Мне необходимо трахнуть мою жену.
Расположив одну руку на ее заднице, а другую — на столешнице, я снова и снова вбиваюсь в нее. Мои бедра с хлопком прижимаются к ее попке. Судя по звукам, которые издает Келли, она уже близка к оргазму, но я в этом не уверен. Мои ноги дрожат, и я слишком увлечен тем, что наконец-то кончу.
Келли тянется вперед, жадно пытаясь подвести себя к финишу, и я крепче сжимаю ее задницу. Она такая влажная, такая тугая и так выгибает спину, что я понимаю: Келли хочет этого так же сильно, как и я. Наши громкие и резкие вздохи разносятся по кухне, и, возможно, это самая горячая штука, которую мы делали за последние два года. Ее киска сжимается вокруг меня, и я вынужден схватиться за столешницу, чтобы не упасть. Удовольствие нарастает, бедра движутся вперед, мышцы живота напрягаются, и я кончаю. Но легче от этого не становится. Конечно, приятно получить освобождение, но внутренне я чувствую неудовлетворение. Оно словно яд. Как пульсирующая головная боль, что похожа на гвозди, вбиваемые в ваш череп.
Или грипп.
Ага. У меня до сих пор стоит. Если вам это интересно. И я не жду с нетерпением возможности отправиться в отделение скорой помощи с жутким стояком, потому что взял чертову небольшую голубую таблетку у этого мелкого сопляка, живущего по соседству.
Я отступаю, осматривая Келли. Она тяжело дышит и находится в замешательстве. Я же задыхаюсь, стараясь изо всех сил не умереть от сердечного приступа, потому что я идиот и, вероятно, принял то, отчего могу сдохнуть. Смотрю на жену. На ее спокойствие и невозмутимость… Я даже пошевелиться боюсь, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать.
Прислоняюсь спиной к двери кладовой и натягиваю джинсы. Келли помогает мне их застегнуть, а затем исчезает в коридоре, ведущем в ванную.
Уставившись на телефон, я замечаю, что в доме Боннера загорелся свет. Конечно, он проснулся. Что ж, за ним должок. Схватив с полки справочник, я ищу имя соседа, нахожу его номер телефона и звоню.
Я немногословен:
— Двигай сюда, — рычу я, глядя на его дом. — Я знаю, что ты встал, мудак.
Он смеется и кладет трубку. Чертов придурок. Я даю ему две минуты и прожигаю хмурым взглядом его дверь. Наконец, он выходит и идет по улице к нашему дому. Если бы сосед не пришел, я бы пробрался в его дом и вытащил его оттуда за то, что он дал мне эту таблетку.
Я открываю входную дверь, прежде чем Боннер успеет постучать и разбудить детей.
— Ненавижу тебя, — говорю я.
Он улыбается и кивает на мой все еще твердый член, который выглядит так, будто направлен прямо на него.
— Похоже, ты рад меня видеть.
Я хватаю его за рубашку и затаскиваю в дом.
— Сядь и не болтай.
Боннер смотрит на меня так, словно я сошел с ума. А я сошел. Понятно? Вся кровь прилила к гребаному члену. Я больше не в состоянии ясно мыслить.
Проведя рукой по волосам, Боннер садится на диван в гостиной.
— Почему?
— Потому что ты присмотришь за моими детьми, пока я буду в отделении скорой помощи. — Я показываю свою окровавленную руку.
— Вау. Что случилось? — Боннер смотрит на мою руку, кровь с которой теперь просочилась сквозь полотенце. — Я не могу сидеть в няньках. Я ничего не смыслю в детях. Из пяти детей я самый младший.
— Конечно, ты можешь это сделать, — ставлю я его перед фактом. — Именно ты.
— А ты не очень-то вежлив.
Я вздыхаю. Он прав. Может, мне стоит немного смягчить тон.
— Извини. Просто у меня сильно болит голова.
— Уверен, головная боль — наименьшая из твоих проблем. — Его взгляд снова опускается ниже. А затем Келли возвращается в гостиную одновременно с тем, как Боннер спрашивает: — Ты принял целую таблетку?
Я даже не удосуживаюсь взглянуть на свою жену. Подскажите, какое у нее выражение лица? Она злится? Мне стоит бежать? Пофиг. Вместо этого я смотрю на Боннера.
— В каком смысле целую таблетку?
