Читать интересную книгу Мы отстаивали Севастополь - Евгений Жидилов

В 15 часов командир батальона Гегешидзе начинает атаку «пулеметной горки». По сигналу трех белых ракет десятая рота штурмует высоту с севера, одиннадцатая — с юга, двенадцатая своим огнем сковывает центр. Минометчики обрушивают удар по восточному склону.

С криком «ура!» матросы лавиной устремляются на высоту. Впереди одиннадцатой роты опять батальонный комиссар Шеломков. Немцы не выдерживают, отступают. На склонах высоты остаются десятки вражеских трупов. Но и наши моряки не все добегают до цели. Геройски погиб и бесстрашный политработник Шеломков.

Батальон, заняв высоту, спешно закрепляется на новом рубеже. На нашем участке наступает относительное затишье, но справа и слева не смолкает глухой непрерывный грохот. На фронте, полукольцом опоясывающем город, продолжается жесточайшее сражение. Советские люди, напрягая все силы, отстаивают каждую пядь родной земли.

На КП приехала Анна Яковлевна Полисская, которая теперь является начальником санитарной части бригады. Доложила, что бригадный медицинской пункт, размещенный в пещерах Инкермана, заполнен ранеными бойцами.

— Пятьдесят человек привезли к нам сегодня. Кето и Ася валятся с ног. Для нас это первый день такой. [78]

— К сожалению, он не будет последним, Анна Яковлевна. Готовьтесь к еще более напряженным дням.

Полисская безмолвно смотрит на меня. Немой вопрос читаю я в ее печальном взгляде. О судьбе ее мужа так ничего и не известно. Погиб он в Крымских степях или раненный схвачен немцами, а может, все-таки пробился к своим?

— Пока ничего я не знаю о Владимире Александровиче, — говорю со вздохом. — Будем надеяться, Анна Яковлевна.

Женщина, низко склонив голову, чтобы спрятать слезы, уходит.

Собираются командиры батальонов и дивизионов. С рассветом нам снова в бой. Мы должны выбить противника с Мекензиевых гор. Намечаем порядок действий на завтра.

Землянка КП, сооруженная на скорую руку, страшно тесна. Посреди нее стол, сколоченный из необтесанных досок, вдоль стен — три топчана. А людей тут много: телефонисты, радисты, связные от батальонов, оперативная группа штаба бригады. Шумно, душно. Закончив совещание, я вслед за командирами выхожу на свежий воздух. В темноте справа от меня мигает яркий огонь восточного Инкерманского маяка. Невольно оборачиваюсь в сторону, куда он светит. Там, за густыми зарослями дубняка, под крутым обрывом, плещут волны. В ночной темноте идут по Черному морю наши корабли. Сквозь зарево пожаров и зловещий фейерверк сигнальных ракет они видят огонь маяка и уже поэтому знают: держится Севастополь! И командиры приказывают рулевым держать курс на эту яркую звезду, мигающую в ночи, а машинистам — прибавить ход. Моряки спешат. Ведь в трюмах кораблей снаряды, патроны, продовольствие, теплые письма защитникам города.

С чувством гордости слежу я за вспышками маяка. Мы деремся за Севастополь, за то, чтобы не гасли огни его маяков.

Мои мысли нарушает телефонист. Высунувшись из землянки, он тихо зовет меня:

— Товарищ комбриг, вас к телефону.

В трубке слышу знакомый бас Кольницкого. Он сообщает, что артдивизион в составе трех батарей подготовлен, стоит во дворе зенитного училища. [79]

— Вот это хорошо, Альфонс Янович. Присылайте орудия к шести ноль-ноль прямо на позиции в пятистах метрах севернее восточного Инкёрманского маяка.

Я представляю себе, сколько работы было бойцам дивизиона. После большого и трудного похода вся техника, и особенно трактора, нуждалась в основательном ремонте. Моряки совершили подвиг, справившись с этим делом за несколько часов.

«На подкрепление не рассчитывайте...»

В темноте подразделения скрытно подходят к исходному для атаки рубежу. Командир взвода разведки сержант Игнатенко доложил командиру четвертого батальона, что из Черкез-Кермена подтягиваются вражеские части, устанавливают пулеметы и минометы. По всей видимости, противник собирается наступать. В связи с этим капитан Гегешидзе предлагает опередить немцев, начать нашу атаку не позднее семи часов. Я соглашаюсь с ним. Отдаю приказание перенести начало артиллерийско-минометной подготовки на шесть тридцать.

Артиллеристам приходится спешить. Артдивизион едва-едва успевает к шести часам занять позицию на юго-западных скатах высоты 248,0. На подготовку к открытию огня у него останется очень мало времени. Полковник Кольницкий по телефону то и дело напоминает командиру дивизиона:

— Товарищ Иванов, поторапливайтесь, а то сорвете наступление!

