— Хочу, чтобы ты был сверху.
Обхватив мое колено, Ноа перемещается и оказывается на мне. Он снова целует меня, и я вспоминаю о том, что мельком видела в порно. На мгновение эта мысль кажется мне сумасбродной. Я стону в его рот, отзываясь на каждое прикосновение губ, которые ощущаю повсюду. На шее и плече, на груди — везде, где бы он ни был. В такие моменты слова не нужны, существует только удовольствие. Грубое и чувственное. До тех пор, пока я не произношу:
— Ляг сверху.
— Что? — Ноа опирается на локти и смотрит между нами. — Я и так это сделал.
Муж не двигается, но его тело дрожит оттого, что он пытается сдерживаться. Этим утром он не успел кончить, потому что его тупая задница грубо пинала мою вагину, и сейчас ему ненавистно то, что я делаю.
Ноа в замешательстве. Полагаю, он думает, что я говорю о своей заднице или о чем-то подобном.
— Нет, как в видео, когда парень сжимает ноги партнерши своими бедрами, чтобы войти в нее. Сделай так. Это сексуально.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — фыркает Ноа, немного раздраженный тем, что я затягиваю процесс, ведь он может просто таранить мою киску и думать, что меня все устраивает. Естественно, я жестами показываю то, чего хочу, а он пытается. И терпит неудачу. — Рука мешает.
— Попробуй еще раз, давай.
Ноа снова делает попытку, мышцы его спины напрягаются.
— Видишь? Не сработало. У меня же не полуметровый хрен как у порнозвезды.
В его голосе слышится насмешка. Как он может смеяться надо мной? Но гнев стихает, когда я вижу отчетливое разочарование на лице мужа. У него и правда не такой длинный член. Я хохочу около его уха:
— Может, прекратим? И к тому же, у меня не глубокая вагина. Так сказал доктор. Ни один полуметровый хрен в нее не поместится.
— Нормальная у тебя вагина, — Ноа тоже смеется.
Опустив голову на мое плечо, он глубоко вздыхает. Но именно в этот момент, когда мы лежим обнаженные и обижаемся друг на друга, я понимаю, что между нами все еще есть связь. Пусть нечеткая, с разрывами, но она есть. Так или иначе, это должно сработать.
Поэтому мы пробуем другую позицию.
— Обхвати мою шею рукой или дерни меня за волосы. Сделай что-нибудь извращенное.
Я оседлала мужа, расположив ноги около его бедер. Ноа смотрит на меня так, будто я заговорила на иностранном языке.
— Какое-нибудь дерьмо типа грубости?
— Да, — пожимаю я плечами, пытаясь скрыть нотки смущения в голосе. Сглотнув, я смотрю на Ноа сверху вниз.
— Ты непослушная, верно? Вот что ты делаешь, когда меня нет дома? Смотришь жесткое порно?
— Перестань. Будь серьезным.
Возбуждение, которое я вижу в его взгляде, напоминает мне юного Ноа, лишившего меня девственности у стены, а затем обрюхатившего в своей машине. Этот парень был убедителен и так сексуален со своим задумчивым взглядом темных, искрящихся блеском глаз.
— Я не могу быть серьезным, зная, что моя жена смотрит порно. Какого хрена ты вообще его смотрела? Я должен знать.
Наклонившись, я приближаюсь к лицу мужа, чтобы он почувствовал мое дыхание на своих губах, а затем подмигиваю и шепчу:
— Я никогда тебе не скажу.
— Так ты признаешь, что смотрела порно?
— Если ты не поторопишься и не трахнешь меня, то я достану вибратор и сама об этом позабочусь.
Я прожигаю его взглядом. Свирепым взглядом.
— Отлично.
И не успеваем мы добраться до этой чертовой части, как Севи возвращается к нашей двери. Сначала он лает, а затем произносит:
— Можно войти? — Потом говорит: — Позалуста, мам, — и сразу же добавляет: — Папочка, позалуста.
Как только я собираюсь подойти к двери, Ноа останавливает меня.
— Предупреждаю, если мы не закончим, я сойду с ума. Я имею полное право взорваться. — Мой муж начинает дуться. — В прямом смысле, мои яйца чертовски болят.
Севи, стоящего за нашей дверью, трудно игнорировать, поэтому мы идем в душ, где его не слышно.
— Мы плохие родители, если игнорируем своего ребенка?