— Нужно было принять только половину, — смущенно признается он, словно не может поверить в то, что забыл об этом упомянуть.
Я подхожу к нему, выпятив грудь вперед, как какая-то горилла, готовая совершить убийство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты мелкий ублюдок. Мог бы сказать об этом, когда дал ее мне со словами «Попробуй».
Округлив глаза, Боннер быстро делает два шага назад.
— Я думал, ты знаешь.
Всплеснув руками, я использую каждую унцию самоконтроля, чтобы не ударить этого мальчишку по лицу.
— Конечно, я же регулярно принимаю это дерьмо.
— Что ты принял? — наконец спрашивает Келли, заходя в комнату и уперев руки в бедра. Я мельком перехватываю ее взгляд. И не могу понять ее настроение. Кажется, у меня пелена перед глазами.
Боннер замечает Келли в комнате и подмигивает ей.
— Похоже, ты тоже наслаждаешься этой ночью? — спрашивает он, замечая ее спутанные волосы и порванную рубашку. Я не помню, как порвал рубашку, но не удивлюсь, если это произошло на кухне.
Келли даже не думает отвечать Боннеру. Она слишком занята, смотря на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Она и выросла, и это чертовски бесит.
— Что ты принял, Ноа?
— «Виагру», — сердито бормочу я, протягивая руку к своему бумажнику и ключам. — А теперь, если ты не хочешь, чтобы я истек кровью, мы должны поехать в больницу.
— Ты принял «Виагру»?
По выражению ее лица можно понять, что она находится на грани веселья и шока. Бьюсь об заклад, если бы я мог прочитать ее мысли, то они заключались бы в следующем: «Я недостаточно хороша для него» и «Я не возбуждаю его, поэтому он прибегнул к стимуляторам». Ничего из этого не подходит, но я также не испытываю необходимости прояснять этот вопрос.
Одними губами жена произносит:
— Почему?
— Потому что он сказал мне. — Я сердито указываю на Боннера, которого никогда не прощу за это.
Келли смотрит на меня, тяжело сглатывает и наконец говорит:
— Кто присмотрит за детьми? — Она натягивает толстовку.
Я указываю рукой на Боннера, который сидит на диване, уставившись в свой телефон, совершенно не заинтересованный в наших разборках.
— Этот чувак.
Келли переносит свой вес с одной ноги на другую. Могу ошибаться, но, похоже, она готова на меня наорать.
— Ноа, мы не можем позволить нашему соседу присматривать за ними.
— Они спят. Черт возьми, какое это имеет значение?
— Серьезно? — Ага. Келли видит в этом проблему. — Он хоть раз сидел с детьми?
— Не-а, — улыбаясь, встревает Боннер и закидывает ноги на стол. — Я справлюсь. С ними все будет в порядке.
— Видишь? Они будут в порядке.
Я выхожу за дверь и направляюсь к машине. Я и моя кровоточащая, а возможно, и сломанная рука.
***
Около получаса мы ищем больницу, хотя она расположена дальше по улице. Келли ни хрена не может найти дорогу по «Гугл картам». Навигатор говорит ей повернуть налево, а она поворачивает направо. И так каждый раз, черт возьми.
— Не могу поверить, что ты принял «Виагру».
Видите? Так и знал, что мы к этому вернемся. Я смотрю в окно.
— Ты не можешь в это поверить или хочешь знать почему?
Келли по-прежнему следит за дорогой, но я замечаю перемену в ее дыхании: оно неровное. Я попал в точку.
— Почему.
— Понятия не имею. Просто принял.
Правда заключается в том, что я действительно об этом не думал, если вы помните. Я просто принял таблетку с мыслью: «Посмотрим, что из этого выйдет». Но я не говорю об этом жене. Вместо этого я откидываюсь на сиденье и молчу.
— А еще я не могу поверить, что ты попросил мужа порнозвезды присмотреть за нашими детьми, — взрывается она.
Ладно. Во-первых, я не могу винить ее в этом. Во-вторых, меня осеняет.
— Вот что ты смотрела, когда я вошел в комнату? Порно с участием Боннера и его жены?
— Нет! — быстро отвечает она. — Я не смотрела на него!
— Уверен, это не так.
— Ноа, прекращай.
Я качаю головой:
— Поверить не могу, что ты смотрела порно с участием соседей.