Невозмутимый Иванов каждый раз заверяет:

— Все будет исполнено вовремя, товарищ полковник.

— Волошанович, как у вас? — справляется Кольницкий у командира минометного дивизиона.

За минометчиков можно не беспокоиться. Они стоят на этой позиции со вчерашнего утра, успели произвести все определения и пристреляться. Ровно в 6 часов 30 минут дивизион Волошановича открывает огонь. Мины, судя по звукам разрывов, ложатся там, где нужно, — на восточный склон высоты.

Но артиллеристы Иванова явно запаздывают. Хочу обрушиться на начальника артиллерии, но Кольницкого на КП нет: он ушел на огневые позиции. Наверное, сейчас сам руководит установкой орудий. [80]

В 6 часов 40 минут артиллерия наконец открывает огонь по вторым эшелонам гитлеровцев. Ожил передний край немцев. В небо взвились ракеты. И только тогда застрочили пулеметы. Они бьют то порознь, то одновременно с нескольких точек. Стреляют наобум, так как никаких целей перед собой не видят. В пулеметную чечетку вплетаются минометные и орудийные выстрелы. Беспорядочный ливень пуль и осколков заставляет наши подразделения прижиматься к земле. Надо, обязательно надо подавить огневые точки противника, хотя бы на время, необходимое для нашего первого броска. Волошанович начинает сильнее молотить своими тяжелыми минами вражеские окопы.

А к 7 часам загрохотал весь фронт под Севастополем. Мощные взрывы слышны со стороны Черкез-Кермена. Это корабельная артиллерия помогает нашему сектору обороны.

Брезжит рассвет. К передовой торопливо проходят краснофлотцы в накинутых плащ-палатках, в стальных шлемах. Дойдя до переднего окопа, спрыгивают в него, кладут на бруствер винтовки, достают гранаты, продувают их запальные отверстия и вставляют запалы. Потом садятся на корточки и курят длинными затяжками. Как знать, удастся ли скоро еще покурить...

На фланге четвертого батальона стоит взвод лейтенанта Баранова из приданного нам шестнадцатого батальона морской пехоты. Рядом с комвзводом краснофлотец Василий Ковшарь. Долго всматривается он в почерневший от порохового дыма куст шиповника. От зоркого глаза моряка ничто не ускользнет, хотя до куста метров полтораста.

— Товарищ лейтенант, за кустом — немцы.

— Замри и не шевелись, — шепчет командир. — А как только подадут сигнал атаки, порази их прежде, чем наши бойцы поднимутся.

Ковшарь так и делает. Дождавшись красной ракеты, он несколько раз стреляет в подозрительный куст, а затем с криком «ура!» вместе со всем взводом бросается вперед. Бежавший рядом товарищ валится на землю. Ковшарь не останавливается. Вот и куст. За ним, как и следовало ожидать, окоп. Матрос прыгает в него, стреляет в выглянувшего из-за поворота немца. Но прямо на него лезет другой. Матрос резко выбрасывает вперед [81] винтовку. Штык вонзается во что-то упругое. Мелькнуло искаженное болью и страхом лицо.

Моряки дружно штурмуют вражеские укрепления. Вот они оттеснили противника. Но немцы подтягивают резервы. Два батальона пехоты бросает противник против нас. Под прикрытием артиллерийского и минометного огня гитлеровцы идут в контратаку.

Вся занятая нами высота окутана дымом. Столбы земли и камней поднимаются над окопами.

Я пробираюсь на наблюдательный пункт капитана Гегешидзе. Следим за продвижением 10-й и 11-й рот. 12-я рота пока в окопах, Гегешидзе держит ее в своем резерве.

Командир 11-й роты лейтенант Николай Исаев докладывает Гегешидзе по телефону:

— Товарищ капитан, противник обстреливает нас тяжелыми минами. Мины ложатся по боевым порядкам роты. Есть раненые.

— Вижу, товарищ Исаев, — спокойно отвечает Гегешидзе, — держитесь и будьте готовы к отражению атак.

— Как у вас? — звонит мне генерал Коломиец.

— Туго. Жмет немец, а людей у меня маловато.

— Управляйтесь своими силами! Наступление идет по всему фронту, а резервов нет, — раздраженно отвечает генерал.

— Я прошу помочь артогнем по минометным позициям противника в районе селения Черкез-Кермен.

— Все, что в моих силах, сделаю.

— Альфонс Янович, — связываюсь с начальником артиллерии. — Постарайся подавить вражеские батареи.

— Понимаю, товарищ комбриг, — прогудело в трубку.

Вот уже десять минут противник беспрерывно обстреливает нашу высоту.