«Мама, почему ты плачешь? Ведь нам так хорошо вдвоём?»
«Да, сыночек».
Я посмотрела на детей. Они облепили меня так, что со стороны, наверное, я выглядела в сплошном сияющем круге. Каждый норовил коснуться меня, глаза горели таким понятным детским желанием: мама, мамочка!
«Послушайте меня, зайки мои. Послушайте, что вам скажет мама».
Господи, помоги мне, дай мне силы. Пожалуйста.
«Вы сейчас полетите далеко-далеко, в разные стороны. Каждый полетит, куда хочет. Вы найдёте каждый свою маму. Новую маму. Молодую тётю, у которой в животе зарождается новая жизнь. Вы поймёте это, увидите, вы же можете такое видеть? И вы станете этим маленьким ребёночком. Каждый из вас. Сначала эмбрионом, потом будете расти, и через девять месяцев родитесь. Снова. Вы будете жить. Летите».
Всё. Я задержала дыхание. Стояла в центре горящей сферы и считала удары сердца: раз, два, три… Словно осколки при взрыве, во все стороны метнулись яркие лучи, невидимые в нашем мире.
Я успела крикнуть:
– Руслан!
Один шар остановился как вкопанный и медленно вернулся ко мне.
«Да, мама, то есть… Инга».
«Руслан, ещё не всё. Ваши взрослые. Вы должны им помочь».
«Как?»
«Вы должны их отпустить».
Он висел и смотрел на меня непонимающим взглядом.
«Они здесь из-за вас. Из-за вас они не могут уйти».
«Почему? Мы не хотели этого».
«Знаю. Не хотели. Вы неосознанно позвали их. Перехватили в самый момент смерти. Они были в пути, но не сюда, и не должны были оказаться здесь. Отпустите их».
Руслан тихо спросил:
«Как?»
«Вспомните их живыми. У тебя кто, папа?»
Он кивнул.
«Вспомни его. Каким он был. Как он любил тебя. Как ты любил его. Вспомни самые лучшие моменты в твоей жизни, как вам было хорошо. Вспомни и отпусти».
Он поднял на меня глаза, полные слёз. А говорят, что привидения не умеют плакать.
«Я понял, Инга. Я всё сделаю».
– Деда, смотри, что это?
Пятилетний внук тряс деда за рукав.
– Где?
– Вон там, в небе.
Дед, профессор, декан астрономического факультета на пенсии, посмотрел вверх, на серое покрывало облаков. Вчера было солнышко. Опять погода сменилась. Снова кости будет ломить. Эх, старость…
– Да где? Я ничего не вижу.
И тут он увидел. Облака озарились яркой вспышкой. Источник света находился выше, метрах в ста от нижнего эшелона облачности, профессионально заметил астроном. Через секунду сверкнуло ещё, в двух километрах на восток. Потом ещё, ещё. Над городом разразился настоящий фейерверк, скрываемый плотными дождевыми облаками.
Дед с внуком стояли, и, задрав головы, смотрели на разыгравшееся в небесах представление. Дед открыл рот: такого он давно не видел. Надо позвонить в институт коллегам, поинтересоваться, что за атмосферная аномалия такая. Внук просто смотрел: красиво, огоньки какие-то бабахают, как салют недавний на День Победы.
Яркие шары поднимались из разных точек города. Медленно всплывали, словно пузырьки в открытой бутылке содовой. Невидимыми проходили сквозь облака и взрывались, озаряя небо разноцветьем искр. С каждой вспышкой на Земле на одну неупокоенную душу становилось меньше.
Шея затекла. Дед опустил голову. Почти три сотни вспышек! Это надо ж.
…пятнадцать минут назад проехали станцию Тайга. Незадолго до этого я, не включая свет и стараясь не шуметь, взял полотенце, пакет с туалетными принадлежностями и неслышно выскользнул из купе. Большинство пассажиров вагона ещё спало, и я безо всякой очереди смог умыться и привести себя в порядок.
Ингу разбудил противный женский голос станционного диспетчера: «Тридцать восьмой фирменный прибыл на…». Интересно, в РЖД нарочно набирают на эту должность дам с таким характерным тембром голоса? Или дело в электронике: микрофоны, динамики? Как бы то ни было, жена проснулась, сунула ноги в домашние тапочки, схватила пакет и пошла занимать очередь. Вагон просыпался, разбуженный не то местной диспетчершей, не то вдруг замолкнувшим убаюкивающим перестукиванием колёсных пар.
Я, тем временем, собрал постель, свою и жены, и понёс проводнице. Не одному мне пришла в голову такая мысль. Очередь в три человека продвигалась подозрительно медленно. Подойдя к заветной двери служебного купе, я понял, в чём дело: «Разворачивайте». Понятно: опись, протокол, сдал, принял. Покончив с формальностями, я вернулся в купе. Инга сидела на дерматиновом диване и смотрела в окно. Рядом лежали свёрнутые рулоном матрасы. Я быстро перекидал их наверх и сел напротив жены. Поезд тронулся, и здание вокзала медленно поплыло вправо.
Включили радио. До Томска было уже недалеко, и машинист (или кто в поезде крутит ручку настройки?) выбрал одну из местных FM-станций. Раздался гитарный перебор. Я узнал песню – недавний хит одного томского барда. Немного не по сезону, но всё равно приятно:
Снова Вербное воскресенье,И поспать с утра не даётРазномастных пернатых пение.На Томи ломается лёд.
Но часы не стоят на месте,А герои не любят чай.Кто-то будет распят и воскреснет,Где-то лужей сойдёт свеча…
– Серёжа, – тихо позвала Инга.
Я посмотрел на жену. Она, не отрывая взгляда от окна купе, негромко произнесла:
– Приедем домой, куплю тест на беременность. Мне кажется… Я чувствую… – Затем повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза: – Я чувствую.
Мы смотрели друг на друга долгие секунды под стук колёс, мерно отсчитывающих свой нехитрый ритм, и лирические откровения поэта, исповедующегося перед публикой в своей грусти в канун светлого дня для всех христиан. Потом я сгрёб её ладошки и уронил в них лицо.
За окном поезда мелькали сосны, кедры, придорожные деревни – такие родные сибирские пейзажи. Ладони жены пахли душистым мылом.
Инга смотрела на мою голову и плакала. Молча. Слёзы текли по щекам, стекали на подбородок и капали мне на волосы. А из динамиков неслось:
…Кто-то из гаража машинуПосле долгой зимы возьмёт,Кто-то встретит свою половину,Но по глупости не поймёт.
Для кого-то весна – спасенье,Для кого-то – сезон хлопот.Снова Вербное воскресенье,На Томи ломается лёд…
Родная моя, мы едем домой.
Мы едем домой.
Домой.
Семь Я
Трамвай, звеня и дребезжа на стыках, пересёк проспект и подкатил к остановке. Двери с шумом разъехались, и Денис вошёл в полупустой по причине позднего часа вагон. Опустился в свободное кресло и угрюмо уставился в окно.
Новый год на носу, а ты пашешь, как лошадь. У нормальных людей корпоративы, беготня по магазинам в поисках подарков, а у тебя – работа каждый день с раннего утра и до позднего вечера. Блин. Поскорей бы добраться домой. А что дома? Моя крепость с недавнего времени перестала радовать. С недавнего… Денис задумался. Да, уже неделя прошла. Может, позвонить Лене? Сказать, как мне хреново без неё? Безо всяких там сюсюканий, а просто так: «Приезжай»? Нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});