Ноа ничего не отвечает. Он слишком сосредоточен на том, чтобы затащить меня под струи воды в душевой, где мы сможем закончить начатое. Муж решительно толкает меня к стене, и я смотрю вниз, когда он входит в меня, проводя ладонями от моих бедер к шее. В этот момент возникают трудности, потому что я понимаю, что могу захлебнуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Спустя пару минут я уже не уверена, что хочу, чтобы Ноа был грубым. Конечно, это опасно. Видеть звездочки перед глазами и страдать от нехватки воздуха — это сексуально? Я задохнусь? Кажется, я начинаю бредить. Я проглотила столько воды, что чувствую, как меня подташнивает. Я сексуально бьюсь головой о стенку душа? На самом деле нет. Мне больно.
Но… в этом что-то есть, и, если это вернет в отношения искру, разве может быть какой-то вред?
Еще через несколько минут я передумываю по поводу штуки под названием «Давай сделаем это жестко». На хрен все. Люди, которые считают, что причинение физической боли во время секса возбуждает, явно слишком долго испытывали нехватку кислорода. Из-за этого они перестали нормально соображать.
— Ноа?
Сначала он не останавливается. Муж увлечен процессом. И я понимаю почему. Ведь это горячо, запретно и эротично, верно? Нашу ванную заполняют звуки удовольствия, шлепки тел, хрипы и стоны (а в моем случае крики боли). Так что Ноа продолжает толкаться в меня. Когда я в очередной раз бьюсь головой о стенку душевой и понимаю, что к утру у меня точно будет сотрясение мозга, его хватка на моей шее усиливается. Я кричу от боли. Реальной боли, а не от удовольствия.
— Ты делаешь мне больно!
— О, слава богу, — задыхаясь, произносит он, отступая от меня. — Не могу поверить, что ты заставила меня это сделать.
— Я не заставляла тебя, — произношу я, а капли воды, отскакивая от его плеча, падают на мое лицо. Надо придумать, как перекрыть доступ воды к лицу и продолжить в том же духе. — Хочешь попробовать в задницу?
В наших отношениях такого еще не было, для нас это в новинку. Или так, или я позволю Ноа кончить на лицо. После прошлого раза я два дня не могла нормально видеть, так как что-то мешало в глазу.
Естественно, когда вы предлагаете мужчине сунуть член в задницу женщины, Ноа, как и любой другой на его месте, желает этого.
— Черт, да. Я хочу.
Внезапно я начинаю нервничать, когда понимаю, что мы будем использовать смазку в душе. Подробнее об этом позже, но в тот момент я посылаю ему серьезный взгляд.
— Что, если я обделаюсь?
Ноа невозмутимо фыркает и закатывает глаза:
— Я видел, как из твоей вагины вышли пятеро младенцев, и ты, по сути, наложила кучу прямо в руки врача, когда рожала Севи. Уверен, теперь мне ничто не помешает.
Я смотрю на него.
— Я же спрашивала тебя, а ты сказал, что этого не было. — Опускаю взгляд на его стояк и улыбаюсь.
— Не хотел тебя смущать, поэтому ничего не сказал. — Ноа хватает меня за бедра и рассматривает свой приз. — Ты не обделаешься.
Сделав глубокий вдох, я беру смазку и выдавливаю небольшое количество на ладонь. Когда я поглаживаю член Ноа, покрывая его прохладным гелем, у мужа перехватывает дыхание.
После он снова прислоняет меня к стенке душа, но на этот раз к ней прижимается мое лицо. Лучше оно, чем затылок. И мы делаем это.
Протянув руку между нашими телами, Ноа пристраивает член около моей задницы, и я смотрю на него через плечо. Мы прикрываем глаза, когда он медленно скользит внутрь.
Я наблюдаю, как Ноа, наклонив голову вперед, кусает нижнюю губу и хмурится от удовольствия.
— Иисусе, — бормочет он, вздыхая.
Его взгляд, которым он посмотрел на меня перед тем, как вошел в мою задницу, — единственная романтическая штука во всем этом. Мне некомфортно, задница горит и чертовски болит. Но, эй, муж наслаждается этим. Вот только… Я пытаюсь держаться за стену, потому что моя левая нога соскальзывает.
А Ноа без ума от угла, под которым он входит в мой зад.
— Черт… Какая тугая, — рычит он мне на ухо, когда я наклоняюсь вперед.