил в плошку и добавил:
— Все, кто выходит из Башни по первости такие. Как слепые котята тычемся.
— Вы тоже оттуда? — спросила Мира.
— Да, третий год как победил в своём турнире. Видишь, что ждёт здесь победителей, — он зло рассмеялся. — Когда ты в Башне, кажется, ничего хуже быть не может. Но когда выходишь, понимаешь, что хуже всего эта трясина. Она затягивает медленно и верно — но уже не вырваться и бороться не с кем, да и не за что. Разве что за свою жизнь: никчёмную и бестолковую. Ты кем выбрала быть?
— Лодочницей, — тихо произнесла Мира.
— Хех, значит, точно кончишь также, — он ощерил рот с поеденными червоточиной зубами. — Я тоже выбрал путь лодочника. Думал, буду по торговым делам между островами шастать. Сегодня здесь, завтра там, отвёз, продал — меня такая жизнь вполне устраивала. Мне даже